Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Звучание

Я шью иглой карандаша Всё, чем дышу на свете белом… Словами выткана душа, Душою высказано тело, Несовершенство глаз и рук, Смех жизни, слёзы погребений… Всё – воплощённый в мире – звук Совсем нездешних откровений. И в море созданных помех Звучим – один другого тише. И каждый сказан был – для всех, но мало кто его услышал.

Сумерки

Полусвет кому-то – полутьма, Ярче очертания предметов. В полутьме унылая зима Спрятала улыбчивое лето. Спрятала, да так, что не найдёшь В сумерках неискреннего слова… Полуправда для кого-то – ложь, Сколько ни доказывай иного.

* * *

Ко всему безучастно готов Мой рассудок, а что остаётся? Остывает в пыли городов Медный след уходящего солнца. И неловко от детских обид — Их цена возросла многократно. Я лелею последний гранит, Охранивший родимые пятна От рабов, проходимцев, калек, Чья наука – торги да смотрины. Самозванец – неоновый век — Без огня зажигает витрины, Вызывающе светел и глух — Повзрослев, мы о многом забыли… А летящий над пропастью Дух До сих пор создаёт нас – из пыли.

Кубок

Когда крыльца не заскрипят ступени, Дорога ляжет чёрною чертой, Ты всё отдашь рассудку, как забвенью, Как с жизнью, распрощаешься с мечтой... И выпадет из рук заветный кубок, И воспалится явью тишина — Вернёт на землю ласково и грубо Ошибок недопитая вина... Вернёт на землю ласково и грубо Та тьма, что затекла под образа... Когда безлико улыбнутся губы, Останутся печальными глаза.

В пустоте

Всё растащили, всё разворовали, В душе – как в тёмном и пустом подвале, Где страшно, холодно, ни выхода, ни входа, И, словно плесень, нарастают годы... Осталось ждать, что счастье улыбнётся, Зажжёт свечу, согреет, приберётся, Натащит новой светлой суеты... Меня наполнить можешь только ты...

Силуэты

Что загадать? Я ничего не знаю… А то, что знаю, – прожито другими. Там – истина, померкшая за краем, А здесь костры, – и мне уютно с ними. А здесь война за каждую улыбку, И на прокрустовом бессонном ложе Земле не спится… холодно и липко Проводит свет по воспалённой коже. Там – в вышине, у лампы золотистой Мелькает силуэт за силуэтом — Другие звёзды… или просто листья, И каждый лист – упавшая планета.

Молитва феминистки

Спаси меня от правдолюбцев, Чья честность радует и бесит, Спаси от умных и безумцев, От революций и депрессий, От похвалы и поруганий, Гармоний и противоречий, Не самых страшных испытаний И обязательных увечий. Я допоздна сжигаю грёзы, Мешая слёзы с никотином — Спаси от чёртова наркоза, Что называется «мужчина» — Его так много на орбите, Но на планете очень мало... Спаси, ... мой раб и покровитель, Я слишком от тебя устала.

Ирония

Утро светлое, беспокойное, Холод выпит весь до глотка... Как нам быть теперь, недостойный мой? иль не быть пока... Переждём зарю предрассветную, Не заладится – убежим Снова светлыми, снова смертными, снова – в жизнь... Целоваться по тихим лестницам, Может, просто – поговорим, Будет дым сигаретный пениться, белый дым... А любовь моя... ты не тронь её, Холод выпит весь до глотка, Снова глаз промелькнёт ирония... ...и – «пока»

* * *

Бессонный воздух пахнет дымом, Светла за окнами заря, Я занята необходимым На перекрестье декабря — Вдыхаю воздух тёмной спальни, Где призрак завтрашнего дня Блуждает сумрачный и дальний, И так похожий на меня...

Алевтина Чевокина

* * *

Блокада – слово, как набат, Блокада – это мрак и холод, Снарядов гул, бомбёжки, голод, — Всё перенёс мой Ленинград! Блокада – это боль утрат, Но наш народ – непобеждённый! Восстал из пепла возрождённый, Мой вечно юный Ленинград! Блокада – крепкой дружбы узы, К победе воля… И живой, Всегда прекрасный город мой — Герой Советского Союза!

Мать-и-мачеха

Улыбка первая весны — Мать-мачеха проснулась, И улыбнулась в день войны — Так скорбно улыбнулась. «Я буду матерью для вас, — Тихонько прошептала, — Сорви меня, сорви сейчас, Пока листочков мало. Я витаминов злой зимой Хранила вашу долю, Примите дар скромнейший мой, Питайтесь ими вволю». С тех пор прошло немало лет, Путь в прошлое – неблизкий… О, желтоглазый первоцвет, Прими поклон мой низкий!

После первой публикации в газете

В мой стих селёдку завернут Иль хлебушка кусок, А, может, в туфлю затолкнут, Чтоб просушить носок. И станет мокнуть бедный стих И киснуть в темноте. Мне жаль его – из нас двоих Лишь он на высоте. Он беззащитен, хоть не тих, Он искренен всегда, Не заворачивайте в стих Селёдку, господа.

Исток Волги

Здесь приютился скромный монастырь, Овеян именем святой княгини Ольги, И сердце радует простор земли и ширь Лугов, холмов. И здесь истоки Волги. Святые земли – радость для души, Её отрада, мудрость, вдохновенье. Сюда хоть раз ты в жизни поспеши И получи душе благословенье. Так познаём мы Родину свою. Чем раньше, тем сильней, светлей и чище. Кто смог к её приникнуть алтарю — Себе другой он родины не ищет.

Нина Чидсон

* * *

В обнимку с питерским дождём, В тени широкой тучи-шляпы, Окутанной его плащом, Спит ель, покачивая лапой. Замшелой сединой своей Ты на меня слегка похожа, В краю, где царствует Борей, И я гуляю, дни итожа. И пусть судьбы моей пальто Потрёпано, давно не модно И полиняло, но зато Мне в нём уютно и удобно. От стрессов жизненных препон, От лжи и пошлости эфира Надёжно служит капюшон Из нитей внутреннего мира.