Поцелуй чернокнижника

— Ты знал, что будет Раскол?

Он не ожидал допроса во время прогулки, но это его почему-то нисколько не раздражало. Когда Адалин и Дэнни только появились, ему не хотелось ни на что отвечать, даже самые простые вопросы его раздражали… А теперь — просто приятно было говорить с теми, кому доверяешь. Приятно не скрываться, не прятать свою правду.

— Я знал, что приближается что-то большое. Я чувствовал это за месяцы и недели до. Силы магии, что пронизывают эту землю, да и все сущее, начали меняться. Это было и зловеще, и захватывающе.

— У тебя уже тогда была магия? — спросил Дэнни, размахивая тростью и сбивая ею высокую траву и сорняки. Лучше пусть носит трость, чем оружие, но с его манерой и трость выглядела почти так же опасно.

— Да, но это была лишь тень того, что я умею сейчас.

Даже сейчас, без прямой связи с лей-линией, Меррик ощущал ману повсюду — в деревьях, в кустах, в каждом камешке, каждой кучке земли, во всех существах, снующих вокруг. Но все это казалось тусклым по сравнению с ней. Ее песня в нем лишь усилилась — стала постоянным, неотъемлемым аккомпанементом его собственной.

Дэнни обернулся, пошел спиной вперед и с приподнятыми бровями спросил:

— А я могу колдовать?

— Мана есть в тебе — как и в любом другом, — но нет, ты не можешь использовать ее так. Магия в тебе — это крохотная спящая сила, которая пробудится, только когда покинет твое тело.

Меррик не стал добавлять «после смерти» — ему не хотелось говорить с тринадцатилетним подростком о смерти.

— Очень немногие люди рождаются с маной, достаточно сильной, чтобы ею управлять, как это делаем мы. А те, у кого она есть… зачастую считают это проклятием, а не даром.

— Почему проклятием? — спросила Адалин.

— Потому что магия — это энергия, и она никогда не стоит на месте. Многие люди не умеют ее направлять, не знают, как управлять потоком. И она копится, копится… Представь… пароварку без клапана сброса давления. Пар накапливается, давит, но выйти не может. В какой-то момент — бум. Магия действует немного иначе — она словно поедает изнутри. Но принцип схож.

— Ты сам чувствуешь такое давление?

Меррик покачал головой.

— Нет. Мое тело приспособлено. Магия свободно течет сквозь меня. Перегрузка возможна, но я выдержу гораздо больше, чем любой смертный.

Дэнни иногда посматривал назад и подстраивал шаг, чтобы не сойти с тропы, пока продолжал идти спиной.

— Так кто ты тогда?

— У этого есть много названий. Маг, колдун, волшебник. Но мне по душе «чернокнижник». Именно это слово в прошлом произносили с наибольшим страхом и ненавистью.

— А Мерлин был настоящим волшебником?

— Да, вполне реальным. Даже в эпоху, когда магия была сильно ослаблена, он обладал огромной силой.

Глаза Дэнни вспыхнули от восторга, он широко улыбнулся.

— Я так и знал! Я знал, что он был настоящим!

Он развернулся, помахал тростью как жезлом и запел:

— Хокети покети вокети вэк…

— И что это за бессмысленный набор слов? — спросил Меррик.

Адалин усмехнулась.

— У Дэнни был любимый мультфильм в детстве — «Меч в камне».

Меррик снова взял ее за руку.

— Боюсь, с этим мультфильмом я не знаком. Видимо, это пересказ легенды об Артуре?

— Ну да. Только с песнями.

— Ага. Потому что песни явно придают исторической достоверности.

Она рассмеялась и толкнула его плечом.

— Это детское развлечение.

— Большинство этих сказок все равно полнейший бред. Люди в целом плохо помнят — и недолго.

— Тогда тебе придется рассказать нам эти истории… — ее улыбка исчезла, и она отвела взгляд — но не раньше, чем Меррик заметил тень, пробежавшую в ее глазах. — А сколько тебе вообще лет?

Он решил не комментировать этот оттенок печали. Адалин, казалось, была по-настоящему счастлива только вдали от подобных разговоров, и он не винил ее. День выдался прекрасным, несмотря на все, что происходило в мире. Меррик хотел, чтобы он таким и остался.

— Тысяча пятьдесят три, — ответил он. — Или пятьдесят четыре. В юности было сложнее считать годы.

Адалин резко повернулась к нему, глаза расширились.

— Сколько?

— Один. Ноль. Пять. Три.

— Только Дэнни этого не говори. Он никогда не перестанет мне припоминать об этом, — щеки ее порозовели, и она опустила взгляд, застенчиво улыбаясь. — Я знала, что ты старше, но не думала, что настолько.

Что-то в ее взгляде заставило кровь в жилах Меррика закипеть, разбудило в нем голод.

— Если это для тебя важно, уверен, выгляжу я не старше, чем кажусь.

Она рассмеялась и глянула на него из-под ресниц.

— Как минимум, на тридцать пять.

— Примем это за комплимент. С годами мне все труднее определять возраст людей — особенно в последние десятилетия. Я и не рискну угадать твой.

Адалин усмехнулась.

— Почему?

— Потому что либо угадаю слишком много, либо слишком мало, и в любом случае это будет воспринято как оскорбление.

— Мне двадцать пять.

— Довольно большая разница в возрасте между тобой и братом, не находишь?

— А между нами с тобой не побольше? — теплая, чуть лукавая улыбка дала понять, что разница в возрасте ее не смущает. Она посмотрела на брата, который все еще шел впереди и напевал свое бессмысленное заклинание. — Но да, разница большая. Дэнни был и случайностью, и чудом.

— Ох? Похоже, и у тебя есть история, которой стоит поделиться.

Впереди просвет в деревьях, образованный тропинкой, расширился. Дальше начиналась открытая, ярко освещенная местность, без теней, которые сейчас отбрасывали леса по обе стороны от Меррика и Адалин.

— Ничего себе! — закричал Дэнни издали. Он побежал вперед, к широкому просвету, и повернул налево. Прежде чем скрыться из виду, он добавил: — Это круто!

Адалин с тревогой посмотрела на Меррика.

— Что там? Это безопасно?

— Настолько безопасно, насколько это вообще возможно в наше время. А если хочешь узнать, что там — тебе придется увидеть самой.

— Уууууу! — донесся до них голос Дэнни через мгновение, и тут же его заглушил громкий всплеск.

Брови Адалин поднялись.