Под тенью мира. Книга первая

Кухни в домах, отделанные кафелем и чистой плиткой, были дополнены хорошей бытовой техникой - чистыми раковинами, новыми плитами, уютными шкафчиками, широкими обеденными столами и маленькими телевизорами.

Гостиные же были заполнены мягкими диванами, креслами и изящными столиками для чаепития, телевизорами и великолепными картинами в резных рамах, а ещё фотографиями на тумбочках, зеркалами над комодами и прочей красивой мебелью.

Честно говоря, меня всё это впечатляло лишь отчасти, ибо наблюдала я всё это, мучаясь ужасом.

Я думала о том, возможно ли сбежать и попробовать найти хоть какой-нибудь способ защититься от Бетти, а затем попытаться найти отца и выход отсюда.

Но пока кошмар продолжался, и сил у меня становилось всё меньше и меньше.

Об этом я думала, затравленно оглядываясь в просторной гостиной комнате дома Нейсбаумов. Широкий стол из дерева стоял в середине комнаты, застеленный кружевной скатертью, посерёдке стола красовалась узкая ваза с цветами.

Телевизор стоял у дальней стены напротив него находился белоснежный мягкий диван, закиданный дорогими подушками, а на стене по бокам от телевизора находились два окна, занавешенные лёгкими кружевными шторками.

Вокруг деревянного стола, за которым мы с Бетти сидели, были расставлены стулья, а позади нас был расположен кирпичный камин и кресла. Картины висели на стенах, завлекая несуществующим пейзажем, окна были раскрыты и теплый ветерок проникал в стены этого прекрасного жилища.

Но меня всё это не волновало. Я смотрела на дверь, что была прямо напротив меня - она вела в светлый коридор, выходящий на лестницу и кухню.

Мы напряжённо ждали, пока миссис Нейсбаум, разговаривая на кухне с мужем, приготовит нам чай. Время будто бы остановилось. От боли и тоски по отцу, реальному миру и спасению из этого жуткого рабства, сердце сжималось, обливаясь кровью.

Я, ощущая нервную дрожь и полную разбитость, сидела, едва дыша и устало разглядывая красивую люстру с витиеватыми узорами над столом. Рядом сидела Бетти, болтающая ногами и цинично наблюдающая за Тимми, который обиженно отвернулся от нас и глядел в показывающий мультики телевизор. Это длилось долгих десять минут. Долгих десять минут я слушала, как сердце отбойным молотком стучит в моей груди, как ноют раны от побоев, как плачет моё сердце под камнем переживаний…

В комнату зашла миссис Нейсбаум, которая держала в руках поднос с чашками и чайником.

– Ну, что девочки, готовы выпить чайку?

Бетти чуть склонила голову к плечу, захлопав своими длинными чёрными ресницами. Она мило посмотрела на миссис Нейсбаум и произнесла сладким голоском.

– Ах ты, коза драная, почему так долго?

Мама Тимми резко остановилась и побледнела. Она всё ещё держала в руках поднос с чайником и чашками. Тимми в ужасе обернулся, он побледнел и начал качать головой, пятясь к стене. Словно бы мальчик ждал чего-то подобного от Бетти.

Мистер Нейсбаум тоже оторопел, но шок на его лице быстро сменился гневом.

– Это что ещё такое?!
– яростно воскликнул он, сверкая глазами.

Бетти тут же захохотала, она вскочила из-за стола. Подбежала к миссис Нейсбаум и схватила чайник, затем ударила по подносу. Нейсбаумы в одну секунду вскрикнули, когда поднос подлетел в воздух, чашки перевернулись и горячий чай полетел во все стороны, заливая стол, полы и стену.

Отец Тимми закрыл лицо руками, отшатнувшись к стене. Бетти же показала ему язык, затем, держа чайник в руке, она подошла к дивану и вылила содержимое чайника на белоснежный диван в гостиной.

Миссис Нейсбаум как-то дико закричала, едва не падая. Она схватила за спинку стула и закрыла лицо руками.

Я была просто в ужасе. Мне было так плохо, что я толком и соображать не могла.

К моему счастью, больше Бетти не стала задерживаться в доме этих несчастных людей, слушая возгласы оторопелых Нейсбаумов. Она снова взяла меня за руку, и мы направились прочь из этого дома.

***

– Как же весело, а!
– хохотнула Бетти, когда мы подошли к ещё одному шикарному дому на Транквилити-Лейн, принадлежащему семье Роквелл.

Великолепные цветущие садики украшали подстриженный газон, маленький прудик был украшен красивыми камнями по берегу, летние качели стояли возле заборчика.

Бетти открыла гладкий почтовый ящик возле калитки, за которой ровная тропинка вела к крыльцу, заставленному горшками с цветами, фонариками и корзинками, достала из ящика какие-то бумажки и выкинула их на дорогу, она хитро уставилась сначала на дом, а затем повернулась ко мне.

– Джанет и Роджер Роквелл - замечательная семья. Они меня бесят. Оба. Я знаю, что этот Роджер пару раз крутил с влюблённой в него Мартой Симпсон, из-за чего их семейка чуть не развалилась. Мы могли бы использовать это для феерического краха их семьи, и я даже знаю как…

Бетти хищно улыбнулась. Девочка, немного подумав, полезла в маленький карман своего платья.

– Бетти… - попыталась я хоть как-то с ней поговорить, но та махнула рукой.

– Заткнись, - отрезала она мигом. Я думала, что она сейчас достанет ножик, но вместо этого в её руке оказался лишь сложенный, мятый лист бумаги.

Бетти ухмыльнулась, проглядев содержание листа, снова сложила его и убрала в карман.

Бетти злорадно посмотрела на меня и указала мне на типовое, заставленное горшками с цветами, крыльцо соседнего дома.

– Быстро иди и спрячься за этот дом и жди, пока я не приду, - сказала она.
– Попробуешь сбежать - я убью твоего папашу.

Я в ужасе отшатнулась, вглядываясь в злое лицо Бетти. Она криво ухмыльнулась. Плевать мне на всё - и на её злобу, и на боль, и на ужас. Папа жив. Он здесь, и он жив.

Я почувствовала облегчение, такое ошеломляющее, что едва сдержала улыбку. Нервно кивнув, я рванула по улице. Я пробежала через садик за дом, сжимая влажными руками лист бумаги. Перепрыгнув через каменистую горку, я свернула за дом, в тень высоких деревьев. Пение птиц, жаркий летний воздух и благоухание цветов уже сводили меня с ума. Мне было тошно от приторной красоты этой иллюзии.

Я прислонилась спиной к стене, осознавая только одно, мне нужно выбить из Бетти информацию об отце. Вот только как? Я, дрожа от страха, опустила взгляд на лист в моей руке и когда захотела развернуть и заглянуть в него, услышала шорох. Быстро вскинув лицо, я увидела, как из-за кустов соседнего участка выбирается пожилая темнокожая женщина преклонного возраста, она была одета в немного мятое платье, была высокого роста, и у неё было жутко напуганное старческое лицо.

Её седые волосы были завязаны узлом на затылке, но причёска уже растрепалась и прядки торчали в разные стороны. Женщина, быстро оглядываясь, прокралась по направлению ко мне. Честно говоря, я думала, что это элемент плана Бетти до тех пор, пока не услышала дрожащий голос старухи. Она обняла меня за плечи и со слезами на глазах уставилась в моё лицо.