Подвиг

На палуб было пусто. Тропическая ночь наступила. Шли съ погашенными огнями. Ни на клотикахъ, ни бортовыхъ фонарей зажжено не было. Флаги были убраны. Пароходъ несся, пня волны и колыхаясь на нихъ. Вдоль борта, ловко соразмряя свои шаги съ качкой, прямой и стройный ходилъ взадъ и впередъ Ранцевъ. Его увренный видъ немного успокоилъ Нордекова. Онъ хотлъ было подойти къ нему и заговорить, но побоялся.

Нордековъ постоялъ у борта. Зловщая, нелюдимая ночь была кругомъ. Тучи закрыли полъ неба. Не было видно звздъ, и только блистала, сверкала, сполохомъ играла и вспыхивала за Антильскими Островами синяя пламенная зарница. Она, отражаясь въ кипнiи волнъ, серебромъ зажигала пну. Мiръ казался страшнымъ.

Нордекову, какъ часто эти дни, пришла въ голову навязчивая мысль, «что какъ ничего этого и нтъ… Есть только сонъ… Небытiе… зловщiе призраки… Непонятная и неуютная жизнь… Господи, неужели, авантюра?… Обманъ честныхъ и простодушныхъ Русскихъ офицеровъ!..

II

Передъ разсвтомъ Нордековъ вышелъ на бакъ. Тамъ уже были Мишель Строговъ, Фирсъ Агафошкинъ и князь Ардаганскiй. Михако, вооружившись биноклемъ, смотрлъ вдаль.

Качка продолжалась. Нордековъ изъ за нея и своихъ тяжелыхъ навязчивыхъ мыслей не спалъ всю ночь и теперь чувствовалъ себя совсмъ скверно. Въ мозгахъ и у него, какъ у Парчевскаго, что то передвинулось и онъ ничего не могъ толкомъ сообразить.

Михако и Строговъ спорили о томъ, могли за ночь пройти Антильское море и Панамскiй каналъ или нтъ.

— Ну что вы, князь, — сказалъ Нордековъ. — Какъ бы мы скоро ни шли, дай Богъ къ разсвту подойти ко входу въ каналъ. А тамъ неизбжныя формальности… Да по каналу, слыхалъ я, ходятъ такъ тихо, что почти сутки надо потратить на его прохожденiе.

— Но тогда, господинъ полковникъ, что же это такое? Я тамъ, съ нашего праваго борта вижу въ бинокль сплошной берегъ. Какой же это можетъ быть бе-регъ, какъ не Американскiй? И смотрите, какъ восходитъ солнце. He сзади, а съ лваго борта. Мы идемъ на югъ.

— Врно… Послушайте, князь. Я ничего толкомъ сообразить не могу. Это отъ качки вроятно. Если мы прошли каналъ и повернули на югъ вдоль Американскаго берега, это Колумбiя. Она должна быть у насъ съ лвой стороны… Такъ… А вы говорите, что берегъ виденъ съ праваго борта. Да берегъ ли это?

— Берегъ… A то что же?

— А чортъ его знаетъ что. Впрочемъ, послушайте… Мы идемъ по вашему вдоль берега на югъ. Солнце, значитъ, должно восходить изъ за Америки. Америка должна быть на востокъ отъ насъ… А между тмъ солнце восходитъ… Восходитъ… Гд?… Въ океан.

Къ нимъ подошелъ Нифонтъ Ивановичъ и прислушался къ ихъ спору.

— Постой, — сказалъ съ самоувренно глупымъ видомъ Мишель Строговъ, трогая отца за рукавъ. — Что ты говоришь, Америка на восток… Америка… Какъ же это можетъ быгь… Америка всегда на запад.

Это разсужденiе точно ошеломило полковника.

— Какъ на запад?…

— Конечно, на запад, - подтвердилъ и князь Ардаганскiй. — Японiя и Дальнiй востокъ на восток. Вдь тогда по вашему выходитъ, что Японiя и Дальнiй Востокъ на запад. Страна Восходящаго солнца… A солнце всегда восходитъ на восток. Какъ же востокъ можетъ быть ыа запад…

Полковника серьезно укачивало. Было мгновенiе, когда явилась потребность подойти быстро къ борту, но онъ удержался, и отъ этого еще хуже стала работать голова.

— Вы, Михако, говорите какую то ерунду. Какъ востокъ на запад?

— Это вы такъ сказали, господинъ полковникъ.

— Да, это сказалъ я. He отрицаю. Принимая шарообразность земли, если хать на западъ — прiдешь на востокъ.

— Ну что ты, — съ прежнимъ апломбомъ все знающаго человка сказалъ Мишель. — Колумбъ халъ все на западъ и прiхалъ въ Америку.

— Да, конечно, въ Америку. Онъ и открылъ Америку, — подтвердилъ князь Ардаганскiй.

