Покер на костях

– Хорошо, извините, – Сосновский отставил в сторону рюмку, – сегодня неизвестные напали на одно из подразделений консалтинговой фирмы. Несколько человек убито.

Не смотря на то, что Сосновский сделал паузу, Виктор Николаевич даже не попытался задать вопрос. У него было твердое правило не подыгрывать сценарию разговора, предложенному собеседником. Любым собеседником.

– Да, – после паузы сказал Сосновский, – консалтинговой фирмы. Моей консалтинговой фирмы.

– Я сожалею…

– Вы сожалеете! Знаете, сколько народу может пожалеть об этом налете?

– Вы об убитых?

– При чем здесь убитые? Бог с ними! Украдены архивы. Мои архивы! Вы понимаете?

– Пока еще не совсем. Чтобы начать сопереживать вашему горю, я должен иметь немного более полную информацию. Что за архивы?

– Информацию? Да, конечно! Информацию. Да. Именно информацию у меня и украли. Не на меня. На многих очень и очень важных людей в нашей стране. И не только в ней.

– Компромат?

– Дался вам этот компромат! – Владимир Аркадьевич пожал раздраженно плечами. – Не компромат, а конфиденциальная информация, значительно облегчающая переговоры. Да.

– И теперь эта… информация попала в чужие руки?

– Да, в чужие. И что эти руки с ней сделают, мне даже страшно представить. Честно. – Владимир Аркадьевич закатил глаза, показывая, как именно он волнуется.

– И при чем здесь я? – поинтересовался Виктор Николаевич. – Для этого существует много разных структур…

– Господи, да неужели вы не понимаете! Если я скажу кому-нибудь, что именно пропало, то начнутся гонки не в поисках похитителей, а за этими материалами. И кроме этого, я думаю, что этот налет связан с теми проблемами, которые мы с вами оговаривали в ресторане. Да. Если сейчас кто-нибудь начнет обнародовать всю эту грязь, извините, то подозрение падет на меня. Понимаете? На меня. Я не могу так рисковать!

– Успокойтесь, Владимир Аркадьевич, я не думаю, что все так плохо!

– А я думаю! Нет, я знаю! И Эдик Граббе знает. Я с ним уже это обсуждал. Если эта бомба взорвется, то рухнет все. Все. И не только у нас в стране. Все эти неприятности Коля в Германии многим покажутся детским лепетом. Это вам не педофилы-министры в Прибалтике.

Виктор Николаевич молча взял бутылку, налил в рюмку Сосновского коньяка и подвинул рюмку Владимиру Аркадьевичу.

– Спасибо, – Владимир Аркадьевич быстро выпил.

– Я могу познакомиться с содержимым украденного?

– Э… Да, я принес копии. Да, – Сосновский открыл портфель и выложил на стол объемистый пакет. – Вот.

– Отлично, – кивнул Виктор Николаевич.

– И список лиц, на которых информация собрана, – Владимир Аркадьевич достал из внутреннего кармана пиджака лист бумаги.

Виктор Николаевич бегло просмотрел список и вздрогнул:

– Это не шутка?

– Какая к черту шутка? – плачущим голосом вскричал Сосновский.

Виктор Николаевич откинулся на спинку кресла и выругался вслух, чего с ним не происходило уже лет десять.

28 октября 1999 года, четверг, 2-00, Киев.

Сергей Алексеев начал понемногу дремать, устроив голову на руках, а руки на краю письменного стола. Рабочий кабинет Петрова не предлагал других вариантов отдыха. Как и других вариантов развлечения.

Стол был девственно чист, даже карандаша на нем не было. Был компьютер, но еще в первый день Алексеев убедился, что компьютер запаролен. Алексеев попытался с наскоку попробовать несколько традиционных вариантов пароля, год рождения Петрова, пару банальностей, которые обычно выбираются в пароли, но результата не добился.

Украинский контрразведчик, меланхолично наблюдавший за попыткой взлома, удовлетворенно хмыкнул и назидательно сообщил российскому коллеге, что там, где побывал один хохол, двум евреям делать нечего. На антисемитское высказывание Алексеева, Петров кивнул и заменил двух евреев на четырех русских.

Алексеев махнул рукой. Он вообще махнул рукой на свою очень важную миссию, выслушивал то, что устами Петрова ему решала сообщить украинская сторона, и честно передавал это своему начальству. А поскольку украинская сторона российскую информацией баловала не особо, то и диалоги Петрова с Алексеевым были не слишком частыми и не очень длительными.

Сегодня весь день Петров что-то писал, несколько раз звонил по телефону, потом снова писал, предварительно выбросив написанное ранее в корзину. Алексеев понял, что украинец зачем-то хочет получить на руки материалы, над которыми не задолго перед смертью работал Горяинов. Потом, сразу после обеда, Петров из кабинета исчез, приказав Алексееву сидеть на месте и никуда не выходить.

Тот честно выполнил приказ, книги или газеты с собой на работу он не принес, поэтому некоторое время рисовал на листе бумаги шаржи на Петрова, а потом стал банально дремать.

– Вот так вы и империю проспали, – еще с порога сообщил Петров, ввалившись в кабинет.

– Не проспали, а предоставили народам СССР право на самоопределение, – сходу, не совсем продрав глаза, отпарировал Алексеев, – а вы нам за это – никакой благодарности. Только козни строите.

– Мы? – Петров сел за стол, – Мы вам козней не строим, мы честно идем тернистым путем национального возрождения. Все идем и идем, идем и идем, идем и идем…

– Ну и идите себе к возрождению. Зачем же вы в НАТО претесь?

– А мы не премся, мы осуществляем многовекторную внешнюю политику. Немного с тем, немного с тем. А потом – с этим.

– Это не многовекторная политика, это политическая…

– Попрошу без оскорблений! – поднял палец Петров, – Мы, как молодая государственность, очень болезненно реагируем на всякие шовинистические нападки бывших братьев-славян!

– Домой хочу, – жалобно сказал Алексеев.

– Еще немного, еще чуть-чуть, – нараспев пообещал Петров.

– Ты получил материалы?

– Я их вырвал, проявляя массовый героизм и неся тяжелые потери.

– И что это тебе дало?

– Еще не знаю. Будем посмотреть, – Петров включил компьютер и быстро набрал пароль.

– Помощь нужна? – вяло поинтересовался Алексеев.

– Да, не мешай.

– Тогда я пойду? – спросил Алексеев.

– На все четыре стороны. Янки, гоу хоум. В смысле, пшел вон, москаль проклятый.

– Уж больно ты грозен, как я погляжу…