Поиграем со смертью?..

— Но я ведь не могу оставить нашу игру, правда? И тебя тоже.

«Какая интересная очерёдность», — съязвил я про себя и поплёлся домой. Жнец же шёл рядом, размахивал руками, и вещал:

— Поэтому теперь, прости, дорогуша, я не смогу тебе помогать так очевидно! Да, я, конечно, сделал, что хотел с этими глупыми смертными, но начал-то ради тебя! А в результате разошёлся, и получилось так, что нескольких солдатиков, которые имели шанс попасть в твою сестру, я слегка уничтожил!

«Милое словосочетание — „слегка уничтожил”. Да уж, этого типа без ста грамм на грудь понять нереально!» — прокомментировал я мысленно, без особого интереса прислушиваясь к дальнейшем излияниям паранормального существа.

— Ну и, как результат, если я хочу остаться здесь, то мне придётся быть повнимательнее и не попадать в такие переделки. Я не смогу в следующий раз уничтожить тех, кто будет стоять на твоём пути, так что прости-прости… Ну как так?! Я ведь убивал людей, которых не существовало, я не нарушил баланс и не забрал жизни тех, кто должен быть выжить! А меня опять наказали! Это несправедливо! Уилл такой зануда, что ужас, но Владыка, кажется, любит правила не меньше! Кошмар!

— И как же тебя наказали? — нет, вины я за собой не чувствовал, но поинтересоваться стоило. Грелль ведь не мог не знать, что наказание может последовать, так что вряд ли это стало для него новостью, вот мне и любопытно — чем он готов был пожертвовать, чтобы отстоять свои принципы?

Жнец как-то замялся, покраснел (от стыда, что ли?) и встал, как вкопанный, посередь тротуара, ковыряя носком ботинка грязный, пыльный асфальт. И что это ещё за миниатюра: «Стыдливая девушка попадает на Суд Владыки Эмма»?..

— Ну? — не люблю я эти театральные паузы! Но Грелль, кажись, и правда смутился, несмотря на весь этот балаган. Неужто и такое бывает? Что ж ему за наказание-то дали? Повелели голышом перед строем феминисток пробежать?..

— Моя Коса… — наконец выдавил жнец и полез во внутренний карман плаща. — Как-то вот так…

Я ожидал, что он достанет свою бензопилу, но вместе этого Сатклифф извлек на свет Божий двое небольших ножниц с красными ручками. Ошизеть не встать… У него пилу отобрали, что ли? А ножнички — это типа издёвка: «Сравнивай то, что есть, и то, что было, и кори себя за несдержанность! А ножнички на маникюрные похожи потому, что ты — гейский гей, и это тебе очень подходит!»? Жуть, вот правда… Мне даже немного жаль этого акулоподобного параноика…

— Это что, навсегда? — озадаченно спросил я, стараясь не показать жнецу, что, мягко говоря, офигел от такого странного наказания.

— Нет, но решать, когда мне вернут мою пилу, будет Уилли, в зависимости от моего поведения, — сокрушенно вздохнул жнец и, щёлкнув ножницами, спрятал их в карман.

— Ну… Сочувствую, — пробормотал я и, почесав кончик носа, поспешил к дому.

Жнец заявил, будто моё сочувствие говорит о том, что я прекрасно понимаю, какую потерю он перенёс, и завёл пространный монолог на эту тему. А я ушёл в раздумья о куда большей странности, чем то, что Грелля наказали таким макаром, — он не пытался затащить меня на кладбище и даже не напоминал о нём. А вдруг «пронесёт», и жнец забыл? Ага, мечтай-мечтай, мечтать не вредно… Но, как бы то ни было, до самого дома Грелль не вспомнил о моём обещании, а завалившись в хату, поскакал терзать Себастьяна своими «душещипательными» новостями о том, что его могут снять с задания, но он приложит все усилия, чтобы остаться со своим «гаремом милых мальчиков». Брр, даже думать не хочу о себе в таком ключе! Я не часть какого-то там «гарема», и я не «милый»! А словечки Грелля достают не меньше его жеманности!

