По дороге к Храму

…Очнувшись на кухонном полу, с болью в голове и звоном в ушах, Славик, не выпуская из рук оружия, на четвереньках выполз в залу. Придерживаясь за стул, он приподнялся и тяжело на него уселся. Потрогал ушибленную половину головы, осмотрел зажатый в руке пистолет. Он стоял на предохранителе.

– От-т ума, а? – усмехнувшись, пробормотал Славик. – Алёна. – Позвал он, но никто ему не ответил. Он встал, пошатываясь, прошёл в спальню. Никого там не обнаружив, Славик выглянул в окно. На дворе жены так же не наблюдалось. Он пробежался по окнам, выглядывая наружу через каждое и, ужаснувшись своей догадке, выбежал на улицу, забыв оставить дома пистолет.

– Алёна-а!!! – Прокричал он у калитки, упав на колени, понимая, что по своей глупости совершил непоправимое. – Ну, ду-р-ра-ак! Она же приняла всё всерьёз… – простонал Славик, подняв глаза к небу…

…Скидав в сумку кое-что из одежды, Алёнка на ходу выхватила из коробки щепотку сотенных и, обливаясь слезами, выбежала на улицу. Там повсюду сновал народ. Она вернулась в палисадник, миновала зеленеющие и цветущие грядки, подошла к забору и, пнув ногой по доскам, раздвинула для себя лазейку. За небольшим пустырем был перелесок, за перелеском железнодорожная ветка, а вдоль ее вела тропинка до самого вокзала. Но поезд, который был ей нужен, прибудет лишь утром, а сейчас только-только начинало вечереть. Перестав плакать, она неторопливо миновала переезд и сама не заметила, как отвернула по дороге на кладбище. Дорога была разбита, и идти по ней было неудобно. Алёнка пошла вдоль ее, кромкой леса. До кладбища было километра два, и она незаметила как их преодолела. Показавшиеся из-за деревьев кресты и памятники ничуть ее не смутили. Алёнка не боялась мертвых, она опасалась живых, притаившихся поблизости, выжидавших удобный момент, подобно подколодной змее, чтобы однажды тебя смертельно ужалить. Так и Славик, хороший, милый парень, вел себя с ней, как благородный рыцарь, пока вместо нее не появился другой интерес – деньги. И они сразу же показали его изнанку, способность пойти ради них на что угодно.

– «А может быть он попросту хотел пошутить? А я как дура, треснула его сковородой. – Алёнка горько усмехнулась. – Нет, уж, слишком сильно у него горели глаза. Наверное, не шутил, жив ли?..»

Она подошла к материнской могиле, посмотрела в родное лицо на памятнике, достала из сумки носовой платок, вытерла катящуюся по щеке слезу и протерла тем же платком материнский портрет. Погрустив немного на скамейке возле могилы, Аленка подошла к кусту уже сбросившей цвет черемухи и с трудом наломала небольшой веник. Она вымела из оградки за год насыпавшийся с деревьев мусор, поправила венки и прилегла на скамейку, подложив под голову вещевую сумку. Рядом с мамой ей было легко и спокойно. Она незаметила, как заснула.

Аленка проснулась перед рассветом. Вокруг стоял прохладный туман и позади ее, совсем близко слышались чьи-то тяжелые вздохи. По спине пробежали мурашки. Впопыхах она с собой не прихватила даже газового баллончика. Прислушавшись к вздохам, она определила примерное расстояние до них и взглядом выбрала суковатую приземистую сосну, на которую собралась, в крайнем случае, взобраться. Она приподнялась и оглянулась. Черёмуха, с которой она вечером ломала веник, как-то странно шевелилась. Словно кошка, она со страхом и в тоже время с любопытством, молча, наблюдала за происходящим. Вдруг куст зашевелился еще сильнее и с треском раздвоился. Из него показалась морда молодой лосихи. Увидев Алёнку, она растерянно уставилась на неё, направив одно ухо назад, а другое вперёд. Алёнка стояла смирно, и любовалась зверем. Лосиха настороженно нюхала воздух, одновременно пережевывая листья. Оглянувшись с детской улыбкой на материнский портрет, Алёнка неожиданно для себя самой чихнула и лосиха, вырвавшись из объятий куста, озираясь по сторонам, рысцой припустила к опушке леса. Было прохладно. Она повесила на плечо сумку и, погладив материнский портрет, проговорила: «Прости, мам… нынче на Троицу, наверное, не приду… обстоятельства…».

Алёнка вышла из оградки, прикрыла за собой калитку и неторопливо побрела на железнодорожную станцию, чтобы навсегда вернуться в приют Клары Захаровны.

