Пламя над бездной (другой перевод)

– В Запределье никто не понимает всех возможностей тележек, не говоря уж о требованиях, которые накладывает адаптация к ним на самих наездников. Не так ли, Синепанцирь?

Наездник сильно стукнул ветвями по центральному стволу и снова яростно затрещал. Фам его таким еще не видел. Ужас? Ярость? Голос Синепанциря из вокодера искажали нелинейные помехи:

– Ты смеешь спрашивать? Ты смеешь спрашивать? Да как тебе не стыдно спрашивать меня, который помог…

Голос подскочил до высоких частот, и наездник умолк, сотрясаясь всем телом.

Фаму, торговцу из Чжэн Хэ, стало нестерпимо стыдно. Наездник знал, понимал и… заслуживал лучшей участи. Наездников придется уничтожить. Нет смысла слушать его оправдания. Рука Фама дернулась отключить связь, потом замерла. «Нет. Это твой последний шанс увидеть… работу Искажения».

Взгляд Равны метался между человеком и наездником, и Фам понимал, каково ей. Лицо девушки исказилось мукой, такой же, как после известия о гибели Сьяндры Кей.

– Ты утверждаешь, что изначальные тележки изготовлены Искажением.

– И оно модифицировало наездников. Это было давным-давно. Конечно, не тем экземпляром Искажения, который создан страумерами, но…

Погибель – таково было другое общепринятое имя Искажения. Оно точнее отвечало точке зрения Старика. Какой бы трансцендентной ни была природа Искажения, вело оно себя скорей как болезнь. Возможно, чтобы одурачить Старика… Но теперь Фам понял: Погибель жила в спорах, таилась там невероятно долгое время. Пряталась в архивах, выжидала шанса на размножение. И она создала себе помощников для поры расцвета…

Он посмотрел на Равну и вдруг еще кое-что понял.

– Рав, у тебя было тридцать часов на размышления. Ты видела запись с камер моего скафандра. Ты же должна была догадаться если не обо всем, то о большей части.

Она потупилась.

– О меньшей, – наконец вымолвила она.

Во всяком случае, больше не пытается отрицать.

– Ты знаешь, как мы должны поступить, – сказал он тихо. Богосколок несколько ослабил хватку. Теперь ясно, что делать, и его воля будет исполнена.

– А как? – уточнила Равна, будто не поняла его.

– Мы обязаны сделать две вещи. Во-первых, запостить это в Сеть.

– И кто нам поверит?

«Сеть Миллиона Лжецов».

– Много кто. Как только присмотрятся внимательнее, поймут, что мы правы… и примут необходимые меры.

Равна покачала головой.

– Нет, – едва слышно ответила она.

– Надо выложить это в Сеть, Равна. Наше открытие способно спасти тысячи миров. Мы обнаружили тайное оружие Погибели. – По крайней мере, для Срединного и Нижнего Запределья.

Она лишь снова покачала головой.

– Но если мы прокричим эту правду вслух, то погубим миллиарды!

– Это самооборона.

Он осторожно оттолкнулся от потолка, снова притянул себя к палубе.

У нее на глазах выступили слезы.

– Точно такие же аргументы выдвигали уб-бийцы м-моей семьи, моих планет… Я н-не б-буду в этом участвовать.

– Но мы-то говорим правду!

– Фам, я устала от погромов.

Вежливое, почти невероятное упрямство.

– Ты сама примешь такое решение, Рав? У нас есть информация, которую другие – лидеры, поумнее нас – вольны будут использовать, чтобы принять решение. Ты не дашь им сделать выбор?

Она помедлила, и на миг Фаму показалось, что цивилизованная, привыкшая к порядку часть ее личности возьмет верх. Но затем подбородок девушки упрямо вздернулся.

– Да, Фам. Я отказываю им в этом выборе.

Он пробормотал что-то невнятное и отчалил назад к консоли. «Нет смысла спорить, когда нужно действовать».

– И, Фам, Зеленожку и Синепанциря мы не убьем.

– Рав, у нас нет выбора. – Пальцы его плясали над сенсорной панелью. – Зеленожку уже перевербовали; мы понятия не имеем, восстановится ли ее состояние после гибели тележки и не выйдет ли Синепанцирь из-под контроля. Мы не можем ни продолжать полет с ними вместе, ни отпустить их.

Равна подплыла сбоку, не сводя взгляда с его рук.

– Ф-фам, осторожнее, а то не тех убьешь, – сказала она тихо. – Как ты заметил, у меня было тридцать часов, чтобы подумать о моих решениях, тридцать часов, чтобы поразмыслить о твоих.

– Ну что ж.

Фам отстранился от консоли. Гнев (богосколок?) на миг овладел им. «Равна, Равна, Равна», – с прощальной интонацией прозвучал голос в его голове. Затем все внутри заледенело. Он-то боялся, что наездники захватили корабль, но за них это сделала, причем по доброй воле, эта бедная дурочка. Фам медленно подлетел к ней. Почти рассеянно принял боевую стойку.

– И как ты собираешься помешать мне сделать то, что я должен?..

Но он уже понял.

Она не отступила, даже увидев его руку в сантиметрах от своего горла. На заплаканном лице ее читалась решимость.

– Как ты думаешь, Фам? Пока ты был в хирурге… я тут все поменяла. Причини мне вред, и тебе воздастся сторицей. – Девушка окинула взглядом стены за его спиной. – Убей наездников, и ты… ты умрешь.

Они долго смотрели друг на друга, прикидывая расклад. Возможно, в стенах и нет никакого оружия. Он мог бы ее убить, не успеет она и глазом моргнуть. Но корабль можно запрограммировать на его убийство тысячью способов. И если это так, то выживут только наездники. Полетят ко Дну за своим призом.

– Ну и что нам теперь делать? – спросил он наконец.

– Как и прежде, спасать Джефри. Мы вернем контрмеру. Я ограничу возможности наездников.

«Перемирие с монстрами при посредничестве идиотки».

Фам оттолкнулся от стены и облетел Равну, как неодушевленный предмет. Вылетая в коридор, он услышал позади всхлип.

Следующие несколько дней они старательно избегали друг друга. Фаму оставили поверхностный доступ к модулям управления кораблем. Он обнаружил, что весь прикладной уровень пронизан программами самоуничтожения. Но, что странно (и что вызвало бы у него досаду, будь он на это способен), изменения датировались часами после его стычки с Равной. Она блефовала. «Благодарение Силам, я этого не знал». Мысль не успела оформиться, как тут же исчезла.