Под сенью Великого Леса

— Дерк ведь не будет против? — спросила она у пустоты.

Пустота не ответила, и Джуди, щелкнув замком, подняла крышку. В шкатулке обнаружилась пухлая записная книжка, туго перетянутая синей лентой, обсидиановое ожерелье, высохший пучок лаванды и фотография, которую Джуди вытащила на свет дрожащими руками. Она узнала, хоть и смутно, людей, изображенных там. Посреди фотографии, широко улыбаясь, стояла высокая женщина с седыми волосами. Она была одета в рубашку и юбку, а на шее поблескивало обсидиановое ожерелье, и все же в ее облике чувствовалась легкая небрежность, свойственная лишь очень творческим людям. Приобняв женщину, по обе стороны от нее стояли девушка и молодой человек в свадебных нарядах. Оба счастливо улыбались, а девушка сжимала в руках букетик веселых астр. Джуди во все глаза глядела на фотографию: это были ее родители и Оливия, бабушка по маминой линии. Она умерла, когда Джуди было пять, и с тех пор Джуди проводила каждые каникулы дома, на пару с теткой Клариссой. Что делала фотография бабушки в кладовой Дерка? И все эти вещи… Обсидиановое ожерелье, записная книжка, пучок лаванды — неужели все это принадлежало ей? Джуди убрала фотографию обратно в шкатулку и отнесла найденное сокровище к себе в комнату, после чего вернулась в кладовую и собрала все, о чем просил Дерк, в большую поломанную корзину. Возвращаясь на кухню, она постоянно думала о бабушке и о том, какие узы могли связывать ее с Дерком и Великим Лесом. «Но такого не может быть! — твердил разум. — Она бы не стала скрывать Великий Лес от мамы и папы! Если бы она действительно знала Дерка, родители бы не стали говорить, что я лгунья и наркоманка». «Ты еще не открывала записную книжку, — ласково шептало сердце, — ты еще не говорила с Дерком. Но ты уже знаешь, что бабушка бывала в Великом Лесу».

— Конечно, нет, — вслух сказала Джуди, заходя на кухню.

Все взгляды обратились к ней, и она смутилась. Иногда бывает очень вредно так интенсивно рассуждать, обязательно ляпнешь вслух какую-нибудь нелепость. Чтобы забыть неловкость, Джуди стала проворно переставлять склянки из корзины на стол и подавать Дерку повязки. Работы предстояло много, но с помощью Элоизы, Джанет и Майкла процесс пошел намного быстрее. Помогала даже неразговорчивая Гахара: она держала Дианту, пока Дерк занимался ее крылом, и следила, чтобы грифонша от боли случайно не ударила его хвостом. «Это было бы очень болезненно», — вымученно улыбаясь, сказал Дерк. Но все обошлось, хотя хвост Дианты был близок к тому, чтобы сломать Дерку ребра. Ее рана была обработана и перевязана самым причудливым образом: не так уж и просто делать перевязь на крыле у грифона.

— Нужно бы позвать Чароита, — занявшись ранами Афлека, вспомнил Дерк. — У него сломано крыло. Драконы регенерируют быстрее людей, но если крыло не вправить, оно срастется неправильно, и он больше не сможет летать.

Избранные переглянулись. Никому не хотелось идти к уставшему дракону, который недавно чуть не потерял любимую девушку. К тому же никто не верил ему и потому не хотел помогать, и Джуди видела сомнение в глазах каждого. Они не станут помогать Чароиту. Он по-прежнему враг. Он завладел Напитком Сумеречной Границы, а оклемавшись, попробует завладеть Афлеком. Драконы ведь честно держат данное слово. Джуди все это хорошо понимала. Но только теперь, когда в ее руках побывала старая свадебная фотография, в голове звучал мягкий голос бабушки Оливии: «Думаешь, ты можешь решать, кто должен страдать?» Джуди тогда здорово поссорилась с подругой со двора и не пришла ей на помощь, когда та упала и разбила коленку. Когда бабушка Оливия спросила, почему, Джуди упрямо ответила, что подружка этого заслужила.

— Я позову его, — поднявшись с места, сказала Джуди. — Не знаю, согласится ли он прийти, но я попробую его убедить.

— Джуди! — позвал Афлек, дернувшись в ее сторону, но Дерк рукой ухватился за его здоровое плечо и удержал на месте. — Пожалуйста, будь осторожна.

— Я могу найти с Чароитом общий язык, — улыбнувшись краем губ, ответила Джуди.

И все же, выходя за дверь уютной и безопасной кухни, она не была так уверена в своих силах. Она вспоминала его жаркое пламя и зрачки, которые в порыве гнева сужались до узких щелок, и содрогалась весь путь до спальни Меличенты. Вот только когда она приоткрыла дверь, ей предстал не страшный дракон, а человек, изможденный выпавшими на его долю испытаниями. Обхватив голову руками, Чароит сидел на табурете, приставленном к кровати Меличенты, и размышлял. Его сломанное крыло безжизненно повисло, и Джуди захотелось прикоснуться к нему, провести руками, успокоить боль, клубившуюся в нем. Но она знала, что Чароит ей такого не простит.

— Чароит, — позвала она. — Тебе нужно вправить крыло, так что…

— Не нужно, — оборвал он, не поворачивая головы. — Мне ничего не нужно, оставьте меня в покое.

