Подвиг
Шрифт:
Субботинъ поклонился слушателямъ. Его урокъ кончался. Ранцевъ, присутствовавшiй на занятiяхъ, знакомъ показалъ, чтобы не расходились и сказалъ:
— Особенно эти мщанство и пошлость сказались въ красной армiи. Совтское Правительство употребляетъ вс усилiя, чтобы создать боеспособную армiю. Оно тратитъ на нее большiя деньги, оно ее старается кормить и одвать и, тмъ не мене, къ тринадцатому году существованiя красной армiи она представляетъ изъ себя и по вншнему виду и по внутреннему своему содержанiю то, чмъ была наша армiя во времена Временнаго Правительства. Красная армiя можетъ дать Калущъ, но за нимъ неизбжно послдуетъ — Тарнополь… Красные командиры не гордятся, но тяготятся службой. Нашъ офицеръ сживался съ полкомъ цлымъ рядомъ предковъ, служившихъ въ этомъ полку. Онъ любилъ свой полкъ, гордился имъ. Онъ
— Насъ для этого слишкомъ мало, — съ мста сказалъ Парчевскiй.
— За вами вся Россiя… Въ нужную минуту къ вамъ явится на помощь Русскiй Обще-Воинскiй Союзъ и пополнитъ ваши ряды знающими, доблестными и опытными офицерами. Онъ явится къ вамъ готовыми полковыми ячейками, сквозь труды и лишенiя эмигрантской жизни пронесшими непоколебимую врность знаменнымъ лозунгамъ и горячую жертвенную любрвь къ родному полку.
Глубокою, страстною врою дышали слова Ранцева. Они вливали бодрость въ сердца офицеровъ. Посл его словъ легче дышалось. Забылись тяжелые труды въ непривычномъ климат, забылась тоска по покинутымъ семьямъ. Готовились къ подвигу и врили, что подвигъ этотъ будетъ ненапрасенъ.
Занятiя шли по своему росписанiю и, независимо отъ него, дни и ночи непрерывно въ аэропланныхъ ангарахъ стучали по металлу молотки, клещи стягивали гайками винты. Подъ руководствомъ инженеровъ шла сборка аэропланныхъ частей.
И не прошло и мсяца такой напряженнйшей работы, какъ то одинъ, то другой серебряный лебедь, красавецъ аэропланъ, выбгалъ изъ ангара, становился на отмченную точку и вдругъ безъ шума и безъ разбга, точно подхваченный какою то невидимою силою взмывалъ кверху и исчезалъ въ голубой выси.
Возвращавшiеся съ пробныхъ полетовъ авiаторы были въ восторг отъ аппаратовъ Аранова. Самъ Арановъ всегда стоялъ и ожидалъ замчанiй о полет. Взволнованный, возбужденный совершеннымъ полетомъ летчикъ шелъ къ нему съ докладомъ.
— Какая удивительная машина, Михаилъ Михайловичъ, — уже издали говорилъ летчикъ. — Я совершенно забывалъ, что я лечу на аэроплан. Просто парилъ орломъ въ воздух. Останавливался, прибавлялъ и убавлялъ скорость. Какъ нкiй духъ неслышно носился надъ океаномъ. Мой аппаратъ высоты показывалъ шесть тысячъ метровъ, а я и не замчалъ этого въ своей кабин. Вы думаете, я могу завтра подняться выше?…
Арановъ стальными глазами вглядывался въ глаза летчика и какъ всегда долго не отвчалъ.
— Да, конечно, — наконецъ, говорилъ онъ и шелъ навстрчу слдующему летчику, безшумно спускавшемуся на указанное ему мсто.
Мишель Строговъ наблюдалъ все это. Онъ обладалъ теперь въ полной мр тайной и онъ понималъ, какихъ денегъ стоила эта тайна. Дйствительно — миллiонъ!.. Но использовать ее, пока онъ находится на этомъ проклятомъ острову онъ никакъ не могъ. Все сильне и ярче накипала въ немъ злоба противъ Ранцева, отставившаго его отъ полета и жажда мести во что бы то ни стало стала главною его мыслью. Изъ далекихъ воспоминанiй дтства выплыли времена, проведенныя имъ въ комсомол и уроки тамъ полученные. Разлагать и уничтожать всякое дло, всякое начинанiе… Сять смуту среди участниковъ… Подрывать доврiе къ начальникамъ — вотъ та работа, какая указывалась въ такихъ длахъ. Мишель Строговъ искалъ случая, чтобы взорвать работу Ранцева и уничтожить доврiе къ нему офицеровъ и солдатъ отряда капитано Немо. Изъ своего коммунистическаго прошлаго онъ усвоилъ, что въ такихъ случаяхъ надо найти слабое мсто у противника и no нему и ударить какъ и чмъ угодно, хотя бы ложью и клеветой. И Мишель Строговъ нашелъ такое мсто.
