Поцеловать небеса. Книга 1

Дальше было хуже. Валя, трезвый и полный сил, велел снова собирать на стол. Водки мне больше не дали, зато есть я могла вволю. После трапезы мы навестили соседей, тех самых, с «Москвичом». Они смотрели на Валю с трепетом, осознавая его общественное положение, а на меня с презрением, понимая мое место при нем.

Как только стемнело, Лисовский… Правильно! Отправился спать, вновь оставляя меня на улице… но теперь уже в машине и на всю ночь, доверив мне ответственную песью работу:

– Чтоб не угнали. Ложись и спи. Чего ты боишься? Вот тебе одеяло.

И он ушел, пока я не открыла рот. Это был уже беспредел! И самое ужасное, что я ничего не могла сделать. Идти ночью на трассу – означало верную погибель.

Как только я задремала, начался такой ураган, что закачались придорожные столбы. Один из них стоял прямо возле машины, тускло подсвечивал, ждал, когда в него ударит молния. Я тоже этого ждала. Но, когда по крыше машины зацокал град, я выскочила наружу, подбежала к домику и снова яростно застучала в дверь.

Мне долго не открывали. Валя снова был очень недоволен.

– Мне страшно! Я замерзла! Согрей меня!

Я была женщиной и просила пожалеть меня, но Лисовский был абсолютно равнодушен.

– Да перестань! Ладно, ложись здесь. Как ты могла замерзнуть? Град? Не может быть!

Он лениво зевал при мерцании свечи, а я плакала в полутьме, мечтала о теплой кровати и о своей доченьке. Я больше не хотела иметь ничего общего с этим человеком! Лечь на то, на что он предлагал, было невозможно. Постель, а точнее матрац и ватное одеяло поверх деревянного топчана насквозь пропахли сыростью. Я обреченно-гордо вышла в ночь, и снова забралась в машину.

– Пошел ты в ж… ! – сказала я, не боясь быть услышанной.

И вновь, быстрее, чем гром проглотил мои слова, еще один человек умер для меня навсегда.

Наутро, когда мы возвращались в город, Лисовский громко разглагольствовал сам с собой:

– Всем здесь понравилось. И Светке, и Лариске… Ты капризная какая-то. А? Странно, я думал, что ты будешь довольна. Но в отпуск все равно сюда поедем. Да?

– Нет. Я не поеду. У меня не получилось устроить дочку в лагерь. Я не могу ее оставить.

– Я договорюсь насчет путевки, можешь не волноваться. У меня связи. Или ты забыла?

Я отмолчалась. Сейчас самым главным для меня было попасть домой, все остальное можно додумать после. Еще не хватало навлечь на себя гнев Лисовского или попасть в ДТП. Водителем он оказался никудышным.

После этой поездки мое пребывание в доме Вали стало весьма проблематичным. Я больше не могла находиться рядом с ним, не испытывая к нему сильнейшего отвращения. Пришла пора расстаться. В один из дней я пришла к нему на уборку вместе с Машей.

Он открыл дверь и отпрянул от нас, как от чумы. Он действительно ненавидел детей.

– Ты с ума сошла? Зачем ты ее привела? Я хожу здесь в трусах! Мне что теперь дома нельзя расслабиться?

– Я плохо себя чувствую, Валя. Она поможет мне с покупками и уедет домой.

Но он безумствовал.

– Какие покупки? Ничего не надо. Идите отсюда! Отведи ее и возвращайся одна. Ты совсем рехнулась! Опять, что ли, с похмелья?

Стоит ли говорить, что я не вернулась обратно? Он прождал меня весь день и вечер, но, не имея возможности позвонить и вылить свой праведный гнев, он буйствовал в одиночку, может и до самого утра.

Назавтра у нас состоялся очень серьезный разговор. Мне казалось, что под дверями подслушивает и тихо аплодирует весь наш цех. Вернее то, что от него осталось.

Это был мой последний разговор с Валей в качестве начальника и подчиненного.

– Ты почему вчера не пришла?

– Я больше никогда не приду. Подбери себе кого-нибудь другого. Я должна уделять внимание ребенку.

– Ребенку? А как же наш уговор? Ты обещала поехать со мной в отпуск и вообще много чего еще обещала.

– Я больше не могу так жить. Я не могу зависеть от тебя на каждом шагу! Ты всесилен, но не в моем случае.

– В таком случае, если все, что ты говоришь, действительно так, наши двери всегда открыты в обоих направлениях. Пиши заявление и иди на все четыре стороны. Иди к ребенку! Здесь ты больше не работаешь!

Повисла неловкая пауза. Я ждала этого, но не в такой жесткой форме. Я думала, что он сначала подумает.

– Давай бумагу, – шепотом произнесла я.

– Ты так решила?

– Да.

– Сучка! Неблагодарная сучка! Я из тебя человека сделал, а ты?

Я, не спеша, написала заявление, протянула ему листок и сказала:

– Спасибо тебе Валя. Спасибо за все.

В театре не было ни одной вещи, которую мне надо было бы забрать. Поэтому я вышла оттуда, минуя подвал, не попрощавшись с теми, с кем делила пополам не только кусок хлеба. Мое увольнение ни для кого из них не стало неожиданностью. И Ольга, и Розгин, и Коленька лишь облегченно вздохнули после моего ухода. Я слишком торопила события и бессмысленно возмущала пространство вокруг себя.

Боже мой! Как все относительно в этом мире! Перешагнув всего два порога, закрыв за собой одну обшарпанную дверь, я сразу стала изгоем, невозвращенцем в страну мечты, которая вполне могла стать реальностью. Здесь, в моей нынешней халупе, мои прошлые победы и заслуги казались дивным сном. Я стала никем и ничем. И я боялась, что кто-то из моей прошлой жизни увидит мое падение.

Однажды в разгар летнего отпуска меня посетил Розгин. Он узнал мой адрес у Ванечки. Когда я приоткрыла дверь, то сразу зажмурилась, надеясь, что он исчезнет. Но он не исчез. Алик с удивлением рассмотрел меня и мое жилище, молча прошел внутрь, сел на диван, еще раз огляделся. Мы вяло поговорили о том, о сем, понимая, что страсти давно улеглись, и между нами не осталось ничего общего. Мы были близки только на той территории, которая именовалась искусством. Потом Розгин замолчал, опустил глаза и не удержался от ненужного комментария:

– Как вы тут живете?!

И надо было слышать, сколько презрения вложил он в эту фразу. После его ухода я долго стояла у окна. Он сказал правильно – я на дне. И никто из прошлой развеселой, успешной жизни не захочет больше иметь со мной ничего общего. Никогда. Это как окончательный приговор без права аппеляции.

Но жизнь продолжалась. Я вытерла легкую слезу, включила музыку и ярко подумала про дочь. Она единственное, что у меня было, есть и будет. Так чего же я тогда раскисла?.. У нас все получится!