По ту сторону синих гор

– Что ты застыл? Где Ранди? Бьёрн совсем рядом! Я чувствую!
– яростно прозвенело в воздухе, разбивая сцепку наших с виххардом взглядов.

К моему визави стремительно подскочил тот громила, у которого я отбила Ранди и, наткнувшись на труп своего сородича, превратившегося в человека, резко поднял голову, увенчанную золотым ободом, так странно и нелепо смотрящимся на его звероподобном челе.

У виххарда была необъяснимая реакция на меня. Он моргнул, как-то близоруко щурясь, словно не мог поверить своим глазам.

– Лея?..
– вдруг хрипло выдохнул он, а затем качнулся маятником, выдавая желание податься вперёд то ли для того, чтобы меня схватить, то ли для того, чтобы обнять.

– Ещё шаг, и ты следующий!
– кивнула на мертвеца, лежащего между нами.

Виххард неверующе мотнул головой, попятился, не сводя с меня сверкающего взгляда, и утробно рыкнул:

– Уходим!

Какими бы дикими и неуправляемыми не казались виххарды, они подчинялись приказам своего предводителя беспрекословно. Серая стая, ещё мгновение назад яростно атакующая кайгенов, схлынула, словно волна, легко перемахивая через ограду и исчезая проходах между домами.

Те кайгены, что ещё были в состоянии, тут же ринулись за ними вдогонку, и практически в тот же миг слева и справа, огибая углы построек вылетели лохматые чёрные звери, заполняя собой всё пространство.

Ещё не осознавая, что это свои, я крепко стискивала в руке топор, и не выпустила его из рук даже тогда, когда подскочивший ко мне огромный кайген превратился в Бьёрна.

В тёмно-синих глазах плескался страх. Его протянутая рука осторожно коснулась моей и, перехватив топор, муж тихо прохрипел:

– Отпусти. Всё закончилось.

Тело мгновенно ослабло, стало похоже на измочаленную верёвку, и я судорожно глотнула воздух, позволяя кайгену отобрать у меня оружие.

С силой вжимающий меня в себя мужчина пах потом, лесом, ветром и чем-то до спазмов в груди родным. От этого запаха скребло в горле, щипало в глазах и звенело в голове.

Я смежила веки, бессильно утыкаясь лбом в его грудь, а потом обвила вокруг талии руками, чувствуя, как тёплые губы Бьёрна касаются моей макушки.

За моей спиной раздался глухой вскрик, разрушая миг спокойствия, как хрупкое стекло.

Бьёрн резко дёрнул меня на себя, и вылетевшая из сарая Ранди, пробежав через двор, рухнула на колени перед лежащим на снегу зверем.

Я невольно сглотнула от ужаса глядя на Волса. Густая чёрная шерсть слиплась от крови. Кайген тяжело дышал, выпуская в морозный воздух облачка пара, но глаза его неотрывно смотрели на плачущую Ранди, и мне показалось, что её слёзы доставляют кайгену больше боли, нежели нанесённые врагами раны.

Вокруг пары быстро скучились перекинувшиеся людьми кайгены, среди которых обнаружился и Арн. Шайгер уже успел достать из мешочка на поясе какой- то порошок и теперь посыпал им ту рану на боку Волса, что казалась самой жуткой и опасной.

– С ним всё будет хорошо, - неожиданно прогудел над моей головой муж, успокаивающе погладив по спине.
– К вечеру оклемается. На звере раны заживают очень быстро.

Я заторможенно кивнула, теперь выискивая взглядом тех кайгенов, с которыми сюда пришла, и облегчённо выдохнула, обнаружив ковыляющего к нам и сильно тянущего заднюю лапу Харва - изрядно потрёпанного, но живого.

Муж зыркнул на него с плохо скрываемым раздражением, но прежде чем успел открыть рот и разразиться гневной тирадой, я попыталась переключить его недовольство на себя.

– Это я виновата, - прошептала, касаясь рукой лица мужа и разворачивая его к себе.
– Харв просто не мог отказать в просьбе твоей эль-манне. Ты же знаешь, какой я могу быть занозой, если захочу.

Бровь Бьёрна, до этого изломленно поднятая вверх, расслабленно опустилась, и мне показалось, что в глубине синих глаз мужа сверкнула насмешка.

– Меня и ругай, - ожидая справедливых упрёков, закусила губу я.

Кайген почему-то молчал. Только смотрел на меня, словно пытался взглядом ощупать каждую чёрточку моего лица.

Дома поговорим, несносная женщина, - наконец, устало выдохнул он и, подхватив на руки, понёс в сторону халле.

Женщины Эдерхейда были напуганы. Я замечала их растерянные лица в окнах первых этажей домов, мимо которых проносил меня Бьёрн.

Во дворах не было ни души. Никто не занимался хозяйством, не чистил снег, не выбивал шкуры или просто болтал с соседями. Видимо все манны попрятались за крепкими стенами своих жилищ, как только услышали тревожный звук сигнального горна.

За нами с мужем неотступно следовала пятёрка кайгенов, в любой миг готовая прикрыть своему оэну спину. Я сомневалась, что в посёлке ещё где-то прятался виххард, но меры предосторожности излишними не считала.

Возле халле нас встретили охранявшие его эйтары, и муж, коротко приказав им всем ждать на улице, внёс меня в дом, и его тишина неожиданно взорвалась какофоний звуков.

Все проживающие под крышей халле манны выбежали в каминный зал, и теперь охали, причитали или голосили, как моя любимая, бестолковая Сигрид.

Исгирда, бледная, будто дух зимы, с ужасом смотрела на меня прижав к сердцу руки, и только после того как Бьёрн хмуро бросил ей: «Успокойся, мать, чужая на ней кровь», я поняла, что после стычки с виххардом выгляжу ужасно.

– Я сейчас воды горячей принесу!
– отмерла свекровь, и муж, сердито буркнул:

– Лучше успокой всех. Развели тут сырость! И займитесь чем-нибудь! Дом, что ли, украсьте. Радмунд как-никак скоро.

Свернув к лестнице, Бьёрн практически взлетел по ней со мной наверх, и когда мы оказались в спальне, первым делом занёс меня в уборную, чтобы помочь смыть кровь в их харда.

Муж молча сверлил меня тяжёлым взглядом, пока сливал на руки, всё с тем же подозрительным спокойствием подал полотенце и не произнёс ни слова, когда я вернулась в комнату, на ходу стягивая с себя залитую кровью стёганку.

Я не выдержала первой.

– Всё!
– произнесла на выдохе.
– Можешь начинать.

– Что «начинать»?

Брови кайгена хмуро сошлись на переносице, и чтобы продолжать сохранять видимость спокойствия мужчина сложил на груди руки, будто я не ощущала, как у него внутри всё кипит от переизбытка совершенно разных чувств. Они накатывали на меня волнами, сбивали дыхание и мешали сосредоточиться. Теперь я знала, что моему непрошибаемому супругу тоже бывает страшно. И от осознания того, что этот страх вызван тревогой за меня, в груди расползалось солнечное тепло.