Поэзия Африки

Водопад Виктория Перевод Андрея Сергеева

Вот водопад Виктория, чей рев Рождает рев восторга у туристов; Разноязыкою толпой они галдят, Уставясь на обычный водяной каскад. Подвластен тяготенью, за порог В провал летит неиссякающий поток, И иностранцы смотрят изумленно На проявление природного закона. Виктория — одно из острых блюд В глобтроттерском наборе неизменном. Кого влечет вода — пусть вдоволь пьют! Кого паденье — что ж, под зад коленом! Мне не понять, какого черта ради Они проделали весь долгий нудный путь, — Неужто только для того, чтобы когда-нибудь Сказать: «Ах, знаете, тогда на водопаде…»? По опыту желают, может быть. Узнать, как далека Замбези от Чикаго, Иль почитают за особенное благо Натуру с фотографией сравнить? Несутся вопли из кружка туристок: — Ах, что за прелесть Африка! Ну да, невесть Какая грязь! Зато какое солнце! В этот список Я все внесла, что нам показывали здесь! — Да, кафр — он черен, грязен, диковат. Зато, как радуга, играет водопад! А дивный лес под ним! Мы там надели макинтоши И были счастливы, что привезли галоши! (На дам из-за воды косятся токолоши [423] .) — Какие брызги! Шум! Какой отель! И электричество, и чистая постель! Подумайте, такой комфорт за тридевять земель! Как голос гида на магнитофоне, Вопль все настырней, все неугомонней… А мне так хочется побыть наедине С раздумьями, в священной тишине, С путеводителем по мирозданью, В котором даже водопад Блюдет Обет Молчанья.

423

Токолош— добрый дух зулусского фольклора.

Исследователь Перевод Андрея Сергеева

Вот подданный Великой Белой Королевы. Он смотрит сквозь очки направо и налево, Но видит только птиц, животных и растенья; Не выдавая чувств, не зная изумленья, Он в шлеме пробковом гуляет без дорог, И полы сюртука колышет ветерок. В пути романтика подстерегают беды — Но что ему жара, что львы и людоеды, И что ему болезни, если для здоровья Всегда он фляжку бренди держит наготове? И лишь во сне он пьет домашний добрый эль И слышит, как свистит шотландский коростель.

Йоганнесбург Перевод Андрея Сергеева

На Рэнде [424] в восемьдесят пятом Обогащенья кутерьма Лишала разума; на скалах Росли веселые дома; Шампанским в ванне отмывали Пыль золотую, чтоб опять, Принарядясь, без промедленья От жизни все, что можно, взять; Один ловчил, бросая кости, Другой за картами грешил, А третий изводил на шлюху Дары золотоносных жил; Седобородые поныне Воспоминаниям верны, Кичатся юностью своею И не желают знать вины — Они под звездами скакали, Верша над вельдом произвол, Судьбу оленей и зулусов Решал тупой ружейный ствол; О пионеры, пионеры, Цивилизации оплот, Мерзавцы в инвалидных креслах, Рвачи, попавшие в почет, В убогих снах вы самородки Все ищете, и, как итог, Заносится песком забвенья Иссякший золотой песок.

424

Рэнд— район золотых приисков.

РИЧАРД РИВ [425]

Там, где кончается радуга Перевод А. Ибрагимова

Там, где кончается радуга, раскинулся дивный край, где никому не возбранно, брат, песню любую петь. Давай же и мы запоем с тобою: ты, белый, и я, небелый. Не диво, что песня наша сперва зазвучит уныло: мы оба не знаем мотива, а запомнить его не просто. Ни белых мелодий нет, ни черных мелодий нет — есть только музыка, брат. Под эту музыку давай же и мы запоем с тобою там, где кончается радуга.

425

Ричард Ривродился в 1931 году в Шестом квартале Кейптауна, где живут «цветные». На русский язык переведены его роман «Чрезвычайное положение», 1967, и многочисленные рассказы. Пишет по-английски. Стихотворение «Там, где кончается радуга» переведено впервые — из антологии Л. Хьюза «Poems from Black Africa».

ФРЭНСИС КЭРИ СЛЕЙТЕР [426]

В путь Перевод Н. Воронель

(Песня рабочих коса, покидающих дом для работы в шахтах)

Дом родной! Мы уходим затем, чтобы выжить, Но вдали от тебя мы умрем, как деревья: Если вырвать их с корнем и бросить на камни, Их листва пожелтеет, а ветви засохнут. Мы погибнем, как гибнет вода ключевая: Если влить ее в тыкву — умрет ее свежесть, Замутится, прокиснет, протухнет она. Пропадем, как младенцы у материнских трупов, Как птенцы из разрушенных гнезд. Нас жуют города челюстями домов, Пожирают шахты наш свет и воздух, Мы стареем на службе у жадных машин, Поливая обильно их потом и кровью. Дом родной! Мы уходим в надежде вернуться, Мы сдыхаем вдали от тебя!

426

Фрэнсис Кэри Слейтер(1876–1958). Родился в Капской провинции. Образование получил в школе Ловдейл (где в то время учились белые и цветные). С 1899 года вплоть до отставки служил в различных банках. Все стихи переведены впервые — из сборников «The Penguin Book…» и «А Book of South African Verse».