А вот на следующее утро я начал нервничать по куда более веской причине, чем странная «амнезия» Грелля, его поведение или пожизненные скандалы Инки с Себастьяном (Клода она как-то подозрительно быстро простила, сказав, что он демон, и предательство для него — норма, а потому она этого ожидала, и нечего злиться на неизбежные вещи, и даже с самого утра умотала с ним по магазинам, благо на дворе была суббота). Просто сутки, отведённые Динкой на восстановление, прошли, но она так и не появилась в нашей хате, а подниматься к ней было бесполезно — она всё равно на такие «сутки» всегда из дома сваливала. Вот я и ломал голову, думая, где её искать, и всё ли с ней в порядке. На смс она не ответила, и оставалось только ждать. А ожидание выматывает куда больше активных действий!

Добавлял пессимизма в мой настрой и любвеобильный жнец, но если кто решил, что я сейчас о Сатклиффе — он ошибся, потому что Грелль свалил «на дежурство» рядом с моей сеструхой вместе с «Себастьянчиком» (демон он или нет, в конце-то концов? Уже давно заставил бы этого озабоченного гормонами прекратить домогательства!). И хотя сначала Инка хотела пойти на работу вдвоём с Клодом, потом передумала, сдавшись на милость идиотов, а точнее, Михаэлиса и Сатклиффа, которые заявили, что всё равно пойдут следом. Где шлялся Гробовщик, я без понятия, ну а в хате моей остался только Рональд Нокс, страдавший от похмелья и неразделённой любви — как я понял, вчера его отшили, потому как две поклонницы встретились, узнали об изменах и выплеснули гнев на «бедного» жнеца. Так ему и надо, кстати. Ну а Нокс с расстройства пошёл кадрить третью цыпочку, и в результате просто перепил. Причём, что самое интересное, жнецы, оказывается, могут напиться вдребодан, но для этого им надо выпить столько, сколько ни один алкаш человеческий не выпьет!

Я бухал чай, Нокс страдал похмельем и воспоминаниями о женщинах, устраивающих «бурю в стакане воды», Дина так и не объявилась, и меня окончательно загрызло беспокойство. Задолбавшись работать молчаливой жилеткой для излияний жнеца (которые, кстати, успели перейти в описание его «боевых» подвигов), я встал и заявил:

— Если есть время на жалость к себе, лучше бы голову проветрил, да что-то полезное сделал!

— Это что же? — вскинул бровь блондин в законе и подозрительно на меня уставился. Помнит ещё утреннюю подставу с Динкой… Кстати, о Динке.

— Твоя квартирная хозяйка пропала, а ты и в ус не дуешь! — заявил я, надеясь, что Нокс знает, куда пропала моя подруга.

— Твоя сестра вчера сказала, что нам лучше её не трогать — как успокоится, так вернётся, — флегматично развел руками Нокс и покачал головой. При этом он ехидно усмехнулся, словно говоря: «Вот ты и прокололся, значит, она тебе всё же нравится». Какие ж эти жнецы озабоченные — всё извратят!

— Она никогда не пропадала больше чем на сутки, — я сложил руки на груди и начал нарезать круги по кухне. — Если знаешь, где она, скажи, а то мне кажется, что Дина могла попасть в передрягу.

Нокс нахмурился, призадумался, при этом вертя в руках пустую чашку, и, наконец, разрушил все мои надежды:

— Я не знаю, где она, а если попытаюсь выяснить с помощью Книги Судеб, её Хранитель меня пошлёт куда подальше. Он никогда и никому не помогает без личной выгоды.

— Вот чёрт! И что делать?! — кого я спрашиваю, а? С тем же успехом можно было бы задать этот вопрос Герасиму! Ладно, надо думать самому…

— Можно поискать, если ты примерно представляешь, куда она могла пойти, — задвинул гениальную идею Нокс и со вздохом пошёл наливать себе ещё чаю. Сушняк замучил? Так ему и надо!

— Без понятия, она никогда не говорила, куда уходит.

— И никаких предположений?

— Нет. Но у вас же должны быть какие-то списки, сводки, ну я не знаю, что! Что-то, что помогает узнать, кто где находится!

— У нас есть списки тех, кого мы должны забрать, — как-то очень уж нехорошо усмехнулся очкарик и уселся на место. — Но передвижения тех, на кого нет разнарядки, мы не отслеживаем.

— Хреново!

— А зачем нам это? Смертные нас не интересуют.

— Ага, особенно тебя, — фыркнул я и махнул рукой. — Сиди, лечись, аспирин в аптечке. А я пошёл её искать. Плохо только, что мне скоро на работу. Если она придёт, скажи, чтоб позвонила мне, или сам позвони, лады?