По ту сторону синих гор

Почему?

Наверное потому, что где-то глубоко в душе я всё ещё верила, что однажды смогу вернуться домой.

В дверь, ведущую из тамбура с улицы, громко постучали, и кайген, вскинув голову, громко провещал:

– Входите!

Ожидаемо комнату заполнили одни мужчины. Здоровенные, плечистые и суровые. Я наверное никогда не перестану удивляться диковатой внешности кайгенов и их грубой, какой-то даже животной силе, буквально сквозящей в их движениях, взглядах и голосах.

И ходили они совершенно не соответствующе своим габаритам - мягко, бесшумно, плавно. Для меня это по-прежнему оставалось самой большой загадкой.

Мужчины прошли до середины зала и зачем-то столпились там, молча взирая на нас с мужем, сидящих за столом.

Многих их тех, кто сейчас пришёл, я точно видела вчера на празднике, а может и всех сразу. Не знаю. Не запомнила их лиц. Но то, что почитать и уважать меня они обещали все без исключения, в моей памяти отпечаталось прочно.

И вот теперь эти честные, добропорядочные и «не бьющие в спину» кайгены стояли как телки у водопоя, не понимая, что делает на их излюбленном месте какая- то пришлая корова.

– Мир твоему халле, оэн!
– наконец заговорил один из них. Сложно сказать, сколько лет было кудрявому, темноглазому бородачу, но выглядел он статно и внушительно.

– И что это вы там стали, как засватанные?
– небрежно запуская ложку в принесённую ему тарелку с супом, изогнул бровь мой супруг.
– Жених тут вроде я один.

А медведь, оказывается, умел ёрничать. Я невольно покосилась в его сторону и заметила, что все пришедшие кайгены недоумённо переглянулись между собой, а затем шумно стали занимать места за столами рядом с нами и напротив.

Пока никто из них не успел открыть рот, я схватила с блюда пирожок, откусила больше половины, и быстро стала заедать его похлёбкой. Просто подумала, если они как вчера начнут поднимать за моё здравие бесконечные тосты, то я опять останусь голодной.

Удивительно, но пить, кажется, никто не собирался. Кайгены сидели молча и наблюдали за мной с довольно странными выражениями на лицах, как если бы хотели попробовать пирожков, но все их уже съела прожорливая чужачка.

На всякий случай я схватила с блюда ещё один и, нагло глядя на кайгенов, запихнула себе его себе в рот.

– А что всё молчат?
– ехидно поинтересовался медведина, и все присутствующие посмотрели на меня ещё пронзительнее и красноречивее.
– Чужих здесь нет, - внезапно провещал он.

Пирожок застрял у меня в горле, и, схватив обеими руками стоящую возле супруга кружку с каким-то напитком, я жадно принялась его глотать.

Горячая пряная жидкость оставила кисло-сладкое фруктовое послевкусие во рту, а в груди начало разливаться приятное обволакивающее тепло.

Кто-то из кайгенов громко крякнул, а следом за ним другой растерянно заметил:

– Наши бабы-то душегрейку* чарками не пьют.

Пропустив замечание сородича мимо ушей, муж тут же отобрал у меня кружку и хмуро изрёк:

– Если нечего сказать по существу, то начну я!

Он сложил на стол руки и исподлобья посмотрел на сидящего напротив кайгена - молодого, безбородого, одетого в кожаную безрукавку поверх чёрной рубахи, вышитой белым геометрическим орнаментом.

– Я тут сегодня со стороны Мерцающих скал возвращался в халле и увидел, что Одания у себя во дворе дрова рубит. Сама, - муж многозначительно посмотрел в глаза собеседнику и требовательно спросил: - Почему?

Тот недоумённо нахмурился, тряхнул шевелюрой с кучей заплетённых косичек и растерянно пробурчал:

– Я не знал, что Агмунд запасов перед походом не успел сделать, а Одания ничего не попросила.

– А с каких это пор вдовам у клана помощь просить принято?
– сурово поинтересовался у него супруг.
– Вы должны были сами пойти и посмотреть, что ей нужно! У неё дети малые!

– Прости, оэн. Недоглядел. Сегодня сходим к ней и сделаем всё, что нужно.

Муж хмуро кивнул и снова спросил:

– Что с крышами у Моди и Лильфа?

– Вчера закончили. Пару дней дома протопятся, и можно будет вселяться.

– А что на новоселье просили?

Кайген хмыкнул, и губы его растянулись в насмешливой улыбке.

– А что они просить могли? Кровати, конечно! Кровать в их случае - самая главная вещь!

Мужчины дружно заулыбались и, перестав обращать на меня внимание, как-то заметно расслабились.

Насколько я поняла, все собравшиеся входили в какой-то совет, отвечающий за порядок внутри клана. Что руководило моим супругом, когда он решил меня здесь оставить, я пока не поняла, но врать не стану - слушать, что происходит в Эдерхейде, мне было интересно.

Ковыряя в тарелке ложкой, я делала вид, что ем, а сама исподволь наблюдала за всеми кайгенами.

Закончив шутить о членах двух молодых семей, для которых, по всей видимости, общими усилиями клана строили дома, мужчины перешли к более серьёзным вещам и начали обсуждать соседей.

Первым о них заговорил носатый мужчина с крупными и резкими чертами лица:

– Логмэр утверждает, что уже несколько раз видел на южной окраине Эдерхейда Хольдена - старшего сына оэна Лунного ущелья.

– И есть предположения, что он здесь делает?
– настороженно прищурился

муж.

– Бабы плетут, что он на Мию, дочку Эгиля, бегает смотреть.

– И откуда он о ней знает?

– Вроде Эгиль прошлым летом её с собой на торжище в Карсхольм брал. Там мог и увидеть, - предположил кайген.

– И что Эгиль говорит?

В голосе мужа слышалась очевидная заинтересованность. Даже поза его стала из расслабленной подобравшейся и натянутой.

– А что он может говорить? Он Мию сыну Айнгера сразу после её рождения обещал.

– А с самой Мией он общался? Спрашивал, что она думает о визитах Хольдена?
– не удовлетворился услышанным супруг.

– Зачем?
– удивился носатый.

– Затем!
– недовольно зыркнул на него оэн.
– Если Хольден девчонку ещё летом видел и до сих пор к ней бегает, значит, отворот она ему не давала. Похоже, что Мие этот парень приглянулся. Надо поговорить с Хольденом и договориться о сватах.