По ту сторону стаи

– Много, в общем, народу пропадало, - просто говорит он.
– А потом прекратилось вроде. И сейчас вот опять.

– И всегда Женщина в Зелёном?
– поддевает его Джои.

– Похоже на то. Но, конечно, видели-то её не всегда. Вампиры - они осторожные, черти, - поясняет хозяин.

Знаток вампиров, чёрт подери! Прямо Ван Хельсинк какой-то.

– Ну, от нас с Райс не уйдут, - шутит Джои.

Хозяин с сомнением качает головой. Снизу слышится треньканье звонка за стойкой, и он поспешно прощается и уходит.

За окном совсем уже вечер. Верхушки гор окутываются синеватым туманом, а вокруг такая тишина, что я начинаю чувствовать, как же далеко Лондон, и в какой заднице мы оказались.

Я плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок. Джои ложится рядом.

– Ну, что, Райс, значит, вампиры?
– иронизирует он.

– Да хоть эльфы с троллями, - отвечаю я.
– Как думаешь, если их отпинать хорошенько, что будет?

– Ничего не будет, - уверенно говорит Джои, - для них хорошего. Полудохлый эльф. Или полудохлый тролль.

– Или полудохлый вампир, - продолжаю я.
– Или этот шизанутый.

Он протягивает мне сигаретную пачку. Я беру сигарету, прикуриваю и выпускаю в потолок струю дыма.

В комнате сгущаются сумерки, долгий дурацкий день подходит к концу. Я на автомате тянусь к левой руке и пальцами потираю чёрную наколку на плече. Опять! Чёрт подери, откуда, интересно, эта дурацкая привычка? Всё проклятый поезд и этот придурок со своими вампирами, не иначе. Пора как следует отдохнуть.

– Давай спать, Джои, - я тушу окурок и поворачиваюсь на бок. Прямо так, не раздеваясь. К дьяволу, не привыкать. Джои ложится ко мне спиной и подсовывает под голову вторую подушку. На свою кровать он не идёт. И правильно - поодиночке скучно, именно поэтому он не стал спрашивать для нас два номера. Хотя по местным меркам это, скорее всего, ужасно неприлично. И ладно. Мне всё равно. Я подавляю желание ещё раз посмотреть на свою руку и закрываю глаза.

Ночью ветер разгоняет тучи, луч восходящего солнца падает сквозь окно и застывает на лице Джои. Он чихает и просыпается. Чёртово солнце! В кои-то веки выкружился спокойный денёк, так нет, на тебе! Видимо, просыпаться после полудня ему не грозит ещё долго.

Он смотрит на Райс. Она ещё спит, подложив под щёку ладонь, а другая рука согнута в локте. Многовато хищников для одного человека, с иронией думает Джои беззлобно, созерцая волчью башку. Больно, наверное, было. Хотя, бояться боли - это не про Райс.

Он увидел её впервые, когда отдел разрабатывал курьера, который перевозил порошок в двойном дне автомобиля. И, когда вызвали проводника-кинолога, явилась она. Джои поначалу едва глянул на неё, голова болела о другом, а потом случайно обратил внимание на её глаза в тот момент, когда собака работала.

Райс стоит, широко расставив ноги, обутые в "Мартинсы", большие пальцы рук засунуты в карманы камуфляжных армейских штанов, а сами руки сжаты в кулаки. И взгляд - она смотрит в никуда или внутрь себя - и острые, суженные в точку зрачки. Сначала Джои думает, что она балуется наркотиками, но вот собака лает, и взгляд Райс мгновенно меняется на почти нормальный. Губы трогает мимолётная усмешка, и она говорит:

– Молодец, девочка!

Тогда Джои понимает, что всем своим существом она была там, слившись с собакой в единое целое.

Тайник вскрыт, курьер тихо стонет от удара мордой о капот, и вот они уже едут в участок, где Райс должна подписать обычные бумажонки.

– Хочешь - оставайся, - говорит ей потом Джои.
– Сейчас поболтаю по душам с клиентом, и пойдём выпьем чего-нибудь.

Она кивает. В кабинет вталкивают курьера; морда у него разбита в хлам, он, всхлипывая, размазывает кровищу руками в наручниках.

Райс смотрит на свою собаку. Та поворачивает голову и глядит ей в глаза. Райс кивает, не говоря ни слова, собака тут же издаёт низкий утробный рык и натягивает поводок. Сукин сын вздрагивает. Молодец, баба, - думает Джои. Но это только начало.

Сперва он бьёт его под дых и по почкам, а когда тот валится на пол, наносит короткие точные удары под рёбра. Курьер сжимается в комок, пачкая пол кровью. И тут Джои бросает взгляд на Райс. Она смотрит вперёд, словно перед ней огромный торт со взбитыми сливками, ну, или что там ещё любят женщины.

– Хочешь его прессануть?
– предлагает вдруг Джои.

Она не отвечает. Просто молча подходит и пару раз бьёт ублюдка по роже. Потом обходит его с другой стороны, примеривается и бьёт ещё.

– Всё скажу, всё!
– тот орёт так, что слышно, наверное, даже на улице.

– Не ожидал, Райс. А то больно вежливые все стали, с этими правами человека. Глядите, как бы они вам на шею не сели, долго потом сгонять придётся, - Джои подходит к столу и неторопливо начинает печатать на компьютере протокол допроса.

Курьер почти не может говорить, потому что у него, похоже, сломана челюсть; но он косится на Райс и, кривясь от боли, отвечает на вопросы Джои.

Потом они долго сидят в пабе и разговаривают. Джои понимает, где он видел такой взгляд, как у неё. В армии, на войне. У Райс глаза человека, который много раз смотрел на смерть, так много, что она идёт с ним бок о бок, оставляя его равнодушным. Джои понимает, что ей до одури нравится вкус боли и страха - понимает, потому что то же самое нравится и ему.

Потом они ещё много раз работают вместе, и каждый раз с неизменным успехом. Поэтому, когда встаёт вопрос о том, что в отдел требуются новые люди, он, не колеблясь ни секунды, просит шефа посодействовать её переводу и ставит на уши всех своих знакомых в Управлении, чтобы сделать это без сучка, без задоринки.

Они несколько раз спят вместе, но это ничего не означает. Для обоих. Просто снятие стресса. Как спиртное. Как наркотики. Потом он замечает, что женщины ей нравятся в той же степени, что и мужчины. Или, скорее, не нравится никто.

Она ни с кем. Сама по себе. Словно бы ищет что-то - и не находит. Однажды он наблюдает сцену, как она со всей силы бьёт какую-то девку по щекам, а потом ещё добавляет тяжёлым ботинком, когда та без сил сползает по стене.

– Чёртовы дуры, - с отвращением цедит она сквозь зубы.
– Каша вместо мозгов.