По эту сторону стаи

– Точно, приятель, - подтверждает Джои.

– Значит, садись, и поехали, - говорит Макрайан и подталкивает машину к началу склона.
– Мне понравилось.

Хм... Джои не кажется, что это хорошая идея: время давно перевалило за полдень, солнце погружается в какую-то желтовато-серую пелену, и впереди маячит чаща старого леса, в глубине которой начинает сгущаться такой же жёлто-серый сумрак.

– Может, не стоит?
– он живописно представляет свой хладный труп, размазанный по великанскому стволу.

– Не бойся, мой странный человечий друг, - Макрайан последний раз прикладывается к бутылке, и пустой "Джонни" отправляется в кусты.
– Теперь поведу я.

– Спорим, у тебя нет прав, потому что ты завалил вождение и в итоге инструктор остался с оторванной головой?

– Ерунда, - говорит Макрайан, хотя Джои подозревает, что тот не понял и половины.

– Это дурной тон, ты не забыл?
– он предъявляет свой последний козырь, но, кажется, аргумент действует на Макрайана с точностью до наоборот: он сильным толчком направляет несчастный пикап вниз и на ходу молодецки запрыгивает в кабину, чуть не придавив Джои.

Этот съезд в полной тишине, больше похожий на полёт, остаётся в памяти мелькающими полосами дубов, шишкой на затылке и воодушевлённым рычанием Макрайана. Джои пару раз успевает вовремя крутануть руль, когда становится ясно, что ближайший ствол маячит прямо по курсу - и нарывается на негодующий вопль. Понравилось, поглядите-ка! Вот так люди и становятся автолюбителями. Джои рукой трогает штаны: у него имеются весомые причины подозревать, что такого слалома его мочевой пузырь не пережил, но нет, вроде всё в порядке.

– Мне нравится, - Макрайан вываливается из кабины, когда они, наконец, с божьей помощью оказываются внизу.
– Кажется, тебе пора прогуляться в кусты. И будем кататься.

– Кататься куда?
– едва может произнести Джои: от удара о крышу он прикусил язык.

– С горы, - поясняет Макрайан, не понимая, как можно не додуматься до такой простой вещи.

– Мы уже внизу, Уолли, - Джои подозревает, что, судя по всему, это не является препятствием - и не ошибается.

Макрайан хватается за борт и вскоре машина вновь оказывается наверху. Джои еле успевает сбегать отлить и за это время немного трезвеет. Господи боже, что происходит? Что, кроме груды железа с пустой стеклотарой в кабине, он сможет сдать назад в прокатную контору после сегодняшнего вечера, если в следующий раз им не так повезёт? И вдруг понимает, что ему ровным счётом наплевать и на джип, и на прокатную контору, - Джои не собирается озадачивать себя судьбой, которая постигнет тачку. Но кто будет сдавать в похоронную контору то, что останется от него? "Надеюсь, миссис Макрайан позаботится об этом", - с оптимизмом думает он, снова залезая в кабину.

– Интересно: всё, что является дурным тоном, на самом деле так увлекательно?
– задумчиво спрашивает Макрайан, похоже, и сам пребывая в некотором недоумении от происходящего.

– Конечно. А ты первый раз про это слышишь?
– Джои пожимает плечами.
– Скажем, женщины. Кажется, я даже знаю подходящую песню - про бабу по имени Эмили Морган, - он весьма кстати вспоминает "Жёлтую розу Техаса".

There's a yellow rose in Texas that I am going to see, No other darkey knows her, no darkey only me; She cried so when I left her, it like to broke my heart, And if I ever find her we never more will part. [6]

6

В Техасе есть жёлтая роза, прекрасная роза моя.

Хочу её снова увидеть, и знаю её только я.

Когда мы расстались, рыдала, - и сердце разбила моё.

И если найду её снова, то впредь не оставлю её.

