Пограничье

В своей спальне я застала странную картину: Гаврик бледный, словно мертвец, тяжело дышал, лежа на полу, а Дунька, Карп Самович, горничная, племянница Карпа Самовича и еще одна незнакомая мне женщина боролись с одним-единственным рычащим и воющим волчонком по имени Ларс Волк.

Увидев меня, совершенно невменяемый по виду оборотень вдруг успокоился и словно сдулся, растекшись по полу моей спальни бессильной лужицей, а все остальные еще какое-то время продолжали его мутузить, пока не заметили, что парень больше не оказывает сопротивления. После чего Дуная покачала головой и запыхавшимся голосом спросила:

— Что ж ты такой буйный-то?

— Там пахло кровью, — ответил Ларс, не открывая глаз. Я же вдруг вспомнила о том, что глупый волчонок активно отказывался от фильтров и, по всей вероятности, до него донесся аромат из открытого прохода. Он, видимо, решил, что я в опасности, хотел броситься ко мне на помощь, не зная, что в опасности в данный момент была вовсе не я, а...

А кто, собственно? Граф Бего? Соечка? Все обитатели Призрачного замка? Кто именно, потому что крови там было пролито очень и очень много.

Решение о том, что в данной ситуации предпринять, возникло моментально. Поэтому я вручила Оливку Дунае, словно ценный приз, который к этому моменту неожиданно стал излучать не самые приятные в мире запахи.

— Накорми-напои и спать уложи, — подмигнула я русалке. — А мне надо срочно в эфорат.

И только после этих слов я заперлась в ванной, предоставив Карпу Самовичу возможность выгнать всех посторонних из моей спальни. Надо было как можно скорее привести себя в порядок и рассказать обо всем Павлику. Запах крови в замке, где совсем недавно убили родителей Оливки, вдруг наполнил меня до краев очень плохим чувством обреченности. Последний раз я чувствовала себя так накануне своей кровавой свадьбы, той самой, в результате которой я стала женой покойного ныне вожака клана Лунных волков. И если честно, до сего момента мне верилось в то, что больше я этого омерзительно-липкого холодка под сердцем не почувствую никогда.

На улице снова шел дождь. Или, может быть, по-прежнему. Поэтому Речной город просто бурлил от едва сдерживаемой радости. Мне сразу показалось, что на улицы высыпали все местные жители: так много обывателей наслаждалось одним из последних дождей перед началом затяжной в этих местах зимы. Пока я пробиралась по узким улочкам, скользя по мокрой городской брусчатке, меня несколько раз толкнули, один раз радостно обняли и дважды попытались поцеловать, но я стоически держала себя в руках и совсем скоро вывернула в тупик, заканчивающийся местным зданием главного эфората.

Здесь народу было не так много, но тоже достаточно, я отступила в слепую нишу одного из домов, уступая дорогу шумной и не вполне трезвой компании, и в следующий момент в моих глазах потемнело, а дождливое небо и вовсе полностью пропало из поля моего зрения, заслоненное темной фигурой, втиснувшейся в небольшое укрытие вслед за мной.

— Богиня благоволит ко мне сегодня, — тихонько рыкнул мужчина голосом Гринольва. — Не ожидал увидеть тебя здесь. И уж тем более не надеялся, что ты будешь одна.

Я даже не испугалась, я устало опустила плечи и прямо спросила:

— Что тебе надо?

Вожак клана Лунных волков удивленно изогнул красивые брови, не ожидая от меня такой реакции. Не знаю, наверное, он думал, что я снова впаду в истерику, или что меня вырвет на его новый костюм, или что я снова стану послушной маленькой Ингрид Хорт.

— Я знаю, кто ты, — произнес он, а когда я качнула головой, собираясь ответить, что мне на его знания плевать, махнул рукой, призывая меня к молчанию. — Знаю, но, как выяснилось, не могу доказать. Возможно, тебе плевать. Было бы странно, если бы ты не изменилась за все эти годы. Я чувствую твою силу, я прекрасно осознаю, кто стоит за тобой, но я не отступлюсь.

— Ты ошибся, — я повернула голову, чтобы не смотреть в ненавистное лицо, и теперь рассматривала облупившуюся от старости краску на стене ниши. — Кровавая Койольшауки не благоволит к тебе. Она отвернулась от тебя, волк. И знаешь, что? Твое душевное здоровье и психический фон заставляет меня думать, что это случилось очень-очень давно.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как он поджался, как напрягся, пытаясь не сорваться. Я знала, что его верхняя губа дрожит, поднимаясь вверх, чтобы обнажить ровный ряд зубов и заострившиеся клыки. Знала, что в глазах загорелся хищный огонь, но мне все равно не было страшно.

— Почему ты больше не слышишь мой голос? — прорычал он, а я только вяло улыбнулась. Я много думала об этом после нашей встречи во дворе Призрачного замка. Во мне, положительно, произошли перемены. Злодейка-природа устроила женщин-оборотней так, что они физически не могут сопротивляться сильнейшему. Это на уровне генов и инстинктов. Ты можешь всей душой презирать и ненавидеть своего вожака, но ты не можешь сказать ему нет, потому что он вожак, потому что он победитель, а волчицы не рожают от неудачников. Природа, что поделаешь.

В Призрачном замке я впервые дала Гринольву отпор. Впервые почувствовала, что он больше не имеет надо мной власти.

— Одно из двух, — наконец произнесла я и посмотрела прямо в горящие злобой глаза, — либо это напрямую связано с отметиной, которой нет больше на моем теле, а мы оба знаем, что это не так. Либо ты просто больше не самый сильный волк в своем клане.

Я даже заметить не успела, как он вскинул руку и, схватив меня за горло, впечатал мое тело в стену.

— Даже если ты станешь последним мужчиной в мире, — прохрипела я, не опуская глаз, — я не буду твоей. Никогда.

Какое-то время, показавшееся мне просто бесконечным, он продолжал сжимать пальцами мою шею, оставляя на коже синяки, а потом волк вдруг рассмеялся.

Он в самом деле рассмеялся. Громко. Откинув голову назад.

— Богиня, — он тряхнул головой, словно не верил сам себе, — она, правда, думает, что все дело в том, что я ее хочу.

Смех прекратился, стремительно оборвавшись на высокой ноте, и Гринольв так посмотрел на меня, что я все-таки испугалась.

— Правильно, — он кивнул и кончиками пальцев погладил отметины, которые оставил на моей коже. — Бойся меня. С тем, кто боится, проще найти общий язык... Кровавая Койольшауки, как ты и сказала, была обижена на меня какое-то время, но теперь... теперь она со мной.

Он ухмыльнулся мне, а его пальцы, поднявшись вверх по моему дрожащему горлу, цепко, но небольно ухватились за мой подбородок.

— Давай решим нашу проблему сейчас. Мне кое-что нужно от тебя. И я это получу. Я всегда получаю то, что хочу, по родовому праву и по праву сильнейшего. У нас возникла небольшая заминка с твоим внутренним сопротивлением... Ну, что ж. Это неприятно, — еще одна омерзительная ухмылочка, — но не смертельно, мое маленькое рыженькое чудо!

Свободную руку он положил мне на грудь, аккуратно сжал, взвешивая содержимое моего корсета, а затем провел костяшками пальцев черту от одного соска, скрытого тканью платья, до другого и хмыкнул, заметив, что я, вне всякого сомнения, позеленела и едва дышу.