По ту сторону синих гор

Правильно подумали. Горячая ванна сейчас была очень кстати. Кровь виххарда засохла у меня на волосах, я чувствовала её запах, и он меня нервировал.

Оставшуюся помогать мне Сигрид следы крови вообще пугали. Она смывала её с меня подрагивающими руками, периодически шумно шмыгая носом и сглатывая.

Убрав с лица мокрые волосы, я откинулась на бортик купели, подняв на девушку взгляд.

– Ты что, плачешь?

Глаза у неё действительно были на мокром месте.

– Харв сказал, что вы спасли Волса и Ранди от виххардов.

– Много болтает твой Харв, - недовольно заметила я.

– Он не мой, - зарделась Белочка. Слёзы её вмиг высохли, а лицо приобрело то глуповато-счастливое выражение, которое присуще только очень молодым и сильно влюблённым девушкам.

– Да, да. Не твой, - иронично хмыкнула в ответ.
– Именно поэтому он со своей перебитой лапой первым делом к тебе приполз. Можешь передать ему, что раньше, чем через две зимы, я тебя ему в жёны не отдам. Молодая ты ещё.

Сигрид надула губы и удручённо промямлила:

– А если он себе за это время другую себе найдёт?

– Не найдёт. Другой такой нет. А всё, что достаётся непросто - ценится больше.

– А правда, что вы виххарда убили?
– неожиданно ляпнула Сигрид, и у меня зачесались руки хорошенько накостылять Харву. Нашёл, что впечатлительной девчонке рассказывать!

– Что ещё тебе Харв наплёл?

– Что вы - асанна, - призналась девушка, и я безысходно вздохнула.

Нет сомнений, что через несколько дней подобная глупость разнесётся по всему Эдерхейду, а там, глядишь, и Сивильгарду. Даже не знаю, нужна ли мне подобная слава. Хотя... уж лучше пусть считают асанной, чем эринейской магичкой, повинной в смерти их близких.

Закончив купаться, я просушила волосы у огня, а когда решила отпустить Сигрид по своим делам, девушка протестующе заявила, что никуда теперь от меня не уйдёт, поскольку считает, что рядом со мной безопаснее всего. Хотя на мой взгляд, ей от меня следовало держаться подальше, потому что неприятности в последнее время буквально ходили за мной по пятам.

Из спальни мы с Сигрид переместились в светлицу, и я снова засела за расчёты, пытаясь вывести формулу закономерности появления проходов. Я вроде всё делала правильно, но мои расчёты никак не попадали под имеющуюся схему, и я никак не могла понять, что именно упускаю из вида или где совершаю ошибку.

Голова уже гудела от переполняющих её мыслей, когда желудок очень своевременно напомнил, что неплохо бы было подкрепиться и мне, и Сигрид, а заодно спросить Исгирду, не требуется ли ей какая-то помощь.

Оставив Белочку плести свои кружева, я направилась к лестнице, и уже спустилась на полпролёта, когда стала невольной свидетельницей чужого разговора. Манны украшали зал халле ветками падуба, шишками, деревянными игрушками и между делом говорили обо мне.

Не знаю, что на меня нашло, никогда не занималась подслушиванием чужих разговоров, но сейчас я бесшумно отступила за угол, чтобы меня не было видно снизу, и замерла, вслушиваясь в женские голоса, один из которых совершенно точно принадлежал Свее.

– И зачем здесь только эту магическую гадость повесили?
– сказала она.
– А вдруг это какая-то приманка для виххардов?

– Исгирда сказала, что этот оберег оэн ей лично приказал здесь закрепить. Мол, эль- манна Рейна его для защиты дома сделала.

Послышалось громкое фырканье и насмешливое:

– Для защиты... Как же! А никто не заметил, что именно с её появлением в Эдерхейде виххарды сюда и нагрянули? Может, магичка их сюда и привела!

– И что ты взъелась на неё? Ты слыхала, что эйтары сказали? Она не только Волсу и Ранди жизнь спасла, но ещё и виххарда убила! Стало быть, нет у неё с ними ничего общего!

– Быстро же вы забыли, кто она такая! Может, ещё по головке её погладите за то, что она мужиков наших изничтожила?

– А ты всё в одну кучу не мешай. На войне как на войне! Ей, говорят, от нашего оэна тоже хорошо досталось. Она ведь зла на нас за это не держит! За Сигрид заступилась, Скъёльда пожалела, Волса и Ранди спасла... И вообще, раз оэн магичку себе в эль-манны выбрал, значит, нам следует относиться к ней со всем уважением.

– Выбрал... Да его Горд заставил, чтобы наши земли в качестве приданого эринейки себе забрать!

– Заставил - не заставил, а оэну нашему, кажется, магичка по сердцу пришлась! Вы видели, как он на неё сегодня смотрел, когда в дом принёс? Никогда его таким раньше не видела. Влюбился наш Хранитель! Как есть - влюбился.

– И мне так показалось! Уж больно жарко он на свою эль-манну зыркает. Да и она к нему явно неровно дышит.

– Так оэн наш мужчина статный, видный, щедрый! К такому какая хочешь манна неровно дышать будет.

Раздался дружный и весёлый женский хохот, а у меня покраснели уши и щёки. Я уже собралась выйти из укрытия, не желая слушать смакование маннами нашей с Бьёрном личной жизни, когда возражение Свеи болезненно резануло слух:

– Да что вы выдумываете? Влюбился! Как бы не так! Он просто дильфара подвести не может! Поспорили они, что магичка через месяц шёлковая будет - с рук его есть и пить станет! Вот и старается.

– А ты откуда знаешь?

– Мирта слышала. Вот тут, в этом самом месте они и спорили, когда первый день свадьбы был...

У меня в груди словно всё окаменело. Первым желанием было подняться наверх и закрыться в спальне, чтобы никого не видеть и не слышать.

Помедлив лишь миг, я именно так и сделала.

Я не ожидала, что меня услышанное так расстроит. Наверное, я что-то себе напридумывала. Решила, что между мной и Бьёрном возможно что-то большее, чем брак по принуждению.

Наивная. Ведь он честно сказал в лесу, чего от меня хочет. Ему нужен наследник. И почему Бьёрн должен считаться с моими чувствами, если родить ему ребёнка - мой долг?

Умом я всё понимала, но глупое сердце болело, словно в него предательски ударили исподтишка.

Зачем нужно было спорить? Зачем такое унижение? К чему весь этот обман, когда я и так готова была выполнить условия договора?

Мне было обидно и больно. Я ведь только начала доверять Бьёрну. Мне казалось, он честен и прям со мной. Кому тогда в этой жизни вообще можно верить?

Мой взгляд, устремлённый на огонь в камине, переместился выше, и стоящая на полке деревянная красногрудка внезапно породила во мне первые ростки сомнения.

Спор этот как-то совершенно не вязался с тем Бьёрном, которого я знала. И даже если предположить, что в первый день нашей свадьбы он относился ко мне совершенно иначе, нежели сейчас, всё равно подобное было не в его характере. Да и не пытался он делать что- то особенное, дабы мне понравиться. Он всегда оставался самим собой - прямолинейным медвединой, не способным на лесть и реверансы.