Полковникъ начиналъ раздражаться.

— Это все потому, князь, — сказалъ онъ, — что вы учились въ иностранной школ… Васъ не основательно учили… Если мы, такъ сказать, проткнули Америку, пройдя каналъ, мы оставили ее сзади себя и она очутилась на восток.

— Опять Америка на восток, - съ досадою наотца сказалъ Мишель. — Этого никогда не можетъ быть.

Полковника такъ качнуло, что онъ едва сдержался. Надо было бжать въ каюту, но ноги стали какъ изъ ваты… Голова мутилась. Эта новая молодежь хоть кого могла довести до морской болзни.

— Дозвольте, ваше вышкородiе, я васъ примирю, — доврительно сказалъ Фирсъ Агафошкикъ. — Я такъ полагаю, что это все происходитъ отъ качки. Вчора лейтенантъ Деревинъ очень даже явственно объяснялъ. Отъ качки происходитъ девiацiя компаса и отъ того не разберешь, гд какая сторона.

— Молчи, обормотъ, — вмшался Нифонтъ Ивановичъ. — Что ты можешь понимать, когда образованные люди въ толкъ не возьмутъ, что происходитъ. Солнышко, ваше высокоблагородiе, точно изъ за моря восходитъ, какъ и вчора, какъ и третьева дня, какъ а завсегда. Потому такъ ему отъ Господа положоно. И солнышко завсегда изъ воды восходитъ, потому такъ Господь сотворилъ, чтобы ему омыться можно было.

— А да ну васъ, — съ досадою крикнулъ полковникъ и, прижимая платокъ ко рту, побжалъ къ борту. Постоявъ надъ волнами, онъ съ сине-зеленымъ лицомъ, шатаясь и хватаясь за что попало, — ноги его совсмъ не держали — прошелъ къ люку и сталъ спускаться въ каюту.

Онъ легъ на койку и съ головою укутался въ одяло. Голова, ставшая было ледяной, начала согрваться и соображенiе возвратилось къ нему.

«Конечно, «Мститель», не доходя Панамскаго канала, повернулъ на югъ. Почему?… Потому ли, что опять обманъ, или съ такимъ контръ-революцiоннымъ грузомъ не рискнули идти черезъ каналъ? Можетъ быть и по радiо передали, чтобы не совались туда… Значитъ, идемъ кругомъ Америки. Значитъ… Все таки?… Острова Галапагосъ?… Какъ вее это глупо выходитъ.

Нордековъ подлился своими мыслями съ Парчевскимъ, но тотъ отнесся ко всему этому холодно.

— Идемъ къ Фалкландскимъ островамъ, будемъ огибать мысъ Горнъ. Тутъ, дорогой, грустно одно, что значитъ, намъ безъ конца предстоитъ болтыхаться по этимъ проклятымъ морямъ.

Неожиданная перемна курса была замчена и другими пассажирами «Мстителя», и снова начались «разговорчики».

Капитанъ Волошинъ сказалъ, что «Мститель» тщательно избгалъ курса «большихъ» линiй, по которому идутъ пароходы изъ Европы въ порты Южной Америки: — Паранаибо, Пару, Пернамбуко, Бахiю и Рiо де Жанейро. Онъ взялъ курсъ какъ будто къ острову святого Павла и направлялся въ таинственную и самую глубокую часть Атлантическаго океака, въ такъ называемый «ровъ Романша», гд морская карта показывала глубину до 7370 метровъ, гд рдкiе въ этихъ частяхъ океана мореплаватели отмтили частыя землетрясенiя и появленiе и исчезновенiе скалъ и острововъ. «Мститель» срзалъ на своемъ таинственномъ курс Саргассово море, гд плаванiе почиталось опаснымъ, шелъ навстрчу невдомымъ морскимъ теченiямъ, тамъ, гд годами не бываетъ ни одного парохода, ни одного паруснаго судна, гд точно пустыня залегла въ океан.

Французы матросы болтали о морскихъ змяхъ въ нсколько сотъ метровъ длиною, объ ундинахъ, наполовину женщинахъ, наполовину рыбахъ. Говорили объ особыхъ водоросляхъ запутывающихъ пароходные винты до такой степени, что они ломаются. Разсказывали и старую легенду о «Летучемъ Голландц«, о корабл, непремнно парусномъ, идущемъ наперерзъ курса, безъ людей и капитана… Боялись встрчи съ нимъ. Она всегда предвщала несчастiе.

Жара, качка, неизвстность, куда же, наконецъ, идутъ, все это усиливало нервность пассажировъ. Хоръ не плъ. Музыка не играла, и по каютамъ и въ помщенiи команды тихо шептались и передавали слухи и свои наблюденiя за отстоянныя вахты.