Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна?

– Господи! Твоя воля! Я там готовлюсь залить площадку. Кран только открыл. А тут... Мне говорят... сообщают.

«Ника!» - понял я.

И мы побежали. К хоккейной коробке. Я как мог переставлял ноги. Штаны уже окаменели. И тёрли, натирали кожу. Это был кошмар. Но пока я шёл, я шёл. Потом меня уже вели попеременно то физрук, то Влад, их сменял Лёха. А потом я обнял их за плечи и они меня волокли, ноги полностью онемели - мороз, всё-таки.

В каморке, пристройке к хоккейной коробке, грел калорифер. Было тепло. Меня трясло от холода. Мы все стали переодеваться на банкетке. Я снял всё, облачился во всё сухое, в обычные свои штаны, куртку, но меня по-прежнему трясло. Лёха и Влад хотели меня проводить, но физрук сказал:

– Я сам провожу. Надо его ещё чаем отпоить.

– Да тут водяру лучше, - схохмил Лёха.

– Без советов попрошу!
– вяло отозвался физрук.

Пили все вместе чай. Босхан Канурович полазил в мобильнике:

– О! Снег, прикиньте, мужики, ночью обещают. Неслыханное дело. У нас! В декабре -- снег! Это же отлично! Пройдёт снег, утрамбую, и тут же - залью. Вот будет лёд. Морозы до нового года обещают, а потом всё, привычная наша южная слякоть. Ну что, Артём? Согрелся?

После чая Влад с Лёхой утОпали. А я всё трясся от холода, согрелся только после чая с мёдом. Хотя, до этого мёд ненавидел, меня от его запаха вырубало. Наконец физрук спросил (я чувствовал, что он хочет что-то мне сказать , очень уж он вокруг меня суетился):

– В Плывунах был?
– спросил между прочим, подливая кипятка в мою чашку с откусанным краем. Меня бесят такая посуда. Посуда с трещинами и откусанными краями, а так же чашки с отколотой ручкой а-ля-пиала. Но в этой коморке было не до жиру. Главное согреться.

– Да, - я обжёгся чаем.
– Вы тоже там бывали?

– Нет. Что ты!
– испугался физрук.
– Просто Ника вышла, зашла сюда или залетела - не знаю как правильнее. Ты заметил как Ника э-эээ передвигается?

– Нет.

– Она зашла предупредить, что ты под лёд чуток провалился. И я рванул. Ну как там?

– Ничего особенного. Серое помещение.

– А-аа. Это тебя в заготовке держали.

– То есть?

– Ну там все помещения становятся, какими ты захочешь. Мультик «Аленький цветочек» зырил?

Меня бесило это слово. Папа мой тоже иногда говорил «зырь, сюда». Стариковское говёное слово.

– Что это вообще такое Босхан Канурович? Что это было?

– Это у Гришани спроси. Он часто бывает в Плывунах. А я так - с Никой только. Какая могла бы получится бегунья!
– физрук покачал сокрушённо головой.
– Ещё с Лапкиным потрындеть люблю. И со Славкой Михалиным.

– А кто эти парни?

– Славка - призёр олимпиады, мой ученик, ну в детстве конечно у меня бегал. Спился, рано умер. Ну и Лапкин был хороший парень. Вот иногда болтаю с ними за жизнь. Они ко мне из Плывунов сюда в гости приходят.

– То есть: общаетесь с мёртвыми своими учениками?
– я глотал кипяток и уже не чувствовал, обжигаюсь или нет.

– Слушай, Артём, сам бы не поверил, если кто сказал. Помнишь: у нас там здание рухнуло внизу? Или ты тогда совсем под стол пешком?

– Ну.

– Это они! Они прорвались! Ника, Михалин Славка, Лапкин. Чудо, Артём, такое! Но проводник только Ника. Она по моей просьбе их выпускает. Редко соглашается. Ни о Славке, ни о Лапкине, кроме меня никто не страдает, не вспоминает. О Лапкине так вообще забыли. Глупо погиб. Кстати, такая же зима морозная была. И он, представляешь, как ты, провалился под лёд.