Под песню конфедератов они лихо несутся по склону, успевая уклониться от мчащихся навстречу дубов. Джои даже кажется, что не пикап объезжает корявые стволы, а они сами отпрыгивают в сторону, шарахаясь от джипа, вихляющего, словно пьянчужка по дороге из паба. А, впрочем, почему машина должна вести себя иначе, чем те, кто в ней едет? Именно сейчас Джои кажется, что это весьма здравая мысль.

– Открой окна!
– командует Макрайан, и Джои опускает стёкла. В пикап врывается поток воздуха и шелест веток, которые теперь, как бешеные, хлещут не только по крыше, а и по их собственным физиономиям. Вскоре Макрайан получает в лоб какой-то палкой, а у Джои оказывается полный рот листьев с ветки, от которой он не успел увернуться; ну, да не беда, он как раз заканчивает фальшиво голосить про жёлтую розу.

– Какая жалостливая песня!
– с чувством говорит Макрайан, после секундной передышки вылезая наружу и с неослабевающим энтузиазмом принимаясь толкать джип обратно в гору.

– Так вот, о дурном тоне, - спохватывается Джои, было пустивший слезу.
– И о женщинах. Разве ты не знал, что самый смак, когда они - не твоя жена?

– Они? Может быть, - Макрайан неопределённо вертит в воздухе пальцем. Джои сильно подозревает, что для него понятие "самый смак" означает что-нибудь совершенно другое.

– Ты когда-нибудь был в борделе?
– он вспоминает, что так и не попал в пряничный дом на сэлемской дороге и решает, что Макрайану не повредит узнать немного больше о "человечьем сброде". Так оно и есть. Официантки топлесс по пятницам производят на того неизгладимое впечатление.

– А что ж ты тогда заладил "коврики" да "коврики"?
– сердито спрашивает он.
– Если бы там, где ты жил, водились одни только коврики, ты бы уже умер.

– Это точно!
– в сердцах говорит Джои, с содроганием вспоминая коврики.

– Я чувствую, что весь комплект дурного тона имеется в наличии за океаном, - Макрайан мрачнеет.
– Говоришь, если они не твоя жена?

Джои замирает. Сейчас он чувствует себя так, словно его облили бензином и вот-вот чиркнут спичкой. Он задницей чует, что теперь Макрайан просто обязан задать ему вопрос на засыпку: спал ли Джои с Близзард. Странно, что этот вопрос не был задан до сих пор - ему, человеку, назвавшемуся её другом. Хотя, кто их знает, какой смысл они тут вкладывают в слово "друг"? И, да - ведь он делал это, и вряд ли стоит заниматься враньём, номер, скорее всего, не пройдёт, и станет только хуже. Джои понятия не имеет, какой реакции ожидать, скажи он "да", скажи он "нет" или промолчи. Макрайан может убить его, не раздумывая, потом станцевать на его трупе джигу, а потом рыдать и клясться в вечной любви, тем более, подогретой парами виски. Факт тот, что самому Джои будет уже всё равно. Он настолько озадачивается проблемой, что просто идёт рядом с машиной, даже не делая вид, что держится за борт. Однако верхушка горы уже совсем рядом, начинается достаточно пологий участок, но, даже будь это на самой круче, он сомневается в том, что Макрайан заметил бы, что пихает машину в одиночку.

– Ты знаешь...
– начинает он, и Джои уже готов задать дёру.
– ... За океаном... Я как раз вспомнил подходящую песню - о Колумбе, капитане корабля "Венера"...

Господи, спасибо! Теперь Джои точно бросит пить, и начнёт думать о том, что говорит - нет, лучше даже заранее записывать на бумажке, о чём говорить можно и о чём нельзя...

Они залезают в пикап и Макрайан откашливается.

In fourteen hundred and ninety-two A man whose name was Chris Stood by the Trevi fountain Indulging in a piss. His balls they were so round-o His cock hung to the ground-o That fornicating, copulating son-of-a-bitch Columbo... [7]

7

В тыща четыреста лысом году

Человек, называемый Крисом,

В фонтане Треви справляя нужду,

Стоял и мечтательно писал.

Его круглые яйца, смотри!

Его хрен висит до земли!

Это блудливый

И похотливый

Сукин наш сын Колумб...