Подвиг

— Но этотъ островъ, — внушительно и строго сказалъ капитанъ Волошинъ, — лежитъ на 2°10' 11» южной широты и на 22°32' 18» западной долготы отъ Гринвича. Онъ находится вн какихъ бы то ни было судовыхъ рейсовъ. Наше пребыванiе на немъ невозможно открыть. А это въ нашемъ дл самое важное… A то, что онъ можетъ или не можетъ обратно опуститься — это дло десятое. Вулканъ давно потухъ. Землетрясенiя не можетъ произойти. Вы этого, молодой человкъ, не учитываете.

«Сорвалось», — подумалъ Мишель Строговъ. «Молодой человкъ» извело и оскорбило его. Онъ со злобою посмотрлъ на Волошина. Онъ зналъ, что у Волошина была красивая жена и что онъ больше другихъ офицеровъ тосковалъ по семь и волновался, что она не знаетъ, что они не погибли. Это и вообще было самое больное мсто въ экспедицiи. Тутъ были Парчевскiй, Ферфаксовъ, все женатые, Кобылинъ, — у него осталась невста — француженка, князь Ардаганскiй, признавшiйся какъ то Мишелю, что онъ безъ ума влюбленъ въ нкую очень молодую особу. «По больному то и бить», — вспомнилъ онъ и, засунувъ руки въ карманы, съ небрежно независимымъ видомъ бросилъ:

— Да и вообще…

— Нтъ, Мишель, — строго сказалъ Парчевскiй, — если что начали, то и договаривайте.

— Вообще… Нтъ честности… Насъ обманываютъ…

— То есть? — еще строже сказалъ Парчевскiй.

— А вотъ общали женъ и матерей увдомить… Вообще родныхъ, что «Немезида» не погибла, а между тмъ… Вотъ уже мсяцъ…

Тяжелое молчанiе стало въ палатк.

Ранцевъ отставилъ свой стаканъ и подошелъ къ офицерамъ. Вс поднялись.

— Господа, — тихимъ отъ сердца идущимъ голосомъ сказалъ Ранцевъ, — Александръ Нордековъ смутилъ васъ. Да, это врно, капитанъ Немо не нашелъ пока возможнымъ громогласно черезъ радiо сообщить о томъ, что пассажиры «Немезиды» не погибли. Вы сами понимаете, что этого нельзя было сдлать. «Немезида» должна была исчезнуть изъ поля зрнiя праздныхъ и любопытныхъ наблюдателей. Иначе, корреспонденты большихъ газетъ, какiе нибудь снобирующiе миллiонеры американцы, наконецъ, просто конкурирующiе фильмовики хлынули бы вслдъ за ней на острова Галапагосъ… Не найдя тамъ никакихъ слдовъ фильмовой съемки, они подняли бы тревогу, стали бы искать… При теперешнихъ то средствахъ воздушной развдки, имъ такъ просто было бы наткнуться на нашъ островъ, и вся наша работа рухнула бы раньше времени. Она была бы сорвана. Теперь насъ нтъ. Вы сами видите, какъ въ нашъ вкъ скоро забываютъ умершихъ… Мы можемъ спокойно работать и завершить наше дло. Сказать сейчасъ ничего нельзя. Вашимъ семьямъ придется потерпть. Итакъ уже Совты очень заинтересованы, откуда сетъ пропаганду радiо. Мы должны до поры до времени притаиться, какъ бы не быть вовсе… Но я могу васъ уврить, что ваша забота тяготитъ и капитана Немо и онъ, при первой же возможности, дастъ неопровержимыя доказательства вашимъ семьямъ, что вы не погибли…

Ранцевъ повернулся къ Мишелю и сказалъ, возвышая голосъ, тономъ не допускающимъ возраженiя:

— Васъ, Александръ Георгiевичъ, я предупреждаю, что, если вы будете невоздержны на языкъ и еще разъ позволите себ выступать съ необоснованною критикой и обвиненiями, которымъ нтъ мста, я буду принужденъ арестовать васъ. Я могу принять и другiя мры… Господа, часъ позднiй. Завтра съ утра большiя работы. Прошу васъ разойтись по палаткамъ.

Ранцевъ сдлалъ общiй поклонъ и вышелъ въ полной тишин изъ палатки.

