По ту сторону синих гор
Шрифт:
Пацан испуганно замер и свирепо выдохнул :
– Гадюка эринейская!
Если он думал, что меня его слова как-то заденут, то ошибся. В данный момент мне было невыносимо жалко свою голову, в которую этот недомститель заехал камнем, причём в то самое место, которое я сегодня ушибла во время боя с кайгенами. И, кстати, опять же по его же вине!
– А будешь сквернословить, я тебе ещё и язык укорочу. Хочешь?
Мелкий сжался, словно загнанный в угол зверек,так, что сразу стало понятно - не хочет.
–
– Не о чем мне с тобой разговаривать!
– тявкнула эта зараза.
– Зато мне есть о чём!
– возразила я, и только было собиралась развернуть этого героя к себе лицом, как сбоку раздалось звенящее от ярости:
– А ну, отпусти его!
Я повернула голову и тихо выдохнула сквозь сжатые зубы.
В шаге от меня, сжимая в руке топор, стояла женщина. Навскидку сколько лет и не скажешь. Молодая. Я бы сказала, что красивая, если бы черты лица не были искажены паникой и страхом.
– Отпусти моего сына!
– повторила она.
Сердце моё болезненно заныло и замерло. Только этого мне сейчас не хватало. Представляю, как всё выгладит со стороны: магичка собралась истязать ребёнка.
– Одания, не дури! Опусти топор!
– раздался у меня за спиной голос Волса, а со стороны ограды, через которую собирался перелезть пацан, появились ещё два кайгена, которых я видела впервые.
Вот же напасть! Сколько же их за мной повсюду ходит?
– Назад!
– рявкнула на подбирающихся к Одании мужчин и ту же бросила через плечо Волсу: - И ты не лезь! Сама разберусь!
– Эль-манна Рейна...
– пробубнил он, вызвав у меня сердитое шипение:
– Уйдите все! Лучше бы пошли и дров Одании нарубали! Разве не это вам оэн приказал? Какого драного виххарда она опять сама топором машет?
Зацепившись за полубезумный взгляд манны своим,я выпустила из рук мальчишку и спокойно произнесла:
– Никто не собирается причинять вред твоему сыну. Я просто хотела поговорить.
Пацан с невиданной прыткостью ринулся вперёд, прячась за материнскую юбку, вынуждая женщину сделать короткий и шумный вздох.
Её рука с топором начала дрожать, а взгляд туманиться слезами. Мне было безумно жаль её. И я понимала, что тёмные круги у неё под глазами следствие бессонных ночей и горьких слез. Но я, к сожалению, уже ничего не могла исправить. Горло сдавил спазм, и голос мой прозвучал сухо и скрипуче:
– Я не стану просить у тебя прощения за то, что выжила в этой войне, а твой муж погиб. Мы с ним честно сражались за то, во что верили. Наверное, если бы можно было поменяться с ним местами, я бы это сделала, потому что в этой жизни мне не за что цепляться в отличие от него. Но пока я жива, всегда буду поступать так, как велит мне моя совесть и честь. А потому прошу тебя объяснить своему сыну, что совершая подлость и прячась от ответственности за твою юбку, он предаёт не только весь клан и оэна, но и память своего погибшего отца. Кайгены не бьют в спину - такую заповедь оставили вам ваши предки. Твой сын нарушил её дважды.
Сегодня он бросил камень в меня, завтра толкнёт в спину ещё кого-то, а послезавтра станет считать это нормой! Меня не растили по законам кайгенов. Я - воин, а по уставу воинской доблести и чести в спину бьют только трусы!Мальчика вздрогнул, словно моё последнее слово ударило его наотмашь, поднял на меня сверкающие омуты глаз и медленно вышел из-за спины матери. Ну наконец-то, хоть что-то до него дошло.
Одания, похоже, тоже начала понимать, в чём дело. Глаза её расширились от ужаса, топор выпал из слабеющих рук, и женщина, схватив мальчишку за плечо, жалобно всхлипнула:
– Скъёльд, ты что наделал? Ты что наделал, глупый мальчишка?!
Мелкий молчал, бессильно кусал губы, сжимал кулаки и смотрел мне в глаза так, что по спине ползли мурашки. Но я именно этого от него и хотела. Честности.
– Хочешь меня убить?
– спокойно спросила его я и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Тогда сражайся со мной как воин, а не как трус! Не умеешь драться приходи в халле, я научу тебя держать в руках оружие.
Возможно, я и выглядела сумасшедшей в тот момент, потому что только безумец может предложить тому, кто собирается его убить, научить, как это лучше организовать. Напротив, я не выжила из ума. Я очень чётко понимала, что собираюсь делать.
Развернувшись, я сдвинула с дороги хмурого, насупившегося Волса и пошагала прочь.
Голова болела так, словно в ней ползали черви и грызли дыры. Вот же говнюк меткий, надо же было угодить камнем именно в больное место!
– Эль-манна Рейна!
Здоровенная ладонь Волса опустилась мне на плечо, и я раздраженно дернулась, сбрасывая её, а потом остановилась и ткнула в кайгена пальцем.
– Попробуй только рассказать кому-то, кроме оэна о том, что видел!
Воле лениво приподнял бровь, которая красноречивее слов выдавала мысли мужчины, плохо представляющего, что такая пигалица, как я, может ему сделать.
– Уши откушу!
– пообещала я и, узрев ещё двух кайгенов, идущих за нами, рявкнула: - И вас это тоже касается!
Лица у мужчин мгновенно вытянулись, поскольку они явно видели, что я на такое способна.
– Эль-манна Рейна, - снова затянул Воле, - может, зайдёте ко мне в дом, Ранди посмотрит вашу голову? У вас кровь...
– Не хватало ещё твою Ранди в это впутывать!- огрызнулась я.
– Ведро с бельём забери! Я домой возвращаюсь.
Волс подал какой-то знак тем двоим, что плелись следом и, чуть притормозив меня, тихо буркнул:
– Нам туда. Халле в той стороне.
Меньше всего я рассчитывала по возвращению в дом мужа выяснять с кем-либо отношения, но стоящая на крыльце Исгирда одним своим внешним видом намекала именно на это.
Женщина тревожно осмотрела всю нашу компанию, заломив бровь, сурово посмотрела на Волса, и тот виновато опустил голову, словно получил от неё мысленный подзатыльник.