Плоский мир
Шрифт:
2006-й март, 15-й день
Сегодня разом случилась масса неожиданных событий; может, поэтому-то я сейчас и выбит из колеи, смертельно устал и с превеликим трудом заставляю себя скрипеть ручкой. Но все же надо записать; Таня ушла спать в другую комнату, так что когда я выключу свет и лягу в постель, мне придется наблюдать сквозь темноту лишь сверкание оставленных ею заколок, которые, размножаясь в оконных зеркалах, медленно пляшут и рисуют на полу каждый изгиб ее волос, постепенно обретающий форму и превращающийся в резные предплечья паркета…
Утром,
— Ты кого-то ждешь? — спросил я.
— Нет… — Таня чуть помедлила, — пойду, посмотрю, кто это.
Она вышла в коридор, и через полминуты я услышал ее радостный возглас.
— …Боже мой, как я рада тебя видеть…
— Я тоже…
— Когда приехал?..
— Некоторое время назад…
— Некоторое время?.. И даже ничего не сказал!..
— …Неотложные… Думаю задержаться здесь на несколько недель…
Я слышал, как эти голосовые всплески приближаются к моим ушным раковинам, но не потому что Таня и некто шли в студию, а по той причине, что я уже поднялся с высокого деревянного стула и спешил заглянуть в коридор.
Субъект, представший передо мной через пару секунд, выглядел довольно эксцентрично: вся верхняя одежда из черной кожи, короткая куртка, штаны, привязанные к талии серебряной цепью, которая заменяла ремень, и свитер с таким высоким воротом, что тот походил на шарф. В довершение ко всему голову его увенчивала огромная шляпа, перетянутая в основании еще одной серебряной цепочкой и редко позволявшая увидеть за собою верхнюю часть лица. Все же я разглядел, что он недурен собою, только черты уж больно крупные, а уши слишком придавлены к голове и оттого кажутся нарисованными.
— Павел, познакомься. Это Олег, мой бывший одноклассник. Год назад я так плакала, когда он уезжал в Стокгольм, думала, никогда его больше не увижу. Слава богу, ты вернулся.
— Я ненадолго, но потом приеду еще. Обещаю.
— Вы здесь по делам? — осведомился я.
— Да. Но работа у меня в Швеции.
— Может, ты хочешь есть?
— Знаешь, милая, не откажусь. Еще утро, но я уже так устал, что съел бы слона. Ездил на одну фирму, так там такие дебаты, что просто… — он сделал взмах рукой, заменяя им недостающее междометие.
Я подумал о том, как же обманчив бывает вид: Олег совершенно не производил впечатления делового человека.
— Ну и вот решил тебя проведать. Теперь у меня время будет побольше.
— Так сколько ты уже здесь?
— Две недели.
— Вот негодяй! Даже ничего не сообщил, — с притворной обидой вынесла вердикт Таня и отправилась на кухню.
Олег пошел следом, а я вернулся в студию, дабы подправить несколько штрихов на холсте. Если честно мне совершенно не хотелось составить им компанию — с детства я плохо воспринимаю чужаков, да еще таких, которые вторгаются внезапно, и предпочитаю их сторониться, пока они сами не проявят ко мне интерес.
Ровно через три минуты, Таня пришла в студию.
— Ты еще не закончил?
— Нет.
— Не хочешь прогуляться? — предложила она.
— А как же Олег? Он пойдет с нами?
— Олег уже ушел.
— Как… — я обернулся, изумленно посмотрел на нее, а затем инстинктивно покосился на распахнутую дверь, — когда же он успел?
— Ну
вот так, успел и все.Я встал и направился в коридор, пробормотав, что хочу выпить стакан воды, но, конечно, намеревался удостовериться в этом исчезновении, попросту необычайном по своей внезапности. Заглянул в нашу комнату, пока она не видела. Обошел всю квартиру. Действительно его нигде не было, а на кухне все тарелки были чистые — Таня ничего не готовила.
— Он же собирался позавтракать, — сказал я, продолжая таращить глаза.
— Передумал. У него опять какие-то дела, — крикнула она мне.
Я зашел в комнату. Таня переодевалась.
— Послушай, а как он узнал, что ты теперь живешь здесь?
— Понятия не имею, — она пожала плечами, — может, позвонил кому-то из моих знакомых, и там ему сообщили.
— Неужели… вот еще новости, — пробормотал я.
Она вышла в прихожую и накинула куртку.
— Раз ты не идешь, я пойду одна, — и прежде чем я успел вымолвить хоть слово, ее и след простыл.
Вот так самым неожиданным образом я остался в полном одиночестве. Но куда же он все-таки делся? Нет, не мог он уйти, я бы услышал. Но тогда где он? Не запихнула же она своего эксцентричного друга на коридорные антресоли, — (а это единственное место, куда я еще не заглядывал).
…на антресолях много пустых банок, до сих пор хранящих на себе отпечатки ладоней моей матери. Ряды и ряды пустых банок…
Таня вернулась около двух часов дня. Когда она вошла в студию, я увидел боковым зрением, что ее щеки красны, как будто она поднималась на пятый этаж пешком.
— Где ты была?
— Просто гуляла. Потом пошла в кафе.
— Одна?
— Нет, с Олегом.
До этого я улавливал ее ответы затылком, осторожно выводя на холсте желтые запонки, но как только услышал его имя, обернулся:
— Мне казалось, он куда-то ушел, потому что торопился по делам.
— Вот я и встретила его на улице. Опять… Случайно.
Я снова принялся писать и в продолжении разговора уже не отрывал взгляда от холста.
— Как провели время?
— Замечательно. Он рассказывал мне о Стокгольме. Потом начали вспоминать былые времена.
— И что же вы вспоминали?
— В каком смысле? — она, разумеется, почувствовала подвох в моем вопросе, потому что ее голос изменился, — ты хочешь спросить, встречались ли мы раньше?
— Да. Тебя это удивляет? Мне кажется, я имею право знать.
— Хорошо, я скажу тебе. Нет, между нами никогда ничего не было.
Не знаю почему, но в этот момент я вздрогнул. Так вздрагивает человек, проходящий по улицы мимо продуктового ларька и видящий вдруг, как из-за сверкающего угла резко материализуется рыжеусый субъект, похожий на кота.
Я представлял себе ее лицо в этот момент, но совершенно неотчетливо, — оно похоже было на пятно бесформенной жидкости, случайно пролитой на пол.
Она спросила, доволен ли я теперь, когда узнал.
— Честно говоря, да.
— Отлично. Теперь… иди ко мне.
— Что?
— Ты меня слышал, — сказала она тихо.
Вечером я заглянул к Вадиму, и как только увидел его, сразу понял: произошли какие-то неприятности. Дарья была на кухне и, посмотрев в мою сторону, даже не поздоровалась, а только кивнула.