Мне стало жарко. Я весь пылал теперь.

– А где он лёд-то нашёл?

– Да где-то в пригороде праздновали что-то с возлияниями, и какое-то там болото. Был бы не пьяный, выкарабкался бы. А так - замёрз...

– Но всё-таки Босхан Канурович, объясните толком, кто они? Вы с ними всё-таки разговариваете.

– Ну, тени, наверное. Они сами себя так называет.

– Хороши тени, ничего не скажешь.

– Они тут силищи поднакопили. Один ихний ходок теперь не тень. Ходит, живёт, семью имеет.

– Уф!

– А те своего на этого натравили. В Плывунах только об этом сейчас и говорят.

– Кто «те»-то?

– Да с кладбища. Те тоже сильные.

– А кто сильнее?

– Ну Плывуны. У них концепция понимаешь, доктрина. Они теорией сильны. А эти с кладбища - физрук начал презрительно, потом заткнулся, испуганно вышел из пристройки, вернулся, продолжил еле слышно: - Тоже нормальные люди.

– Люди?Бывшие люди. Ну в общем, ты понял.

– Ничего не понимаю.

– Да я тоже не особо. Лапкин мне разъясняет, когда он в духе.

– То есть: духи, значит, бывают не в духе?

– А ты как думал?! Ещё как. Вот ты бы, если б умер, не приведи господи, конечно, ты бы как: не страдал, разве? Ещё как бы страдал. Ведь мог бы ещё сколько жить, а теперь -- всё. Хорошо, если по тебе кто-нибудь тосковать будет сильно. Вот как я по ученикам или Гришаня по Нике, тогда тебя в Плывуны возьмут. Они тоской питаются, вздохами. А если всем будет по...
– он запнулся.
– По барабану? То и будешь ты у этих в аду.

– Да у кого у этих?

– Да у кладбищенских. Они ж тоже духи или тени.

Я схватился за голову, оскалился.

– Ну ладно, ладно, не грузись. Ты мне вот что скажи. Ты-то по ком убивался?

– Я? Ни по ком.

– Такого не может быть. Чтобы в Плывуны зайти, веские причины нужны.

– Так я не хотел. Они сами затащили. Там ещё сидел у проруби кто-то, очками блестел.

– Это стражник. Это кладбищенский стражник. Он просто наблюдал. Но я стражников не вижу. Я только, вот, своих учеников несчастных.

Я взял себя в руки, на сколько это было возможно, и спросил:

– А почему же я вижу стражников?

– Не знаю, Артём, надо у Ники узнать. Вообще всех видит в этом городе только Маринка Гаврилова. Я её не застал тогда в школе. Их выпуск выпустился, а я только в школу тогда на работу перевёлся из сельской. У нас тогда сельскую закрыли.

– Гаврилова - это Эрна?

– Ну да, Эрна она теперь. Эх, Ника, Ника, - физрук тоже стал одеваться, застегнул на себе тулуп типа «дублёнка»: - Эрна мне дублёнку привезла. Мёрзну я здесь вечерами.

– То есть, Босхан Канурович, вы здесь не просто так почти всё время?

– Ну... не почти. Я ж в школе весь день. Но вечером проверяю обязательно.

– Что проверяете?

– Выход или вход... Не знаю, как правильно. Портал, как сейчас говорится.
– Босхан выключил батарею-калорифер.
– Всё. По домам. Мама волноваться будет.

Опа! А мы-то с мамой думали, что физрук карьерист, выслуживается, чтобы в администрации пронырнуть (в очередной раз я поймал себя на этом водном слове), пролезть короче, чтобы за массовые мероприятия отвечать. Там деньги в бюджете города выделяются на это... А он вот почему.