По рукам и ногам

Огребать от Кэри было не так больно, потому что я никогда особо не верила в его человечность, и уж точно речь не шла о восхищении. Но тут…

– Я не могла по-другому поступить, я же должна была… даже если он сам этого не понимает… – Юми всхлипывала у меня на плече и дрожала всем телом, точно лист на ветру.

Преданная хозяином Тень, такая верная и такая одинокая, сбитая с толку и напуганная. Все мы одинаковые.

Кэри заглянул в ванную, наверное, чтобы поторопить, но увидев такое дело, молча остановился в дверях.

– Я подобрал одежду, так что если тебе подойдет, оставь себе, – ровным голосом сообщил он, когда наложница успокоилась настолько, чтобы отвечать на вопросы.

Ланкмиллер оставил одежду на подзеркальной полке, и я выскользнула из ванной вслед за ним, давая Юми время переодеться. И это было верным решением, потому что то, что осталось на ней было либо порвано, либо испачкано кровью, и потому мало пригодно для дальнейшего использования.

Спустя несколько минут она уже стояла на пороге и, прощаясь, беспокойно посматривала за плечо мучителя в открытый дверной проем. Кэри подбирал какие-то сдержанные успокаивающие слова на прощание, когда я просто бестолково мялась у вешалки, не зная, куда деть взгляд.

– Спасибо вам большое, я перед вами в неоценимом долгу, – наложница низко поклонилась.

– Юми, – Ланкмиллер привлек ее внимание, заставляя поднять голову, и только после этого кивнул в мою сторону, – поблагодари ее.

Девушка вдруг обняла меня и выдохнула на ухо тихо от душащих ее чувств «спасибо». Потом сбежала по ступенькам во двор.

Машина Такары уже стояла перед входом. Юми взялась было за ручку, но вместо того, чтобы открыть ей, Хироши сам вышел и встал перед наложницей. Она сразу вздрогнула и отступила назад, но потом, видимо, усилием воли, сдержав себя, осталась стоять на месте. Он что-то говорил, только негромко, и потому совсем было не разобрать слов. Юми только кивала, не отрывая глаза от своих туфель.

Когда он подался вперед, стало так страшно, что сжалась даже я, но вместо того, чтобы ударить, Такара прижал ее к себе и начал гладить по голове.

Знает ли он, как ему повезло, что такой человек просто есть рядом?

– Одумался, – как-то невесело констатировал Ланкмиллер и ушел в дом, закрывая за собой дверь. Я поплелась за ним.

Мое молчаливое преследование мучителя привело на кухню. Там Кэри, даже не оборачиваясь, начал искать посуду в ящиках. Я же забилась в уже излюбленный мной угол дивана и поджала под себя ноги. Все ждала, что получу свое за шантаж или за то, что снова влезла не в свое дело. Ждала, когда Ланкмиллер начнет меня отчитывать. Скажет что-то такое, что на ближайшие дня два напрочь отобьет желание жить.

– Весьма неплохо, – вместо этого рассудил мучитель, пробуя что-то со сковородки, – только надо бы подогреть.

– А что если он говорил правду? – под нос чуть слышно пробормотала я. – Что если у меня нет будущего?

Горло все еще жгло, и дышать было больно. И если пережитое хоть как-то отвлекало меня от этого раньше, то теперь, оставшись наедине с собой, я уже не могла так легко игнорировать то, что болью отдается каждый вдох.

Ланкмиллер все-таки расслышал.

– Ну что за глупости. То, что говорит Такара, надо делить на сто.

А я и рада бы поделить, но, кажется, уже ничего не понимаю. Как-то сразу навалилось на меня все то, что Хироши сказал и сделал за все время нашего знакомства, и от того как-то слабо теперь верилось в светлое будущее. Вообще хоть в какое-то. Разве отпускает людей та помойная яма, в которой я оказалась.

– Горемычная ты моя, вечно попадаешь в переделки, – вздохнул Ланкмиллер, поглядывая на меня, и видимо, подметив не самое веселое расположение духа.

– Кэри, без шуток, мне страшно, – я съежилась, морщась от боли в грудной клетке, – мне страшно, холодно и тяжело дышать.

Мучитель явно насторожился, бросил то, чем занимался у плиты и разом оказался возле меня, убирая с лица отросшую челку.

– Температура? Лоб холодный, почти ледяной, – напряженно констатировал Ланкмиллер. – Что с тобой, а?

Тем временем, то, что зародилось где-то в глубине слабым огонечком, поднималось, ширилось и захлестывало меня с головой.

– Я боюсь умереть…

Нащупала его руку и судорожно сжала. Перед глазами начинали роиться такие же черные мошки, как тогда, когда Такара меня душил в погребе. И я слабо соображала, что происходит, не могла собрать кусочки реальности воедино, она словно разбивалась и расслаивалась, не давая покоя и окуная меня в еще большую панику.

Кэри уже ничего не спрашивал, он набрал чей-то номер и придал трубку к уху.

Уткнувшись лбом в колени, я лишь обрывками слышала его фразы.

– Это исключено, ближайшая аптека в сорока минутах езды. И какой шанс, что мне что-то продадут без рецепта? Потом меня отчитаешь, Ричард, говори, что еще можно предпринять. Ай, ясно все, – Ланкмиллер раздраженно цокнул языком и откинул телефон на диван, взяв обе моих руки в свои. – Кику, послушай меня. Послушай. Ричард говорит, что это просто паническая атака, ничего страшного или серьезного. Тебе сейчас ничего не угрожает, просто постарайся дышать медленнее, так ты только себя распаляешь. Посиди здесь, я сейчас приду.

– Не оставляй меня одну! – я вскочила следом – откуда только силы взялись – и всем телом прижалась к нему.

Руки тряслись, как у ненормальной. Кэри все-таки высвободился из объятий.

– Я вернусь быстро. Побудь здесь.

Мне казалось, что я умру прямо сейчас, что вместо минуты отсутствия Ланкмиллера, прошла вечность, что всё куда-то проваливается, и я вместе со всем тоже проваливаюсь, несмотря на то, что так крепко цепляюсь за спинку дивана.

Когда Кэри наконец вернулся, он принес с собой какую-то бутылку и, откупорив, сунул мне.

– Пей.

– Что это?

– Коньяк. Пей, не рассуждай.

Своим спутанным сознанием я все-таки подметила, что решение это весьма удачное, сделать так, чтобы меня попросту вырубило. Я прижалась губами к горлу бутылки, так услужливо поддерживаемой Ланкмиллером.

Паника не унималась до тех пор, пока количество выпитого алкоголя окончательно не оторвало меня от реальности.

========== Часть 103 ==========

И в моей жизни не раз бывало так, что материться хотелось быстрее, чем появлялась способность связно мыслить, но сегодня этого хотелось как-то по особенному невыносимо. Если б оно могло сделать мне хоть каплю лучше…

Потолок расплывался в жутком сером мареве, и я даже пару раз жмурилась, вздрагивая, потому что казалось, что он сейчас просто рухнет на голову. Чёрт возьми, уберите его кто-нибудь, как мерзко.

– Пришла в себя? – осведомился мучитель, и этот вопрос в кои-то веки не показался мне по-обдолбански глупым, ведь и сама-то наверняка сказать не могла, пришла ли.

Голос послышался откуда-то слева и словно колючая проволока, застрял в ушах. Я простонала в ответ что-то вроде «очень плохо» и закрыла лицо руками.