— Если этого не сделать, крыло срастется неправильно, — настаивала Джуди. — Ты тогда вообще не сможешь летать.

— Какая разница, — небрежно бросил Чароит.

«Нет ничего хуже влюбленного дракона! — сердито подумала Джуди. — А я думала, что тринадцатилетние влюбленные девчонки — это кошмар. Оказывается, мне просто не попадался чокнутый дракон». Скрестив руки на груди, она прижалась к дверному косяку и хмуро оглядела Чароита.

— Слушай, голубчик, прекрати. Меличента в порядке, она поправится, ее жизни больше ничего не угрожает. Так что выдохни и продолжи жить. Давай починим твое крыло, а дальше ты можешь вернуться сюда и продолжить страдать, если тебе так угодно.

— Ты не понимаешь! — взвился Чароит.

— Так объясни, — пожала плечами Джуди.

Такой Чароит, в глазах которого мерцало гневное пламя, пугал ее, но нравился намного больше раскисшего страдальца, в которого он превратился. Драконам положено быть сильным и злобным, а не распускать нюни из-за того, что даже не случилось.

— Я не смог ее защитить, хотя должен был! Я не был рядом, когда мне надо было охранять ее! Да я просто ничего не смог сделать. И теперь, когда она очнется, она вспомнит, как ненавидела меня, и мне останется только уйти. Ах, ну да, Афлека еще с собой забрать. Я ведь обещал, — он горько усмехнулся.

Джуди опустилась на пол, скрестив ноги, и выжидательно уставилась на Чароита. Он в ответ исподлобья глядел на нее, но в конце концов сдался, вздохнул и заговорил:

— Перед пожаром мы сильно поссорились с Меличентой. Как и многие из вас, она решила, будто это я провел Ворлака на Землю, а я не мог ей доказать, что это не так. Из-за этой ссоры мы едва не погибли в огне, все четверо, я едва не убил тебя. Я ведь видел, как ты смотришь на этот огонь, будто он приворожил тебя. Ты ведь боишься его, да? Не так, как все. Все люди боятся огня. Но тебя один вид неконтролируемого пламени просто парализует.

Джуди медленно кивнула. Ей не хотелось раскрывать свой страх непроверенному человеку, но не было никакого смысла обманывать Чароита: его наметанный драконий глаз не обманешь.

— Ты стояла там, посреди бушующего пламени, и не шевелилась. Афлек и Меличента звали тебя, но ты не отвечала, этот идиот решил даже сунуться в огонь, чтобы спасти тебя — ты не среагировала и на это. Я не впечатлительный, но в тот момент меня словно холодной водой облили. Ох, черт, подумал я, я сейчас убью хорошего человека, единственного, кто сумел из всех вас поймать меня на крючок. Я не питал к тебе светлых чувств, дорогуша, но ты вызывала у меня любопытство и уважение. Я не хотел, чтобы ты погибла в том пожаре. Твое спасение ничего мне не стоило, огонь лишь делает меня сильнее, но я и сам был удивлен своему поступку: это был порыв сердца, а не холодный расчет. Не такое уж и частое в моей жизни явление.

После этого ты поверила мне. Ты знала, что я не причастен к визиту Ворлака в ваш смешной мирок, но не знала, как убедить в этом остальных, и потому твоей веры было недостаточно. Тем более Меличенте. Она ведь по природе очень настороженная девушка. Мы с ней ни разу не заговорили после пожара. Она держалась как можно дальше от меня, молчала, если я пытался завести разговор, отворачивалась от любых вопросов. Стала холодной, как лед… Я был уязвлен и унижен, а еще чувствовал себя… пожалуй, не в своей тарелке. Знаешь, было такое ощущение, какое возникает, когда ты мог получить ценный артефакт, но он в последнюю секунду пропадает в морской пучине, куда драконам путь заказан.

— Это называется горечь, — грустно усмехнувшись, сказала Джуди.

— Я улетал так часто, как только мог, потому что видеть ее безучастное лицо было мне не под силу. Я наплевал даже на опасность и на Ворлака, который шел за нами по пятам. Теперь я думаю, не я ли привлек его внимание? В небе над Землей не так уж часто увидишь дракона, а зрение у Ворлака острое, все равно что у орла. А улетев последний раз, я почувствовал, что нас кто-то преследует — не Ворлак, кто-то из Великого Леса, свой, но чертовски назойливый экземпляр. Так я пересекся с Сэмом, а дальнейшую часть истории ты знаешь. Я чувствую себя ужасно виноватым, ведь я с самого начала все делал неправильно. Я хотел, чтобы она была моей, вот только все пошло наперекосяк с самого начала. Сложно понравиться девушке, если прилетаешь с намерением убить одного из ее товарищей.

— Это точно, — мрачно усмехнулась Джуди. — Тебе, пожалуй, стоит поменять тактику.

— Пожалуй, — равнодушно согласился Чароит.

Они немного помолчали. Сюда, в эту удаленную комнату где-то посреди Сверкающего Дома, не доносились голоса с кухни, и можно было наконец отдохнуть от гула и суеты. Джуди сидела, прикрыв глаза, и наслаждалась вожделенной тишиной. Только смутная тревога, воспоминание кое о чем неприятном портили миг наслаждения. Она не могла припомнить, что так волнует ее, но чувствовала, что вспомнить это очень важно. Что-то, о чем не следовало никому говорить.