Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

Анастасия, улыбаясь, все еще оглядывала номер.

– Вы неплохо устроились, - кинула она взор в окно, где в призрачной предвечерней дымке тонула Москва.
– У вас неплохой вкус...

Панадис наградил ее благодарным смешком.

Чернышев взглянул на часы.

– Ладно, к делу !
– мрачновато начал он.

Он еще плотнее устроился в кресле. Буквально, оккупировал его. Говорил резковато, но по-деловому. Как человек, который не привык тратить время на пустую болтовню.

– Нельзя ли быть поточнее? В частности, в какой мере мы с сестрой можем рассчитывать на профессора Бреннера?

Все было обозначено четко и недвусмысленно.

– У меня очень хороший и выдержанный коньяк, друзья ! Армянский ! Пять звездочек ! Советую не пренебрегать, - Панадис попытался разрядить слегка наэлектризованную Чернышевым атмосферу.
– Простите, - ваше имя-отчество ?

Виктор на эту удочку не поддался. Ждал ответ на свой вопрос.

Панадис вряд ли догадывался:в той среде, где Виктор вырос, словами ловко умел жонглировать с детства, наверное, каждый второй. Здесь же он предпочел выглядеть "отмороженным".

– Простите, - ваше имя и отчество?
– еще раз самим своим тоном рискнул на интимность Панадис.

От него вело дружелюбием и интеллигентностью.

"Дали бы мне тебя допросить потом..." - Подумал Чернышев. Брови его дрогнули.

– Зовите меня просто Виктором.

Вышло у него это довольно угрюмо.

– Очень приятно, Виктор... Я - доктор Панадис, хотя мы с вами уже знакомились...

Чернышев кивнул.

– Итак, вы спрашивали меня...

Панадис, буквально, лучился уютом и благожелательностью. Но Чернышев подчеркнуто отверг сантименты.

– Сколько мы вам в результате будем должны?
– спросил он сухо и решительно.

Он играл роль старшего брата: из тех, кому приходится за все платить самому и кто не собирался дать себя одурачить.

Панадис явно старался выиграть время.

– Я не вполне понимаю...

– Во сколько обойдется операция?
– Слова Виктора прозвучали еще резче.

– Дорогой Виктор,- голос у Панадиса был мягок и нетороплив, - сумма, конечно, может отпугнуть...

– Это от чего же ?
– без всяких церемоний перебил Виктор. Он держался в образе.
– Вы продаете - мы покупаем. Вы же не приходите в магазин, если у вас нет денег ?! В особенности, в дорогой...

– Уверяю вас, - устремил на него взгляд своих внимательных глаз Панадис, - вовсе не в такой дорогой...

– Ну уж нет...
– помахал перед своей физиономией указательным пальцем Виктор, - в дешевый мы бы не пошли ! В дешевом пусть другие покупают . В особенности, - почки.

Последние слова он произнес так, словно собирался схватить Панадиса за шиворот перед тем как нанести скуловоротный удар.

Панадис энергично запротестовал.

– Вы меня не поняли. Я хочу сказать, что у нас вы получите высочайший профессионализм и скромную цену. Мы воспринимаем свою деятельность,прежде всего, как миссию. Благородную и гуманную...

На лице у Виктора, как аляповатая вывеска, засветилась ироническая ухмылка.

– Я так и не услышал, сколько ?
– одернул он Панадиса.

– Я сделаю все для вас и вашей сестры, - сказал Панадис, словно погладил тигра по шкуре и обволакивающим взглядом желтых глаз охватил ладную фигурку гостьи, - поверьте мне...

– Верю !
– хмыкнул Виктор - Сколько ?

– Пятьдесят. Для вас. Это стоит для всех других вдвое больше...

Узенькие щегольские усики на круглом, ухоженном лице Панадиса собрались в острую щеточку. Ему не нравился этот тип: слишком крут. Из тех, что не церемонятся. Но и Панадис был не из трусливых.

Чернышев бросил на него колючий взгляд.

– Дороговато они стоят, ваши гуманность и благородство...

Панадис поморщился и поспешил улыбнуться, прикрыв неловкость шутливым тоном.

Виктор остановил на Панадисе немигающий взгляд.

– В баксах, естественно?!

Тот деликатно приподнял и опустил белесоватые брови.

– А гарантии ?
– Виктор проговорил хрипловато. Слова вылетали у него из рта, как булыжники.

Панадис разочарованно развел руками: на его лице возникло выражение мягкого и деликатного упрека:

– Ну, зачем же так ?- Поза и тон его были образцом интеллигентной терпимости.

Панадис не то, чтобы боялся - не любил таких людей. На них его манеры интеллигентного щеголя и пижона действовали скверно, и он платил им той же монетой, но по-своему: скользкой неуловимостью.

Он вздохнул:

– Дорогой Виктор, я уже говорил вам: у нас работают иностранные специалисты. Не только хирурги и анестезиологи, но и патологи и лаборанты. Все , все, все будет сделано на самом высшем уровне ! Перфектно...

И потом добавил торопливой скороговоркой:

– Да поймите же вы, наконец ! Мы заинтересованы в успехе, а не в скандале. Представляете, чем все это может кончиться, если последует хоть один провал?! Это говорю вам я, доктор Панадис...

Чернышов всем видом показал, что его это не убедило, не доверчиво покачал головой.

– Когда и где операция ?
– спросил он коротко.

Панадиса передернуло от неприязни, но он все еще пытался сохранить за собой роль светского человека, перед которым стоял хам и простолюдин.

– В Таллинне. Я извещу вас за два дня.

Густую от напряжения тишину грубо прорезал телефонный звонок. Панадис поспешно, словно чтобы успокоить себя, поднял трубку и лицо его снова приняло светское выражение.

– Да, профессор ! Конечно, профессор ! Нет - нет, я сейчас немножко занят, - голос его слегка оплавился от симпатии, - У меня здесь близкие друзья !

Кокетливо улыбнувшись, - каков я ?
– он лукаво взглянул на посетителей и тут же отвел взгляд.

– Мы с вами обсудим это за ужином. Я знаю очень неплохой ресторан, куда не прочь забрести даже такие гурманы, как вы...

– Извините, - сказал он, гася улыбку, как автомобильный фонарь и переходя на несколько усталый тон разочарованного сноба.

Виктор наморщил лоб, словно вспоминал что - то очень важное, и, наконец, его осенило:

– А, если, скажем, трансплантант достанем мы сами?

Панадис смешался.

Интеллигентному человеку всегда трудно с простолюдином: такие работают не мозгами, а кулаками. И он еще раз убедился: как не шлифовать питомца городских трущоб, аристократа из него не сделаешь.