Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)
Шрифт:
Экскурсоводша в лисьей шапке была явно шокирована его беспардонностью, но Чернышев уже вставал, пропуская вперед Анастасию.
Алекс хотел тоже подняться, но Виктор остановил его жестом руки:
– Встретимся перед ужином. В гостинице.
Сверху он случайно заглянул в блокнот Крончера: и как они потом там разбирают свои крючечки и к тому же еще справа налево...
Гостей из Москвы принял предупрежденный Москвой полковник: он курировал уголовный розыск. Чистюля, с гладким, чистым лицом и тщательно ухоженными волосами, он старался говорить по-деловому и бесстрастно.
Анастасия
Полковник был человеком действия, искусством разговора владел не особенно.
– Как я понял, вас интересует убийство Бутрина, напарни ка Панадиса?
Чернышев кивнул.
– Это случилось в декабре...
Полковник говорил лаконично, но точно и понятно. Как водится среди тех, для кого выезд к трупу - дело повседневное и привычное, место присшествия обрисовал скупыми бесцветными мазками.
– Нам позвонили, что человек замерз. Где-то уже часов в семь утра. Люди как раз пошли на работу. Мы выехали. Нашли. Прямо на тропинке, в снегу...
Обращался он как бы к Чернышеву, но Анастасия без труда ощутила настоящий адрес, хотя полковник на нее больше уже и не смотрел.
Чернышев долгое время проработал на з е м л е, в низовых подразделениях и легко представлял себе, о чем говорил полковник.
Погибших зимой находили в типичных позах: съежившихся, свернувшихся "калачиком". Особенно часто это бывало с теми, кто замерзал пьяный: такие лежали на спине или на боку, подняв плечи, лицом вниз...
– А тут, - полковник голосом выделил главное, - сидит на корточках, обхватил себя руками. Голову уткнул в колени. Я сам выезжал...
Полковник помолчал, взглянул на Чернышева: пока понятно?
– Когда труп увозили, судмедэксперт подозвал меня: кровь под одеждой.
Кто-то позвонил, полковник поднял трубку. Разговаривал недолго, потом без объяснений отключил телефон.
– Еще много крови оказалось в обуви. Он был в теплых сапогах... Я дал команду: "Ищите кровь вокруг. Где-то хоть капля да пролилась..."
Чернышев не проронил ни слова и полковник его зауважал: значит, разбирается!
– Оперативники разошлись по близлежащим улицам. Нигде ни одного пятнышка...
Чернышеву все это было знакомо.
– Первую каплю обнаружили в метрах в ста пятидесяти от трупа. Крошечную! С булавочную головку! Она сразу и дала направление...
Он многозначительно вздернул брови.
– Всех послали в ту сторону. Следующую каплю нашли метрах в пятидесяти. Так и пошли...
Чтобы намекнуть, что они не байки слушать пришли, а по делу здесь сидят Анастасия воспользовалась паузой:
– Кто он, этот Бутрин?
Но полковник был тертым калачом и, чтобы поставить ее на место, сделал вид, что не слышит.
– Вышли на улицу Симановского, к ресторану. За углом нашли целую лужу замерзшей крови. Видно, тут ему и нанесли удар ножом.
– И все же, что он представлял из себя, убитый?
– настойчиво повторила Настя.
Полковник отвел взгляд от Чернышева.
– Бутрин? Коллекционер. Торговал раритетом.
Разъезжал по стране...– А что его связывало с Панадисом?
– теперь уже спрашивал Чернышев.
– Их видели в тот день вместе в ресторане. Правда, Панадис ушел в гостиницу раньше и из номера не выходил. А Бутрин не вернулся вовсе.
Полковник сухо поджал губы. Он был раздасадован.
– Ночью кто-то звонил в скорую, в областную больницу, разыскивал Бутрина. А ведь у него в Костроме никого знакомых нет...
– А откуда он сам?
– Жена живет в Нижнем Новгороде. Рассказала, что
примерно за неделю кто-то позвонил ее мужу. Сообщил, что подвернулось что-то интересное. Бутрин сказал ей, что едет на пару суток. Наш опер был там в командировке. Похоже, жалеть там о Бутрине особо некому: дети взрослые, жена молодая. Вторая или третья...
Полковник мельком окинул взглядом Анастасию и, давая понять, что разговор подощел к концу, спросил:
– Вы приехали вдвоем?
Чернышев кивнул. Сейчас это не имело значения. Его интересовало другое: что связывало Панадиса с любителем антиквариата, убитым ударом ножа неподалеку от ресторана, где они вместе ужинали...
– Из Москвы звонили о троих...
– недоуменно окинул их взглядом полковник. И Анастасия невольно смутилась.
– С нами действительно еще один, иностранц. Мы его отпус тили. У него свои дела в Костроме...
Полковник посмотрел на часы:
– Как вы отнесетесь к предложению пообедать?
Чернышев досадливо мотнул головой.
– Мы не кайфовать приехали. Пусть нам сначала покажут розыскное дело. А там уж решим, что делать...
Обедали поздно вечером. Вместе с Крончером, остановившись возле первого же попавшегося по пути кафе.
Ни шиком, ни славянской экзотикой оно не отличалось: больше того, само название его теперь звучало здесь, в центре России, неожиданно актуально: "Кавказ".
Собирались тут, в основном, завсегдатаи: одна и та же, приезжающая с далекого Юга публика. По стенам были развешаны репродукции и цветные фотографии заснеженных гор и ущелий. Зато чеканка на стенах была воистину отменной.
Вряд ли, Анастасия с Виктором это заметили, но Алекс оценил сразу:
– Я таких у нас и в черкесских селах не видел.
– А черкесы-то у вас откуда?
– С Кавказа, в прошлом веке бежали от царя.
– Поди ж ты...
– удивился Чернышев.
Народу в кафе было не то, чтобы много. Так: фон без особых всплесков. И только за столиком, в углу, выделялись подчеркнутой развязностью несколько явно подвыпивших южан.
Оттуда слышались громкие взрывы смеха, гортанная чужая речь.
Расхаживавший по небольшому залу хозяин - былобрысый, веснущатый русак в кавказском бешмете с газырями на груди кидал на них беспокойные взгляды. Кампания явно ему не нравилась.
Из музыкального автомата в углу слышалась заунывная восточная музыка.
Заказ у приезжих принял официант, на нем тоже был бешмет с газырями.
– Что желаете? Сегодня у нас кюфта-бозбаш, бозартма из баранины, люля-кебаб...
– Кебаб, - решительно ответил за всех Виктор.