IX

Выйдя изъ собранiя, Ранцевъ пошелъ на гору, гд на послдней террас, подъ самой вершиной, укрытый со всхъ сторонъ скалами стоялъ баракъ капитана Немо. Часовые окликнули его: — «что пропускъ»? Ранцевъ отвтилъ. Часовые узнали его. Имъ былъ разъ навсегда отданъ приказъ пропускать его къ Немо во всякое время дня и ночи. Ранцевъ постучалъ у двери барака.

— Да… да… Ты, Петръ Сергевичъ?… Входи… Очень кстати.

Капитанъ Немо сидлъ въ углу барака у небольшого стола, гд былъ радiо аппаратъ. Онъ держалъ у своихъ ушей эбонитовые кружки. Онъ подалъ одинъ Ранцеву и жестомъ показалъ, чтобы Ранцевъ слъ рядомъ съ нимъ. Свободной рукой Немо на блокъ-нот написалъ карандашомъ: — «говоритъ Дрiянскiй, съ бывшаго «Мстителя» изъ Вардо… по спецiальной волн… уловить ее никто не можетъ».

Въ аппарат потрескивало и черезъ эти потрескиванiя слышенъ былъ знакомый голосъ Дрiянскаго.

— Сто тысячъ винтовокъ и десять тысячъ станковыхъ пулеметовъ, десять миллiоновъ патроновъ къ нимъ погружены. Все прошло благополучно. Комплектовъ зимней одежды могли взять только пять тысячъ, мануфактуры тысячу тоннъ. Съ зимней одеждой имю надежду управиться на мст. Такъ мн и Кортиненъ писалъ. Во всякомъ случа общаютъ подачу слдующимъ рейсомъ еще двадцать тысячъ комплектовъ и дв тысячи сделъ. Дло поставки налажено… Теперь самое главное… Ледокола въ Шверiи мы не нашли… Но въ Вардо стоялъ совтскiй ледоколъ «Ильичъ». Перегоривъ съ Ольсоне ршилъ овладть имъ. Лейтенантъ Нюстромъ съ двумя молодцами подошелъ къ «Ильичу» на шлюпк. Были приняты. Употребили данное Вундерлихомъ дихлоръ-ди-этилъ-сульфидовое соединенiе. Дйствительно — король газовъ!.. Весь экипажъ сдохъ моментально. Наши остались невредимыми только потому, что знали, гд,незараженное мсто… Всю ночь чистили судно и сбрасывали трупы въ море. Поставили свою команду. Что удивительно — шведовъ нисколько не поразила перемна капитана на «Ильич«. Оказывается, съ совтскими судами это обыкновенная исторiя. Завтра съ ледоколомъ идемъ дальше. Если благополучно проскочимъ «желзныя ворота», черезъ недлю будемъ въ указанномъ вами мст. Шведы утверждаютъ, что при ныншнемъ лт, тепломъ и дождливомъ, раньше конца сентября не будетъ настоящаго ледостава. Значитъ четыре рейса намъ обезпечены. Только вы успвайте насъ принять… Все…

Аппаратъ точно изъ приличiя пощелкалъ еще немного, потомъ все стихло. Капитанъ Немо снялъ съ себя наушникъ. Онъ всталъ и прошелся по кабинету.

— Ты слышалъ, Петръ Сергевичъ. Медлить больше нельзя. Твои отряды готовы?

— Да… Боле или мене. Насколько можно было въ такой короткiй срокъ изучить такое сложное и большое дло.

— Я тебя понимаю. То, что намъ надо знать такъ безпредльно, что сколько ни изучай, все останутся необслдованныя области знанiя. Все тысячи вопросовъ будутъ безъ отвта. Что длать? — найдете отвты на мст, ихъ подскажетъ вамъ сама жизнь. Настало время дйствовать. Иначе, пока солнышко взойдетъ — роса очи выстъ. Каждый день, что коммунисты остаются у власти, усиливаетъ ихъ на годы и приближаетъ возможность мiровой революцiи и гибели европейской культуры… Мы начнемъ… Другiе намъ помогутъ… Братья Русской Правды борются уже давно. За нами, а когда все узнаетъ, и съ нами — громадный Обще-Воинскiй Союзъ… Итакъ приступимъ… Проси ко мн сейчасъ всхъ начальниковъ отрядовъ, Русскихъ и иностранныхъ… Когда я ихъ отпущу, пусть явятся ко мн летчики машинъ, назначенныхъ подъ отряды.

