По рукам и ногам

Ланкмиллер смерил меня пронизывающим взглядом и обернулся спиной.

Эй, и что это значит? Мне за ним следовать? Кажется, сегодня хозяин не в духе. Ранимый какой, черт возьми.

Я сбежала вслед за Кэри по лестнице из дома на площадку. О, видимо, дела с пошлинами на машину уже улажены. Она красовалась у крыльца, черная и блестящая. Но общую уютную идиллию слегка портила, чересчур современная была.

Кэри молча открыл дверь переднего пассажирского сиденья, сам меня пристегнул, умудряясь при том демонстративно игнорировать. Сел за руль, мотор завел, на дорогу выехал – все совершенно молча. Не говоря ни слова.

Мне не по себе как-то стало. Стыдно. За два года работы в бордель-кафе я привыкла к брани, крикам и побоям. К демонстративному молчанию – нет. Это ужасно давяще действовало.

Он все всерьез воспринял? Но ведь тогда всерьез и сказано было.

– Слушай… – под нос пробурчала я, лбом прижавшись к стеклу; не выдержала, – тебя это сильно задело?

– Твои эмоциональные всплески? Нет, – ни тени эмоций в голосе, как робот какой.

Даже не повернулся. И, тем не менее, ощущение демонстративного равнодушие было стойкое, ничем не сгонишь.

– А чего тогда будто в рот воды набрал?! – вспыхнула я. – Или жалкая Кику не достойна хозяйского слова, ей только с пола есть положено, как собачонке? Если из меня наложницу сделал, так уж и чувств у меня сразу нет!

– Ты неуравновешенная… – спокойно поставил диагноз Кэри. Такой лед в его голосе дикий был, что меня даже холодном обдало.

– Ну и молчи, пожалуйста. Сам не лучше, – проворчала я, еще сильнее лбом к стеклу прижимаясь.

Ланкмиллер почему-то хихикнул. На душе паршиво было, честно признаться, хоть я и высказала ему, что накопилось.

Мы были на месте очень скоро, минут через пятнадцать. Мучитель меня к большому, огромному просто зданию привез. Снаружи оно все из стекла было, темно-синего. И оттого слепило на солнце. Медицинский центр?

Кэри парой фраз объяснился у приемной стойки и за руку не очень-то обходительно потащил меня по коридору почти до самого конца, и за шиворот вот совсем уж бесцеремонно втолкнул в восемнадцатый кабинет.

Он был светлый и небольшой, чисто прибранный. У одной стены книжный шкаф стоял. Ближе к окну – стол с аккуратно-разложенными стопочками бумаги. У другой стены что-то вроде кресла со слишком сильно откинутой спинкой, чтобы можно было полу-лежать. Для создания неофициальной обстановки?

Я съежилась и с трудом выдавила «здрастье» приятному мужчине средних лет, в очках, сидевшему за столом.

– Давно не виделись, – с усмешкой поприветствовал Кэри, облокачиваясь на стену.

– Ты же знаешь, – доктор даже поднялся из-за стола, – мои двери всегда для тебя открыты. Только кого ты привел с собой? Я удивлен. В Витто нельзя брать наложниц…

– Не наложница, – мучитель чересчур театрально развел руками. – Сестра.

Ах да, наша легенда же.

Доктор уверенным жестом к себе подозвал, но Ланкмиллеру пришлось меня значительно так в спину ткнуть, чтобы с места сдвинуть. Я неуверенно приблизилась.

– Ричард Фолиан, – приветливо представился мужчина и тут же без предупреждения оттянул высокий воротник рубашки и вопросительно обернулся к мучителю моему. – Шея в синяках и засосах… Это ты со своей сестрой так развлекаешься?

– Ничего-то от тебя не скрыть, – Ланкмиллер совершенно бесстыдно пожал плечами. – Ну ладно-ладно, наложница она.

Пф-ф, не особо и пытался. Видимо, они хорошо знакомы, так что вроде и смысла нет…

– Есть какие-то особые психические отклонения или просто плановая беседа? – будничным тоном поинтересовался Ричард, снова жестом мне на кресло указывая.

Я села и прямо-таки утонула в нем. Вид на ровный бежевый потолок открывался просто чудесный. Сразу захотелось спать.

– Амнезия у девочки, – негромко пояснил Ланкмиллер. Доктор даже присвистнул. Редкость?

– Что ж… я уже сейчас начну сеанс, а ты покинь, пожалуйста, помещение.

Я торопливо взглянула на Кэри и помотала головой.

– Хочешь, чтобы он остался? – доктор вскинул брови. – Но я, скорее всего, очень личные вопросы буду задавать, может, удобнее будет, если этот бесстыжий все-таки выйдет.

Я хихикнула и снова помотала головой.

Видно, Ланкмиллер с ним хорошо знаком. Или просто доверяет слишком, как психологу. В любом случае, на бесстыжего он не обиделся и сам опустился в кресло, только более удобное для сидячего положения. Я бы, может, и рада мучителя выдворить, но перечислить себя и один на один с незнакомым человеком остаться было слишком. Я за последним дни – сама удивляюсь – такой недоверчивой стала и шуганной, что даже стыдно. А еще этот вздох облегчения, когда Кэри все-таки разрешили никуда не уходить. Противно как.

– Как тебя зовут, дите? – доктор, добродушно и по-простому улыбаясь, придвинулся ко мне. А взгляд у него был не хуже Ланкмиллерского, цепкий и насквозь пронизывающий. Всю душу мне собрался выпотрошить не иначе. Дерьмовая это работа – психотерапевт…

– Р… – я кашлянула, подавившись воздухом, и, упрямо хмурясь, еле выдавила из себя, – Ки-ку.

– Готова приступить?

– Угу…

– Сколько тебе полных лет?

– Семнадцать. Или восемнадцать. Или где-то около того. Может меньше. Или больше, – я с первых слов поняла, что беседа будет не из приятных.

– Какой, на твой взгляд, промежуток времени, исчез у тебя из памяти? – Ричард, тем не менее, и бровью не повел.

– Понятия не имею, – совсем уж обреченно взвыла я. – Несколько лет.

– Что было до этого? – его вопросы, словно пощечины, сыпались…

– Ну… ничего такого особенного. Я жила в обычной семье, нищенской, но свободной. На пропитание денег хватало. Потом мама ушла. Не знаю, почему, отец не рассказывал. Он сам зашивался на работе целыми днями. По праздникам и выходным – пил. Потом дрых на диване, с ножом ни за кем не бегал. Я по мелочи подрабатывала, от случая к случаю. Если убраться надо или мусор вынести… Ничего особенного, жизнь как жизнь.

– Послушай, Кику, – доктор внезапно придвинулся ближе, и голос у него сразу сделался искренний, не сахарный, и взгляд переменился, слишком серьезный стал. – То, что с тобой произошло, случилось на фоне сильнейшей моральной травмы, потрясения, к которому твоя психика не смогла приспособиться и поэтому решила просто забыть. Ты уверена, что хочешь вспомнить? Подумай хорошо, уверена?

Кэри скривился и помрачнел. От ванильности перекосило?

– Нет, – я почему-то почувствовала себя уязвимой очень и нервно спрятала глаза. Голос сорвался почти до шепота. – Совсем не хочу.