Хороводом ангелов, написанных фра Анжелико [205] ,показались мне эти птички, танцевавшие самозабвенновокруг мертвого тела змеи.Они танцевали, как-будто со смертью чудовища в мире окончилось зло.Также теперь и народ машет, ликуя, цветами и флагами,веря, что только один человек был причиною всех его бед.Люди танцуют под солнцем, на улицах.А в мрачных расселинах чьих-то сердецмолча свивает гнездо новая тирания.
203
Пабло Антонио Куадра(р. 1912) — поэт, прозаик, журналист, литературный критик, драматург. Редактор ряда литературных журналов. Один из крупнейших деятелей никарагуанской культуры. Принадлежит к зачинателям национальной поэзии. Сборники: «Обетованная земля» (1952), «Ягуар и луна» (1959) и др. Переводится на русский язык впервые.
204
Жарким августом. — Никарагуанский диктатор Анастасио Сомоса был убит в августе 1956 г.
205
Фра Анжелико— известный флорентийский живописец эпохи Кватроченто фра Джованни ди Фьезоле (1387–1455).
Надпись на придорожном камне,
сделанная во время первого извержения
Мы
слезы прольем на следы бежавших из Акуалинка.Здесь начался наш исход.Здесь мы услышали чудища голос глухой.Отсюда смотрели с деревьев на безголового великанас горбатой спиной, из горбатой груди извергавшего огненный гнев.Мы родину нашу покинем и родичей наших оставим,ибо бесплодия бог этой землей завладел.Мы увидали воочию гиганта, лишенного разума,слышали рев страшной Силы, лишенной лица.Мы не хотим оставаться под властью стихии слепой!Мы разобьем наши мельницы,наши тинахи [206]и наши комали [207] ,чтоб облегчить себе дальний нерадостный путь.Там на земле и на пепле останутся наши следы.
206
Тинаха —большой глиняный кувшин для воды.
207
Комаль— диск из обожженной глины, на котором пекут лепешки.
Девушки
Девушки архипелага [208]гребут, возвращаясь с мессы,плывут по воде, как гирляндыярких, веселых цветов.Крикни им с берега: «Девушки!Девушки! До свидания!»И в воздух тотчас взлетятвспугнутой птичьей стаейчистые их голоса.
Том'aс
Где ты в лодку их посадил?Отвечай, Томас! Говори!На каком островке укрыл?Сучья кровь, Томас! Говори!Где оружье им раздобыл?Хочешь жить, Томас? Говори!Время тихо ползет в ночи,а Томас все молчити молчит.Рассвело.В окнах свет погас.Навсегда замолчал Томас.
208
Архипелаг. —Имеется в виду архипелаг Солентинам на озере Никарагуа.
Тропические ночи Центральной Америки:пики вулканов и глади лагун под луною,огни президентских дворцов, и казармы,и резкий удар колокольный,означающий «дверь на запор до рассвета!».…«Сколько раз я, куря сигарету, обрекал Человека на смерть, —признавался Убико [210] , диктатор, куря сигарету…Дворца розоватая груда. Убико болен — простуда.А снаружи бомбы толпу разогнали. Ночь в Гватемале…Сан-Сальвадор, погруженный во тьму и шпионство.Шепотки за дверями семейных домов и дешевых отелей,крик и стон в полицейских участках. Горе. Ночь в Сальвадоре…… Со звоном разбилось стекло во дворце президента —Берегись, Кариас [211] ! Народ засыпает тебя камнями!Полиция. Выстрелы. Стоны. Несчастье. Ночь в Гондурасе……Пулеметы целятся в улицы из окон дворца шоколадно-бисквитного,каски стальные обходят дозором город Манагуа. Ночь в Никарагуа…Сторож! Сколько ночи?Сторож! Сколько ночи?
209
Эрнесто Карденаль(р. 1925) — один из наиболее значительных современных поэтов Латинской Америки. Принимал участие в подпольной борьбе против диктатуры Сомосы. С 1965 года — священник на архипелаге Солентинам на озере Никарагуа. Поэзии Карденаля присущи монументальность, разнообразие интонаций, богатство лексики. Она тяготеет к документальности.
210
Убико— генерал Хорхе Убико — реакционный диктатор Гватемалы, свергнутый в 1944 г.
211
Кариас— генерал Кариас Андино, диктатор Гондураса (1933–1949).