— Слушаюсь…

Ранцевъ спускался быстрой походкой съ горы. Кругомъ томительно красивая была лунная ночь. Внизу тусклыми казались фонари на лагерной линейк. Мертвая тишина была на острову. Океанъ былъ тихъ. Изрдка онъ точно вздыхалъ во сн. Набгала волна прибоя. Это молчанiе природы смягчало и умиротворяло бурно колотившееся сердце Ранцева.

Вотъ оно, то, о чемъ столько лтъ въ эмиграцiи онъ мечталъ — начинается… И какъ!..

X

Такъ же, какъ и Ранцевъ, вс офицеры, кого въ этотъ позднiй часъ разбудили и потребовали къ капитану Немо, долгiе годы эмигрантскаго бытiя, не переставая, мечтали о томъ, какъ они вернутся на родину. Возвращенiе въ Россiю было смысломъ ихъ жизни. Безъ мечты о немъ и самая жизнь была невозможна.

Въ разное время по разному представлялось имъ возвращенiе въ Россiю и работа тамъ.

Чаще всего имъ рисовалось, что гд то… скоре всего въ Юго-Славiи формируется русская армiя. Во глав ея становится благороднйшiй, единоврный король рыцарь Александръ и ведетъ эту армiю черезъ Румынiю въ Бессарабiю и начинаетъ новый побдоносный походъ на Москву. Они идутъ въ его армiи, кто простыми рядовыми, кто ротными, кто батальонными или полковыми командирами. Въ этихъ мечтахъ походъ всегда рисовался опредленными чертами. Сборъ въ какомъ то лагер. Вооруженiе и снаряженiе. Короткое, но умлое «интенсивное» обученiе. Эшелоны. Выгрузка. Походная колонна. Мры охраненiя. Развдка и бой… Непремнно бой…Далекiй гулъ чужой артиллерiи и блые дымки разрывовъ въ синемъ неб надъ головами.

Смлое и быстрое движенiе не ложащихся цпей…

Варiанты были разные, но смыслъ былъ одинъ — бой и входъ побдоносныхъ полковъ въ Одессу, Елизаветградъ, Черкасы, Полтаву, Харьковъ…

Иногда все это представлялось въ воображенiи по иному. Образумились нмцы. Хитлеръ, что ли перевернулъ вс ихъ планы? Они порвали съ большевиками, заключили союзъ съ французами и «блая армiя» выдвигается изъ Эстонiи и Финляндiи — прямо на Петербургъ… Чего бы проще?… Вся операцiонная линiя меньше ста верстъ… Или это Францiя приказала Польш, и блая армiя формировалась въ Польш и шла на Двинскъ и Псковъ, или на Великiе Луки и Москву…

Порою думали, что все это можетъ случиться иначе… безъ нихъ. Вдругъ какимъ то свтомъ озарится и прозретъ красная армiя, свергнетъ совтскую власть и тогда всмъ имъ «блымъ» офицерамъ придется вернуться въ порядк — приглашенiя. Въ воображенiи рисовалось, какъ они входятъ съ волненiемъ въ красноармейскiя казармы… Найдутъ ли они тогда общiй языкъ со вчерашними крас-комами и смогутъ ли, все позабывъ, служить съ ними новой, не большевицкой Россiи?

Боле смлые, нетерпливые и ршительные, особенно т, кто состоялъ въ Братств Русской Правды мечтали о командировк «туда». Имъ давали фальшивые паспорта, визы, снабжали деньгами, оружiемъ, «явками» и они хали съ великой опаской, каждую минуту рискуя быть узнанными, преданными, арестованными, подвергнутыми пыткамъ и уничтоженными. Подвигъ?… Но какой страшный, не каждому доступный подвигъ!

И вотъ теперь… Свершилось… Они дутъ туда… Какъ все это было совсмъ по иному, чмъ они думали!..

Они входили одинъ за другимъ въ баракъ капитана Немо и выстраивались кругомъ большого письменнаго стола, за которымъ стоялъ Немо. На стол подъ низко спущенной лампой была разложена карта Россiи.

Стукъ сапогъ, шопотъ и покашливанiе взолнованныхъ ночнымъ вызовомъ начальниковъ отрядовъ смолкъ. Капитанъ Немо поднялъ голову и спросилъ

Ранцева:

— Вс?

— Такъ точно, Ричардъ Васильевичъ.