По рукам и ногам

– У-у, что, все так плохо? – удивилась Алисия, разгребая поролоновые подкладки, потом, не преуспев, просто спустила бретельки, дернула их вниз и вздохнула. – Эх, братец… Вот он никогда не научится, что женское тело – вещь очень хрупкая, на нее дышать опасно. Давно ты в них?

– Не особо, – я зачем-то с усилием принялась растирать щеки.

Тело реагировало, зараза, странно.

– Хочешь, сниму?

– Ну… Кэри… Он, небось, недоволен будет.

Алисия плюнула и аккуратно меня от зажимов избавила.

– Нельзя в них долго. Ну, сейчас повеселимся, Ки-ку….

Я непроизвольно сжала колени.

Да чтоб вас, чертово семейство неисправимых извращенцев. Я подвержена странному влиянию, нечего сказать.

Алисия была в высшей степени вероломна. Она точно поджигала меня изнутри. Ей достаточно только ногтем было шкрябнуть где-нибудь по разгоряченной коже, чтобы зачать очередной всеобъемлющий пожар.

Это магия, и это нечестно.

И я отвечала. Отвечала ей на эти странные, изощренные ласки со всей страстью и со всем безумием, которые только удалось выдернуть из замученной моей душонки.

Из злости. Из желания, наверное, Ланкмиллеру отомстить за то, что он меня сейчас попросту продал.

Я тонула в горячем безумии с упрямым, остервенелым наслаждением.

И тонула успешно.

Ноги уже не держали, и весь вес пришлось перенести на хрупкую для такой миссии стенку кабинки.

Еще чуть-чуть, и мне точно не избежать обморока.

– В чем дело? – мягко осведомилась Алисия, в перерывах между поцелуями, легонько зажимая в зубах мочку моего уха.

– Кх… кор… корсет… – еле выдавила я, наблюдая, как все отчаянно расплывается перед глазами.

– Ах точно, – Алисия виновато закусила губу. – Прости, эти издевательство.

Едва хрупкие пальцы скользнули по спине, прожигая за собой полосы, дверь туалета грохнула так, будто ее открыли пинком, и послышался до отвратительного знакомый рык.

– Алисия, ты мне нужна! Сейчас!

О, да Алисия сегодня прямо нарасхват.

Но, черт возьми, Кэри настолько не вовремя, насколько это вообще можно себе представить.

– М-м-м… Братец… Можешь хотя бы минут пятнадцать подождать? Или, хочешь, присоединяйся…

Этот чертов тон. Безумно похотливый, и томный до издевательства. Я готова была только за него Алисию расцеловать.

Кэри там, по ту сторону от обморочно горячего мира, поперхнулся.

– Нет, дело отлагательств не терпит.

Алисия разочарованно вздохнула и грациозно выпорхнула из кабинки, а вслед за ней вывалилась я, растрепанная, с припухшими от поцелуев губами, полуразвязнным корсетом. А еще – до неприличия возбужденная.

И прямо Ланкмиллеру на руки. Он, к счастью, поймал, но удивленным таким я его еще ни разу не видела. Почти непосредственно по-детски.

– В Шеле опять мятеж, на этот раз не так далеко от нашего дома, – холодно-серьезным тоном сообщил Кэри.

– Мама там? – лицо у Алисии как-то сразу вытянулось.

– Да. Заберешь ее?

– Угу. Хотя бы ее.

– Тогда сейчас отправляйся и лучше без промедлений. Возьми вертолет, что ли.

Алисия кивнула и, поправляя прическу, уже у самой двери обернулась к нам.

– Я постараюсь управиться быстро. И… она у тебя чудо.

Потом пулей выскочила за дверь.

Кэри ничего не ответил, только молча и грубо принялся мне обратно товарный вид придавать.

– Выглядишь, как потаскушка какая-то, – скривился он, затягиваясь на шее шарф так, что чуть ли не удушил.

– Хва… тит… – прохрипела я, царапая ткань, которая, как назло, к коже будто прилипла, – разве это не твоя идея была?

– Ты перестаралась. И сильно.

Он отчитывал меня сухо и по-отцовски спокойно, однако в голосе нотки раздражения плясали почти явственные. Я не нашла ничего умнее, чем прямо в лоб спросить:

– Ты не подумал, что это неприятно будет, меня с кем-то другим представить, даже с сестрой?

– Кику не должна знать ласки чужих пальцев, кроме хозяйских…

– Ты злишься? – я спрашивала тихо, не поднимая глаз, а он каждый ответ выдыхал мне в шею.

– Немного. Но причина Алисию убрать была действительно серьезная. Она просто иногда слишком бывает настойчивая и шумная. Вообще, приходится порой чужим людям позволить трогать свои… вещи…

Я скрипнула зубами.

Руки у Ланкмиллера были до смерти горячие. Может, потому именно дыхание у меня все никак не успокаивалось и по-прежнему тряслись пальцы. Если оттолкну его, упаду точно. Долго ли еще мы сможем вот так друг над другом издеваться?

– И тебя это бесит… – я приподнялась на цыпочках и, отогнув ворот рубашки его, легонько чмокнула в шею.

– Если сейчас не прекратишь, – Ланкмиллер хрипло выдохнул, прикрывая глаза и пальцы мои сжимая почти до хруста, – я тебя прямо здесь изнасилую.

– Не думаю, что это лучшее место для подобного, – дверь туалета приотворилась, и в проеме появился какой-то до невозможности чопорный дедушка. Он, пропустив приветствие, проворно проковылял ко мне, и отогнул ткань платья на спине. – Метки нет? О, да тебе крупно повезло, Ланкмиллер.

– Ну что вы, я уважаю законы чужого государства, – Кэри выдавил слабую приторную улыбку.

– Странно от тебя это слышать, – будь у дедули трость, он бы точно ее мучителю в лицо бы наставил.

– Я бы поспорил, однако, нам пора. Идем, Кику.

Выходя в коридор, Ланкмиллер, предусмотрительно не стал брать меня за руку.

Я беспомощно оглянулась на дедушку, и тут же осознав, что шарф у меня с шеи сползает, выбежала вслед за Кэри.

– Ланкмиллер, стой, п-подожди… Что за метка?

Он, как всегда, остановился слишком резко – я чудом не врезалась.

– Такие обычно наложницам ставят. Тебе пока не успели. Идем на воздух, прогуляемся.

Это решение, пожалуй, лучшим было за весь сегодняшний день. Ветер быстро остудил щеки и немного – разум. Правда, Кэри так быстро шел, что успеть за ним на каблуках было практически невозможно. В конце концов, я безнадежно отстала, потому что пробежки в корсете – это отчаянно не мое. К тому же мучитель дьявольски сильно его со злости затянул. Справа шоссе было, слева – парк какой-то.