Плач по мертвой корове Перевод Н. Воронель

(Плач семьи коса по их единственной корове Вету)

Мы плачем, мы плачем, мы плачем: наша корова сдохла! Была наша верная Вету прекрасней прохладных теней На выжженных солнцем вершинах В расселинах серых скал; И черная кожа Вету, как ягоды инсипиго, Слегка отливала синим на крупе и на боках. Острым рогам нашей Вету мог позавидовать месяц, Который резвится в небе с толпою вечерних звезд, А в круглых глазах нашей Вету была тишина и ясность, Как в круглых горных озерах, В которых спят облака. Теперь никогда наша Вету жужжащих мух не отгонит Одним ударом хвоста, Теперь никогда наша Вету не встретит смущенным взглядом И ласковыми рогами тявкающих дворняг. Теперь никогда наша Вету ленивой медленной тенью По склону не проплывет. И не утешит под вечер холмы протяжным мычаньем. Мы плачем! Иссяк навеки наполнявший кувшины источник! Под жаждущим солнцем он высох навек! Пустынно над нами небо: растаяла черная туча, Дарившая белый дождь! Крааль наш осиротел И высохли наши кувшины! Мы плачем, мы плачем, мы плачем!

Сборщицы хвороста Перевод Н. Воронель

В час, когда в дальних горах, обагряя седые утесы, Падая в синюю тень, меркнет и гаснет закат; В час, когда полчища птиц небесам, перечеркнутым косо, Тьмою расправленных крыл тьму возвращают назад, Я прихожу поглядеть, как девчонки из племени коса, Хворост в вязанки собрав, из лесу к дому спешат. В желтых одеждах они торопливо сбегают к полянке И полыхают во мгле, как полевые огни; Над головами плывут, мерно качаясь, вязанки, И золотистую пыль топчут босые ступни. Ноша к земле их не гнет и не портит их гордой осанки: Царственным шагом скользят ночи навстречу они. Вскоре затем я слежу, как над крышами круглыми хижин Пламя, срываясь с цепи, прыгает в черную пасть; Как наступающий мрак опаляющим заревом выжжен, Отданный смуглой рукой яростным искрам во власть; Как очертания лиц появляются в сумраке рыжем, Чтоб через миг в темноте вслед за огнями пропасть.

КИНГСЛИ ФЭРБРИДЖ [427]

Сочинитель песен Перевод Н. Воронель

Одинокий под жарким солнцем, Одинокий на жарком песке, Одинокий у края крааля, Одинокий в дорожной пыли За клочками табачных участков, — Все хозяйки работают в поле, Все детишки укрылись в тень, Лишь слепой сочинитель песен Одиноко сидит весь день. Сторонятся его собаки, Даже крысы обходят его. Целый день все сидит недвижно, Целый день, уронив недвижно На песок бессильные пальцы, Все сидит от луны до луны Тот, кто был сочинителем песен До жестокой Белой Войны. Сочинял он когда-то песни, От которых война просыпалась: Импи в бой отправились с песней, И с песней вернулись назад. Возвратились с победой живые И с добычей все, как один, — Но к певцу не вернулся с живыми Ганеро, единственный сын. Целый день он сидит одиноко На песке под палящим солнцем, — Он детям кажется спящим, Он мухам кажется мертвым, И собаки обходят его, Но глазам его тусклым ясны Законы слагания песен — Песен Мира и песен Войны!

427

Кингсли Фэрбридж(1885–1924). Родился в Грэхэмстауне. Учился в Оксфорде. Стихи взяты из сборника «А Book of South…».

ПРИМЕЧАНИЯ

Редакция сердечно благодарит писателей Алекса Ла Гуму (ЮАР) и Мануэла Лопеса (Острова Зеленого Мыса) за помощь в подготовке и составлении нашей антологии.

К ИЛЛЮСТРАЦИЯМ

В. Мириманов «ВОЗВРАЩЕНИЕ К ПЕРВОИСТОКАМ» И ТРАДИЦИОННАЯ АФРИКАНСКАЯ СКУЛЬПТУРА

«Маски, о Маски.

Мерные, красные, бело-черные Маски…

Маски, в молчанье приветствую Вас…»

Л.-C. Сенгор

В настоящем томе воспроизведены образцы знаменитой «негритянской скульптуры», создававшейся народами Тропической Африки на протяжении более двух тысячелетий: от первых веков до н. э. (терракотовые головы Нок) до XIX и XX веков (деревянные маски и статуэтки). Выбор этот не случаен. И не только потому, что африканская скульптура оценивается ныне как «самый великий и самый прекрасный вклад» Африки в мировую культуру. Знакомство с него помогает точнее уяснить замыслы современных поэтов Африки, и в первую очередь тех, чье творчество тесно связано со старой фольклорной традицией. Маски и статуэтки — это лишь часть синкретического художественного комплекса; поэтическое окружение для них — естественная среда, здесь они живы и говорят здесь о себе много больше, нежели просто как музейные экспонаты, хотя бы даже и самого высокого ранга.

Деятели современного африканского искусства видят в этих памятниках воплощение тех первоистоков, которые могут стать основой возрождающейся национальной культуры. Образы родоплеменного быта, «маски с лицом обнаженным», «их первозданная ясность» (Л.-С. Сенгор) тем настойчивее возникают перед мысленным взором современного художника, поэта, музыканта, чем дальше он уходит от них по пути профессионального творчества.

Движение за «возвращение к первоистокам» объединяет подавляющее большинство профессиональных деятелей африканского искусства [428] .

428

«Эти страстные поиски национальной культуры, сложившейся до колониализма, совершенно законно вызваны стремлением интеллигентов колоний отойти от западной культуры, которая грозит поглотить их целиком», — писал в 1961 г. Ф. Фанон, известный деятель алжирской революции (Ф. Фанон. О национальной культуре. — В сб. «Литература стран Африки». Сб. II, М., 1966, с. 22).