Play the kitten

– Думаешь, прописанные на бумажке законы как-нибудь изменили бы положение вещей в стране?

Вайолет хмыкнула.

– Ну вот еще! Просто людям приятно осознавать, что где-то числится перечень их прав, и им даже не столь важно, соблюдают ли эти самые права. Это вид психологического влияния на массы. При этом я все равно считаю, что Рузвельт старался во благо народа.

– Мы обожали его!
– словно бы взбесившись вдруг заявил тот, с силой сжимая стакан. Клацнуло кольцо на мизинце о стекло.

– Мы?
– нахмурившись переспросила девушка. Джеймс раздраженно закатил глаза.

– Американцы, - добавил тот. И вновь на его губах играла странная улыбка. Поди разберись, что она значила. Под пронзительным взглядом Вайолет чувствовала себя неуютно, но старалась держаться достойно собеседнику, не показывать своего смущения или растерянности. Если перед тобой сидит твой босс – или косвенный наниматель, в случае Вайолет – то ни в коем случае нельзя показывать своей слабости.

Марч чуть подался вперед, опираясь о подлокотник.

– Ну хорошо, а что ты думаешь о Рудольфо Валентино?

Вайолет сперва стушевалась, не ожидая столь резкого возвращения с темы политики обратно к актерам старого Голливуда.

– Посредственный актер. И внешность никакущая. Не понимаю, почему его все считали секс-символом, - убрала пальцами передние волосы на затылок та.

Джеймс выдал полуулыбочку, затем быстро осушил стакан, на аристократический манер отставляя мизинец с красивым перстнем, после чего опустил пустой стакан к нетронутому.

– Я более чем уверен, что мы найдем с тобой общий язык.

Польщенная, Вайолет никак не могла перестать изучать сидящего перед ней мужчину. Ее влекло к нему потому что он так жутко похож на Кита или это все из-за той коллекции пластинок? Безусловно, он был привлекателен. Пожалуй, единственное, чем он отличался от Кита, были глаза. Разрез, посадка, цвет - все идентично. Но у Кита глаза были добрые…

Марч улыбнулся, словно бы прочел ее мысли.

– Да ты прямо не можешь перестать разглядывать меня, - самодовольно подметил тот, откидываясь на спинку, закидывая руку назад. – Похожи, не правда ли?

– Сходство феноменальное, - на одном выдохе произнесла та, потирая лицо ладошкой. – Насколько вы близкие родственники?

Джеймс растянул губы в улыбочке, проходясь быстрым взглядом по оголенным ногам девушки.

– Не насколько, насколько может казаться. Между нами це-елые поколения, - нараспев протянул тот, играя глазами. Вайолет приняла ответ за шутку, а посему лишь улыбнулась, пожевывая губу. – Его отец – родственник моего брата, - подумав, продолжил тот. – Можешь считать, что Кит мой племянник, – Джеймс небрежно указал кистью на нетронутый стакан. – Уверена, что не хочешь выпить?

– Я же сказала, что не пью, - помотала головой та, на какое-то время все же задержав на алкоголе взгляд. Марч вздохнул.

– Так что же, - он извлек из внутреннего кармана серебряный портсигар, вытаскивая сигарету, - не против? – отвлекся тот, вопросительно глянув на девушку. Та покачала головой, после чего последовало предложение взять и себе одну, которое Вайолет также отклонила, и мужчина чиркнул спичкой, красиво затянулся, потряся спичкой, выпустил дым и свалил все причиндалы на кофейный столик, возвращаясь к разговору, - так что же, - повторил тот, - как давно ты влюблена в моего племянничка?

Вайолет расширила и без того огромные глаза, уставившись на говорящего.

– Чего? Я не… с чего ты вообще взял, что я-

Вайолет умолкла, лишь стоило Джеймсу выставить вперед ладонь, прикрыть глаза и покачать головой, выпуская дым из ноздрей.

– Лишнее сотрясание воздуха, милая моя, - довольно резко, будто вспылив, перебил ее тот.
– Достаточно сказать, что я видел твою реакцию в лобби днем ранее. Так что, - вкусно сделал еще одну затяжку мужчина, - давно?

Вайолет разинула рот, не зная, как и что отвечать.

– Вы ведь вместе в Южно-Калифорнийском, верно? – его глаза горели таким диким пламенем, что Вайолет вновь начинала его бояться.

– Я думаю, это не твое дело, - быстро отрезала та, стараясь прекратить эту нелепую беседу.

– Насколько сильно он тебе нравится? – будто и не слушая ее Марч выпустил последнюю струйку дыма и затушил сигарету в старой пепельнице на столике, вальяжно опираясь о подлокотник, дерзко ухмыляясь. – Признайся, ты часто о нем фантазировала. Сидя на лекциях, неужели ни разу не представляла, как он залезает к тебе под юбку? Как обжигает твою нежную кожу своим дыханием. Никогда не мечтала о том, как вы пропускаете пары, уединяясь в пустой аудитории? Как он стягивает с тебя нижнее белье? – резкий хлоп'oк, и Джеймс замолчал: игнорируя свои пылающие от ярости щеки Вайолет вскочила, залепив ему такую сильную пощечину, на какую была способна. Ее трясло от гнева, от злости. На себя, на Кита. На Марча. Не проронив больше ни единого слова Вайолет развернулась, скрываясь в коридоре, что вел к двери.

Джеймс же, откинув голову на спинку, потирал горевшую щеку, довольно улыбаясь. Когда входная дверь с силой хлопнула, он медленно встал, одернул пиджак и, спокойно насвистывая, словно ничего не произошло, прошелся до патефона. Вытащив конверт с пластинкой минусовки “Why don’t you do right” он ловко пристроил ее на центральную ось, затем резкими движениями прокрутил ручку, заводя пружину и, улыбаясь, опустил иглу. С характерным треском полилась спокойная, красивая мелодия. Все продолжая улыбаться Джеймс вернулся к диванам и, подняв второй стакан, в один присест его осушил.

– Прислуга!
– в нетерпении выкрикнул тот, словно бы пытался до нее дозваться по меньшей мере минут десять.

– Да, сэр, - откликнулась мисс Эверс, вплывая в комнату.

Джеймс отстраненно глядел на стену соседнего помещения абсолютно стеклянным взором, затем быстро облизнулся, с торжественной улыбочкой переводя взгляд на прачку.

– Какой Вы там назвали номер?

Хейзел радостно разгладила фартук.

– О, сорок четвертый, сэр.

***

– Кошмар какой-то…

– Да тише! – шикнула на Айрис Лиз. За окнами давно стемнело. Обе простаивали в полутемном пустом коридоре возле комнаты Ваойлет. Из-за закрытой двери доносились хорошо различимые звуки плача.

– Не люблю, когда девушки плачут, - шепотом продолжила Айрис. – Может, нам все же войти?

Лиз закатила глаза, потирая бровь.

– С ума сошла? – тихо протянула та. – Это же самое уязвимое состояние человека! Ей богу, хуже, чем нагота, - Лиз покачала головой, опираясь о дверной косяк оголенным плечом. – Нет, нельзя ей мешать, пусть проплачется как следует, - вновь прислушивалась к звукам та. Обе они походили на плохих шпионов из довольно посредственных фильмов об агентах. За дверью то затихал скулеж, то вновь нарастал с новой силой. Лиз нервно дергала свои длинные бусы, то и дело себя останавливая из-за слишком громко перекатывающихся жемчужен.