Глава 28

Третью неделю, Тимур отсиживался в потайной комнате Сергуни. Последовав наставлениям друга, он на второй день пребывания на воле, поскрёб бритвенным станком по подбородку и под носом, что дало кое-какой эффект. На его подбородке и под носом начала пробиваться мягкая пушок. Подросшие за зиму кудрявые волосы, Сергуня состриг ему специально купленной машинкой. И его голова теперь, как и после скамьи подсудимых была голой и гладкой, словно Астраханский арбуз.

Сейчас он сидел за Сергуниным рабочим столом и осторожно скреб станком подбородок, в надежде на ускоренное обрастание щетиной, что явилось бы пропуском на свежий воздух.

Сергуня пришел со службы возбужденным и, как показалось расстроенным. Он снял с себя рясу, нижнее белье и переоделся в чистый обычный наряд. Он отодвинул шкаф и вошёл в потайную.

– О! На человека стал похож. – Воскликнул Тимур. – А то ходишь, как попадья.

– Ты шибко-то не богохульствуй, а то прогоню батогом яко пса смердящего. – Без улыбки ответил Сергуня. – Сегодня тебе Хилый не звонил?

– Зво-нил. – Вытирая подбородок полотенцем, признался друг. – Говорит, Алёну вычислил. Обещает её мне преподнести, в обмен на твои услуги.

– До чего же настырные все! Чего вы к ней привязались? Замужем девка, ну и пусть живёт себе!.. – Сергуня сердито мотнул головой.

– Да, не живёт она ни с кем. И в Суже её нет. – Сказал тихо Тимур.

– Ну, а где?..

Тимур пожал плечами.

– На кой лешей ты расшевелил этого ублюдка?! Теперь греха не оберёшься. – Сергуня сел на стул. – Блин, и кредит банк не хочет давать.

– Зачем тебе кредит? – Спросил Тимур Сергуню.

– Как зачем? У меня игровые автоматы на подходе. Чем платить за них буду? Я же не знал, что они стоят кучу баксов. А кредит в банке только с двадцати одного года, и то под залог имущества.

– А дяде Фёдору нельзя взять? – посоветовал Тим.

– Ему тем более не дадут. Ему уже больше шестидесяти. – Друзья немного помолчали.

– Все законы и правила здесь не в нашу пользу. И как говорил один мой знакомый… подследственный, если законы тебе не подходят, ты по ним и не живи. – Сергуня медленно повернул голову к Тимуру.

– Ты это об чём? – Спросил насторожённо Сергуня. Тим взял со стола книжку по химии и, раскрыв её, бегло пролистал страницы.

– Есть одна задумка, так тебе же сан не позволяет…

– Чего ты заладил, сан, сан! Это в Храме сан, а на улице все мы люди-человеки… со своими недостатками. Потом – любой грех искупить можно…

– Что ты отрок несёшь несусветное? Али розгов захтел? – рассмеялся Тимур.

– Хватит ржать, говори, чего выдумал? – уставился на друга Сергуня.

– Книжки я тут прочитал интересные. Всё про химию.

– Ну и чего с того? Это матери, пособия для работы…

– Интересные тут соединения нахимичить можно. – Тимур раскрыл книгу, немного полистал и пальцем подозвал к себе Сергуню. Тот подошёл и уставился на страницу исписанную формулами. – Видишь?

Если это соединить с этим, получается вот это. – Тимур ткнул пальцем в химическую формулу.

– Ну и что?

– А то, что, если это всё… – Тимур снова ткнул пальцем в книгу… – соединить с кислородом, получается что-то вроде морфия повышенной концентрации… сно-твор-ное!

– Оно тебе зачем? – снова спросил Сергуня. Тимур выдохнул из себя остаток углекислого газа.

– Знаешь, со мной один бандит на соседней шконке парился. Он мне со скуки интересную штуку рассказал. С помощью такой смеси они с корешем ювелирный взяли. Все, что было в магазине подчистую вымели. Только их потом повязали по своей же глупости. Одаривать баб своих стали не по средствам.

– Ты чего это задумал? Магазин, что ли взять? – возмутился Сергуня.

– Да ты, что, с лохом разговариваешь?! – Обиделся Тимур. Он встал со стула, сунул руки в карманы штанов и начал ходить взад-вперёд по комнате. Скрип пола успокаивал. – Зачем нам магазин? – успокоившись, он снова сел на стул. – Банк возьмём. – Тихо произнёс Тимур, искоса поглядывая на Сергуню.