VIII
Въ собранской столовой кончили ужинать. Почти вс офицеры разошлись по палаткамъ. Свчи были погашены. Только на одномъ конц длиннаго стола, гд горлъ лампiонъ, осталась
небольшая группа. Тамъ смотрли, какъ неизвстно откуда прилетвшая большая ярко голубая блестящая бабочка билась крыльями о стекло лампiона. Въ противоположномъ углу въ темнот, Фирсъ Агафошкинъ у самовара перетиралъ стаканы. Никто изъ сидвшихъ у стола не замтилъ, какъ въ этотъ темный уголъ прошелъ изъ лагеря Ранцевъ. Онъ не хотлъ тревожить офицеровъ и, сдлавъ Фирсу знакъ, чтобы онъ не докладывалъ о его приход, спросилъ себ стаканъ чая и слъ въ углу, издали наблюдая за бабочкой.— Первый встникъ на Россiйскiй островъ, — сказалъ Парчевскiй, стоя слдившiй за порханiемъ бабочки.
— Господинъ полковникъ, мы должны спасти ее и не дать обжечь ея прекрасныя крылышки, — сказалъ князь Ардаганскiй.
— Какъ вы думаете, какъ и откуда она могла попасть къ намъ? — сказалъ Кобылинъ. Его голосъ былъ нженъ. Казалось, что это сказала груднымъ низкимъ голосомъ женщина.
— Втромъ могло принести куколку. И вотъ это первое существо, родившееся на острову, — сказалъ Парчевскiй.
— Я, господа, видалъ мышей, — сказалъ Ферфаксовъ.
— Ну эти попали съ ящиками съ мукой со «Мстителя». Он того же порядка, что и мы. Но бабочка… Откуда она?…
— Какъ интересно наблюдать зарожденiе флоры и фауны на острову, гд нсколько лтъ тому назадъ ничего не было.
— Такъ когда то было и на всей нашей земл.
— Да, если врить матерiалистамъ и считать теорiю Дарвина за непреложную истину.
— Но она давно уже опровергнута. Ей врятъ только такiя тупицы, о которыхъ, помните, намъ разсказывалъ полковникъ Субботинъ.
Ферфаксовъ, наконецъ, поймалъ бабочку и бережно передалъ ее Ардаганскому.
— Отнесите ее осторожненько, Михако, подальше и положите въ траву, да крылышки ей не помните.
— Однако, господа, откуда нибудь все это берется? Какая то теорiя зарожденiя видовъ должна быть, — сказалъ Кобылинъ.
Ферфаксовъ быстро обернулся къ говорившему. Милое смущенiе загорлось на его смугломъ, не старющемъ лиц.
— Какъ какая то теорiя, — сказалъ онъ срывающимся отъ волненiя голосомъ. — Не теорiя, но точное знанiе. Жизнь всему живущему послалъ Тотъ, о Комъ поетъ псалмопвецъ Давидъ: — «Господь творитъ все, что хочетъ, на небесахъ и на земл, на моряхъ и во всхъ безднахъ. Возводитъ облака отъ края земли, творитъ молнiи при дожд, изводитъ втеръ изъ хранилищъ Своихъ…». [8]
Note8
134-й псаломъ Давида.
— Втеръ изъ хранилищъ, — съ глубокою иронiей сказалъ Мишель Строговъ. — Какой же авторитетъ Давидъ… Да и былъ ли онъ когда?…
Ферфаксовъ смутился. Этотъ самоувренный молодой человкъ не нравился Ферфаксову, но оборвать его онъ при своей тонкой деликатностй не могъ. Какъ оборвать?… Онъ былъ сыномъ полковника Нордекова, съ кмъ онъ вмст пережилъ такiя страшныя и незабываемыя минуты на берегу Сены. Ферфаксовъ зналъ всю исторiю Мишеля. Онъ жаллъ его. Сколько разъ онъ хотлъ подойти къ его ожесточенному сердцу съ тихими словами любви и участiя и понималъ, что разобьются его слова о насмшливую самоувренность и холодную самовлюбленность Мишеля.
Парчевскiй замтилъ смущенiе Ферфаксова и поспшилъ ему на помощь.
— Бросимъ вс эти такъ давно всмъ надовшiе споры о мiрозданiи. Какъ мудро придумалъ капитанъ Немо, устроивъ нашу базу на этомъ никому невдомомъ острову.
— He нахожу, — быстро и зло сказалъ Мишель.
Вс примолкли. Съ нкоторою растерянностью смотрли на самаго молодого изъ нихъ, такъ смло оспаривавшаго ихъ.
— Прежде всего, — осмлвъ отъ молчанiя, продолжалъ Мишель, — селить на остров одного этого старика Кубанца было совсмъ не осторожно… Онъ могъ за этотъ годъ сто разъ въ ящикъ сыграть и тогда бы кто сталъ Россiйскiй флагъ поднимать. Это разъ… — Мишель гордо оглянулъ всхъ. Онъ казался самому себ удивительно умнымъ и проницательнымъ. — Другое — и самый то этотъ островъ — ерунда съ масломъ. Вундерлихъ говорилъ, что онъ выдвинулся изъ океана вслдствiе землетрясенiя лтъ восемь, десять тому назадъ. Ну разв не легкомысленно селиться на такомъ острову? Онъ можетъ такъ же свободно, какъ вынырнулъ изъ воды и нырнуть подъ воду, и со всми нами… Какая же эта база?…