Подари мне небо

– В эфире новости, – услышала я сквозь гул в ушах, – и мы снова возвращаемся к главному – самолёт, следовавший рейсом Мюнхен-Москва, потерпел крушение. К сожалению, все, кто были на борту самолёта, погибли. Наши репортёры спешат на место происшествия, и мы ждём от них подробную информацию.

Перестроившись в крайний ряд, я остановила машину, включив аварийный сигнал, и набрала номер Тома. Мне казалось, что я смотрю на происходящее со стороны – потому что реальность была слишком страшной, чтобы в неё поверить.

– Я надеюсь, что ты остановила машину, – тихо, практически шёпотом проговорил Том.

– Да, – сказала я, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота, с которой стало невыносимо справляться, – я остановила машину.

– Кейт, я только что получил информацию. Марк…точнее самолёт…или рейс…, – Том сделал паузу, длившуюся вечность, – в общем, случилось непоправимое.

– Нет, Том, это неправда. Это ошибка. Скажи, что ты ошибаешься! Скажи, что это шутка!

– Не могу, не могу я сказать, что это шутка! Кейт, пожалуйста, не делай глупостей. Я вылетаю немедленно в Москву. Я свяжусь с тобой. Пожалуйста, вернись домой и жди информации.

– Какой?? – прокричала я в трубку, с трудом сдерживая рыдания, – какой информации? Информации о том, что ты нашёл тело Марка? О том, что он погиб, как герой? Какую информацию ты хочешь мне дать? Не говори мне, что он погиб. Я не верю, этого не может быть. Так не бывает! Я не могла потерять ещё и его!

– Скажи мне, где ты находишься, – проговорил Том медленно, практически по буквам.

– Какая разница, где я? Нет меня! И не будет! Я не хочу слышать ничего, не хочу видеть!

– ГДЕ ТЫ НАХОДИШЬСЯ? – проорал Том в трубку, и я смиренно сообщила ему, где остановилась. Всё равно он не успеет. Никто не успеет.

– Пожалуйста, оставайся там. Пожалуйста, не делай глупостей. Кейт, ты не одна. У тебя есть…

– Кто? Кто у меня есть? Ты? Мама? Папа? Мне не нужен никто! Мне нужно, чтобы Марк позвонил мне и сказал, что всё это ошибка!

Я слышала, как тяжело вздыхает Том, как пытается мне что-то объяснить, но я не хотела слушать. Лишь одно желание крутилось в голове – отключиться и не чувствовать. Я понимала, что нахожусь между истерикой, паникой и апатией. Крик рвался наружу, а тело словно парализовало. Я не могла двинуться с места, не могла никому позвонить. Я молилась лишь об одном – потерять сознание. Просто потерять сознание, чтобы не чувствовать ничего. Снова вернулась тошнота, и я сложилась пополам. Легче не стало. Голова закружилась сильнее, и пришло спасительное бессознательное состояние. Погружаясь в темноту, я мечтала лишь о том, чтобы всё оказалось сном. Дурным страшным сном. Иначе я не хочу просыпаться никогда.

***

– Кейт, доченька, ты меня слышишь? – голос мамы с трудом пробирался в моё сознание, – Кейт, милая, ответь мне, пожалуйста.

– Слышу, – я хотела пошевелиться, но не могла. Руки были привязаны по бокам кровати. Что за чёрт?

– Где я? – спросила я, открывая глаза, – почему я не могу шевелиться?

– Кейт, ты очень … – мама нервно сглотнула, – … очень неспокойно вела себя, когда мы тебя нашли. Во избежание травм, пришлось немного ограничить твои действия.

Я снова попробовала пошевелить руками или ногами, но не могла. Словно меня распяли на больничной койке.

– Я хочу в туалет, – попробовала я зайти с другой стороны.

– Тебе принесут судно, – ответил неизвестно откуда папин голос.

– Отец? Что? Какое судно? – я почувствовала, как меня накрывает гнев, – освободите меня! Со мной всё в порядке!