* * *
. . . . . .Апрель в Никарагуа… Поля пересохли от зноя.Это время пожаров в полях, и пастбищ с пожухлой травою,и как будто обугленных черных холмов,и горячего ветра, и воздуха с запахом гари,и сизого дыма вдали,и корчевателей-тракторов в облаке пыльном;время высохших рек, уподобленных пыльным дорогам,время лысых деревьев, чьи ветви похожи на корни;и расплавленных солнц, ярко-красных, как кровь,и чудовищных лун, ярко-красных, как солнце,и далеких пожаров ночных, ярко-красных, как звезды…Май в Никарагуа… Вот падают первые капли.И нежнейшие травы опять возродились из пепла.И тракторы в сочной грязи бороздят увлажненную землю.Просыпаются в лужах дороги под мотыльковым лётом,И ночи наполнены свежестью и жужжаньем,и дождь не смолкает всю ночь. И в мае расцветают сандалы средь улиц Манагуа.Но апрель в Никарагуа — это месяц смерти.Их убили в апреле.Я участвовал с ними в апрельском восстаньеи тоже орудовал пулеметом «райзинг»,и Адольфо Баэе Боне был мне другом и братом.Его гнали грузовики и самолеты,прожекторы и бомбы со слезоточивым газом,его полиция травила собаками;я помню красные тучи над дворцом президента,словно хлопья красного хлопка,и красную луну над дворцом президента.Подпольное радио говорило: «Он жив, он не умер».И народ верил, что он не умер.(И это ведь правда, что он не умер!..)Ибо родится порой человек на земле,означающий ту землю,и земля, что взяла в свое лоно того человека,означает того человека.И люди, рожденные позже на той земле,означают того человека.И Адольфо Баэс Боне [212] был тем человеком.«Если б меня заставили выбрать жребий, —сказал мне Баэе Боне за три дня до смерти, —быть убитым подобно Сандино [213]или быть президентом подобно его убийце,я выбрал бы жребий Сандино».И он выбрал жребий Сандино.Слава — это не то, что записано в книгах Истории,слава — коршун над полем и зловонье гниющей плоти.Но когда умирает герой — нету смерти:есть второе рожденье героя — в его Народе.. . . . .Когда в Никарагуа спускается вечер,во дворце президента собираются тени.Оживают лица.Покрытые тьмою лица.Покрытые кровью лица.Адольфо Баэе Боне; Пабло Леаль безъязычный;Луис Габуарди, мой товарищ по классу, что крикнул,когда его жгли живым: «СМЕРТЬ СОМОСЕ!»Лицо шестнадцатилетнего телеграфиста(не сохранилось его имя),что ночью передавал в Коста-Рикусообщенья подпольные — телеграммы,дрожащие сквозь огромность ночи,из темной Никарагуа Сомосы-сына,и был раскрыт, и умер, глядя в лицо Тачито [214] ;и
теперь еще смотрит в лицо Тачито(а имени нет в исторических книгах).Лицо другого мальчишки, которого ночью поймали,когда он клеил плакаты: «СОМОСА — ВОР»,и несколько полицейских с хохотом потащили куда-то в лес подальше.Лица, лица еще, тени, другие тени…Умансор, Эстрада [215] … Сократес [216] … другие… другие…и великая тень Аугусто Сесара Сандино,и тень его насильственной смерти — тень преступленья…Каждой ночью в Манагуа дворец президентазаселяют тени.Но герои рождаются в час смерти,и зеленые травы встают на земле обожженной.
212
Адольфо Баэс Боне— руководитель подготовки к восстанию против Сомосы. Однако диктатор, предупрежденный провокатором, опередил патриотов. Восстание было разгромлено. Баэс Боне был схвачен и после зверских пыток убит (1954).
213
Сандино— Агусто Сесар Сандино (1893–1934) — народный герой Никарагуа, руководил партизанской борьбой против североамериканских интервентов. Был приглашен для переговоров в столицу Никарагуа и там предательски убит Сомосой.
214
Тачито —Анастасио Сомоса-младший, нынешний диктатор Никарагуа (сын Анастасио Сомосы, убитого в 1956 г.).
215
Умансор, Эстрада —генералы Хуан Пабло Умансор и Франсиско Эстрада, соратники Сандино, расстрелянные вместо с ним.
216
СократесСандино — брат А.-С. Сандино, убитый почти одновременно с ним.
Эпиграммы
Перевод В. Столбова
«Девушки, вы, что прочтете когда-нибудь эти стихи…»
Девушки, вы, что прочтете когда-нибудь эти стихиИ с грустным волненьем подумаете о поэте.Знайте, что я написал их для девушки точно такой же как вы,И что все это было напрасно.
«Мне сказали, что ты полюбила другого…»
Мне сказали, что ты полюбила другого,И тогда я пошел в свою комнатуИ отделал правительство в резкой статье.И меня посадили в тюрьму…
«Я отомстить тебе хотел бы так…»
Я отомстить тебе хотел бы так:Чтобы однажды ты раскрыла книгу — творенье знаменитого поэта —И прочитала в ней вот эти строки, которые писал он для тебя.Но чтоб не знала ты, что — для тебя.
