Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

– Нет, язык в порядке, - вздохнул Валерий.
– Я ведь перед институтом английскую спецшколу кончил...

Виктор подождал объяснения.

– Вы знаете, - нас ведь в интеллигентских семьях учили, что бизнес, торговля, ловкачество - стыдно все это, недостойно, отвратительно... Вот и научили...

– Вы женаты ?

– Да, жена и дочь. Ей шесть лет...

– А что жена ?

– Она художница. Но сейчас рисует этикетки. Не просто все это: надо ходить, искать заказы, льстить, задабривать... Она не очень к этому ко всему по своему характеру подходит...

– И поэтому вы решили обмануть человека, для которого пересадка почки - его последняя надежда?! И кто во второй раз никогда уже не соберет больше такую сумму...

Сейчас он шел самым коротким и самым простым путем допроса: "вверх-вниз" - от надежды к отчаянию и снова к надежде...

Задержанный поискал сигарету. Ему их не оставили при обыске.

Чернышов взял пачку с соседнего стола, положил перед ним. Тот бросил на нее растерянный взгляд, но не посмел притронуться.

– Да я же для вас положил, - с досадой сказал Чернышев

Тот протянул руку к пачке сигарет, вытащил одну и потянул ся за зажигалкой. Потом несмело взглянул на Виктора и тихо поблагодарил.

Чернышев махнул рукой: когда по телефону настаивал, чтобы, кроме женщины, никого не было в подъезде, тот держался куда уверенней...

– Вы ведь тоже из интеллигентной семьи ?
– вдруг спросил тот, и Виктор поперхнулся.

– Не совсем, - неожиданно ответил он, - я больше из подворотен московских...

Валерий Павлович закивал в ответ. Он понял: ему указали его место.

И сразу погас, замкнулся в себе.

Виктор прикурил и затянулся сам, хотя после того, как дал себе зарок не курить, делал это крайне редко. Потом подвинул зажигалку к сигаретам.

– На что же вы все - таки надеялись ?
– не отрывая глаз от от задержанного, спросил Чернышев.

– Я ведь и не расчитывал на всю сумму, - вдруг оправдывающимся голосом сказал тот, - думал - аванс получу и исчезну... Пару сотен долларов, может, тысячу...

– Пару сотен, - скривился Виктор, - а потом ?

– Жене большой заказ обещали, - смутился Валерий Павлович. Перебились бы...

Чернышев понял: тот говорит правду.

" Перебились бы..." Вот она - единственная звезда слабых - надежда! Только вот загорается она, несмотря на все мольбы, не чаще, чем выигрываешь по лотерее..."

И снова "вверх-вниз"...

Он подошел к двери, позвал.

– Страшнов! Можешь организовать нам перекусить?
– В коридоре появился младший инспектор уголовного розыска.
– Сообрази, чтобы есть можно было...

Он и не спросил, голоден ли Валерий Павлович.

Страшнов принес еду по своему вкусу: "хот доги", две баночки с салатом, печенье. И еще пару банок "спрайта". Чернышев подвинул все это задержанному.

– А вы?
– спросил тот.

– Нормально, - себе Виктор взял печенье.
– Я терпеть их не могу...

Он тверже уселся на стуле. Сидел, сжав губы, и лишь глядел, как деликатно тот ест.

" Еще одна жертва эпохи..."

Но настоящей жалости он не испытывал. В конце-концов, хребет дан человеку для того, чтобы ходить и стоять, а не ползать. Интеллигенное сюсюканье оскорбительно: трудно не одному, а всем...Не можешь помочь - не показывай и вида, что страдаешь...

Задачей милиции была борьба с преступностью. А дальше вступал в действие Закон.

Ностальгии по отошедшим временам у Виктора не было. Он еще в детстве увидел разницу между тем, как живет мальчишка из подворотни, и как - дети номенклатуры.

Заметив смущение задержанного, он махнул рукой:

– Мне ведь домой, а там наверняка спросят: где наел ся?
– он состроил смешную гримасу.
– Что ж я скажу? На рабо- те? Так мне и поверят...

Он дал Валерию Павловичу еще сигарету и вернул пачку назад, на соседний стол. Сидел, думая о своем, пока вдруг не заметил, что тот вздремнул.

Чернышеву стало тоскливо: хотелось запустить стулом в окно. Жаль было зря потраченного времени. Комбинация с задержанием не принесла никакой пользы.

Внезапно задержанный испуганно приоткрыл глаза.

– А что со мной будет?
– робко спросил он

– А ничего: доедите "хот доги" и поедете домой.

– Вы отпускаете меня?
– вздрогнул Валерий Павлович. Он смущаясь извлек из кармана лист чистой бумаги, аккуратно завернул остатки еды.
– Я могу быть свободен?

Чернышев уже поднимался.

– Только пусть это будет вам уроком...

– Виктор Анатольевич, да...
– он заплакал.

Чернышев не собирался ничего объяснять.

Зашел в соседний кабинет к начальству отделения и криво ухмыльнувшись, бросил:

– У меня к нему все. Пусть напишет объяснение и может идти.

– Ну ты, Чернышев, даешь...
– разочарованно откликнулось начальство.
– Мы надеялись с твоей помощью все по окладу отхватим. А, может, чего-нибудь все же придумаешь, а?

– Чего уж тут...

Оба понимали то, что не в состонии был уразуметь Валерий Павлович. Хотя формально в действиях лже-продавца , в роли которого выступил задержанный, и содержался состав преступления - попытка мошенничества - все происшедшее было не больше чем оперативная комбинация милиции. Анастасия не могла выступить в качестве потерпевшей, поскольку, в действительности, не собиралась ничего приобретать, объявление в газете адвокат обвиняемого наверняка назвал бы провокацией...

С трансплантантами у созданной ГУВД международной оперативной группы все было по-прежнему глухо.

До поездки в Дом Кино, где он рассчитывал увидеть профессора Бреннера с коллегами, Панадис решил понежиться в ванной.

Вспенив воду до того, что она стала похожей на кружево, он названивал по сотовому телефону абонентам из своего блокнота.

Все это были женщины. Однако, на этот раз Панадису не везло: кого-то не было дома, кто-то не мог разговаривать. Набрав последний номер, он, вообще попал не туда.

Дав отбой, позвонил еще раз.

Ему ответил женский голос, и в желтых глазах Панадиса рассыпались блики удовольствия.