В порядке. В порядке ли? Воспоминания резко накатились на меня как снежный ком. Аэропорт, рейс в Москву. Марк. Авиакатастрофа.

Нет, не может быть. Мне не приснилось.

– Отпустите меня, – с силой потянув на себя верёвки, или чем они там меня привязали, попросила я, – отпустите, мне нужно идти!

– Куда идти? – мягко спросила мама.

– Мне нужно в Москву. Я должна встретиться с Томом, он обещал…, – я почувствовала, как слезы предательски катятся по щекам, – я не могу просто так лежать, я…

– Кейт, – строгий голос отца заставил меня поднять на него взгляд. Взгляд, который ещё недавно горел огнём. Взгляд, в котором сейчас погасла жизнь, – я должен тебе кое-что сказать.

Я судорожно вздохнула, до крови закусив губы, чтобы не разрыдаться в голос. Я не хотела этого слышать. Не сейчас.

– Кейт, я понимаю, что твои чувства сейчас не позволяют тебе думать, но это пройдёт. Всё будет хорошо. Ты переживёшь эту трагедию, забудешь и будешь жить дальше. Но есть одно условие, которое я вынужден тебе поставить.

– Ты шутишь? – я толком не видела отца, потому что остановить слезы я была не в силах, – какие условия могут быть сейчас, когда я даже жить не хочу? Прошу, уйдите отсюда, – попросила я, отворачиваясь. Об этой поддержке говорил Том?

– Именно поэтому твои руки завязаны. Мы однажды потеряли дочь и не хотим потерять вторую. Когда ты поймёшь, что всё позади, тогда получишь свободу.

Я злобно посмотрела на него, желая кричать и бить кулаками стены. Складывалось ощущение, что все эмоции заперты внутри, и все выходы для них закрыты.

– Кейт, ты можешь ненавидеть меня и маму, можешь проклинать нас всю оставшуюся жизнь. Хотя я уверен, что ты поблагодаришь нас позже, – отец вздохнул, – но, когда ты выйдешь отсюда, я запрещаю тебе видеться с Марком.

– Что? – я снова почувствовала, как меня начинает трясти, – пап, Марк мёртв, он погиб, о чём ты говоришь? – я зажмурилась, чтобы сдержать слезы.

– Я говорю о том, что он выжил. И я запрещаю тебе с ним видеться.

– И есть ещё кое-что, что мы должны тебе сказать, – сказала мама.

Но я их не слышала, погружаясь в спасительный мрак.

Глава 35. Марк.

С момента встречи с Томом прошло несколько дней, и я не сделал ни одного шага к тому, чтобы разгадать свалившиеся на меня загадки. Кейт была жива. Она была где-то здесь, но не здесь. Видеть меня она не хотела. Тому грозила тюрьма за ошибки, которые, по сути, совершил не он. У меня было четыре кусочка пазла, и явно каких-то ещё не хватало. С чего начать – я не знал. Будучи ограниченным в своих действиях, я не мог оперативно решать вопросы. Признаться самому себе в том, что мне требовалась помощь – я не мог. Потому что это значило бы признаться в том, что я больше не такой, как…как раньше. Нужно было понять, кого разговорить проще – Тома или Лею. Зная сестру, которая любила поболтать, логичнее было бы начать с неё. Но если она молчала так долго, с чего бы заговорит сейчас? И заговорит ли вообще? А, может, я просто ошибаюсь? Может быть, она ничего не знает?

Остаётся Том. То самое звено, которое связывает меня с Кейт, Кейт – с прошлым, Тома – с прошлым. Я ненавидел себя за то, что думал о том, что Тома и Кейт связывает что-то большее, чем дружба. Я не имел права так думать. Всё, что было до дня трагедии – это была одна жизнь, сейчас началась другая, и я должен вписать себя в эту жизнь. Любым путём.

Осознание того, что нужно делать, пришло само собой. Я набрал номер Тома, отчаянно молясь, что бы он ответил.

– Слушаю, Марк, – молитвы были услышаны, – я немного занят, у тебя что-то срочное или могу перезвонить?