«Внезапно во тьме завизжала сирена…»
Внезапно во тьме завизжала сирена.Бесконечный голос тревоги.Мрачно завыла сиренаПожарной машины, а может быть, санитарной,Белой машины смерти.Этот звук словно крик кобылицы в ночи.Он все ближе и ближе,Он растет и растет и падает,Он растет и растет и падаетИ удаляется,Спиралью вонзаясь в сознанье.Но ни смерть, ни пожар, ничего не случилось.Это проехал Сомоса.
«За монастырем, возле самой дороги…»
За монастырем, возле самой дорогиесть кладбище для отслуживших вещей;почиют там в мире дырявые шины, осколкистекла, черепки от посуды, погнутая проволока,старый пластик, железо ржавое,жесть, опилки, пустые коробки от сигарет,и все они ждут воскрешенья, как мы.
«Слышались выстрелы ночью…»
Слышались выстрелы ночью,Слышалась возле погоста…Кто знает, кого убили, если убили кого-то.Никто ничего не знает…Слышались выстрелы ночью,А почему — неизвестно.
«По этим улицам он проходил…»
По этим улицам он проходил, голодный и рваный,Без единого песо в кармане.Стихи его знали одни лишь поэты, гулящие девки и нищие.Он никогда не бывал за границей,Зато побывал в тюрьме.Нынче он умер.И над могилой его нет надгробья.И все жеВспомните его, когда у вас будут турбины,И мосты из железа, и житницы из серебра,И неподкупные правители.Потому что в поэмах и песнях он очистил народный язык,Тот язык, на котором однажды написаны будут законы,Конституция, торговые договоры и любовные письма.
Рассвет
Перевод В. Столбова
Вот уже петухи запели.Твой пропел, соседка Наталия,И твой тоже пропел, кум Хусто.Поднимайтесь с кроватей, вставайте с циновок!Послышалось мне, что в лесу закричали уже обезьяны.Время огонь раздуть в очаге. И вынести ведра.Свечи зажгите, я видеть хочу ваши лица.Где-то на ранчо залаяла громко собака,И лаем тотчас отозвался мохнатый приятель ее.Время очаг разжигать, соседка Хуана.Тьма загустела, как это обычно бывает перед рассветом.Вставайте-ка Чико и Панчо. Вставайте, ребята!Время седлать жеребца.Время на воду лодку спустить.Сон разлучил нас — ведь каждому снится свое,Но, пробудившись, мы снова едины.Ночь наступает, уводит с собою все тени и страхи.И скоро увидим мы синюю-синюю воду,Землю увидим в цветах и плодовых деревьях, которых в ночи не видать.Вставай ты, Хуан Никарагуа, мачете бери.Немало сорной травы тебе еще выполоть надо.Мачете бери и гитару свою не забудь.Ухала в полночь сова, а около часу — филин кричал.Черной, беззвездной, безлунной была эта ночь.На острове нашем рычали во тьме ягуары.И с берега озера им откликались собратия их.Но уже улетел мрачный покойо, кричавший:«Ходидо! Ходидо!» [217]И скоро каскаль [218] , наш горнист, пропоет:«Компаньеро! Компаньера!»От восходящего света тень, как вампир, улетает.Вставайте-ка все! Все, как один, поднимайтесь!(Уже петухи славят зорю.)Да дарует господь вам хорошие дни!
217
« Ходидо» — испанское ругательство, здесь звукоподражание.
Колеблясь бахромою покрывала,что ткет закат из облачного дыма,мелькнули чайки и промчались мимок безвестным взморьям за полоской алой.И только эта тенью запоздалойосиротело и неутомимоныряет в клочьях сумрачных, гониматоской по стае, что уже пропала.Затеплилась звезда вечероваяи вслед за чайкой, мчащейся далеко,дозором тронулась, не отставая…Вся жизнь моя: без отдыха и срока,подобно ей, отбившейся от стаи,спешить в ночи дорогой одинокой.
219
Рикардо Миро(1863–1940) — крупный поэт-модернист. В отличие от многих представителей этой литературной школы, Миро, при всем утонченном субъективизме его творческой манеры, всегда стремился к прозрачной пластичности образного строя, что сделало его поэзию доступной широкому читателю и обеспечило ему славу национального поэта. Автор поэтических сборников «Прелюдии» (1908), «Легенда Тихого океана» (1919), «Патриотическая лирика» (1925). На русский язык переводится впервые.