Поле Куликово

Длилась смута та всеобщая около пяти лет. Можно то было назвать и восстанием каким, и междуусобицей, и войною. Всякое случалось.

Стычки были между чернью той, в рать переодетой, и людьми другими. Много за время то разбойников и им подобных сотворилось.

Так проще было себя прокормить, да и забот никаких нету. Бывало, что и они чернь ту одевали и мзду сильнее разжигали.

Но все ж, вскоре затишье наступило. Люд успокоился немного. Избрал своих посадских князей из роду такого или другого и начал дела свои за столько лет обустраивать.

Киев сильно пострадал от того всего. Но не в плане разрушений общих, хотя и такие были, а в том, что книги многие по ветру бросались, какие в огонь попадали. Вещи разбрасывались всяко, а кто и забирал их себе в дом.

В самом царском доме погром был учинен. В храмах, правда, особых разрух не состоялось. Видно, бога все ж побоялись, потому мало что тронуто было. Многие хода в лавре той завалены были. Кто там прятался, то так заживо и хоронился.

Вобщем, гора та монастырская костями людскими полна и так же, как и другое, какую свою долю вносит в дело людское.

Зажили во времени раны те, вначале нанесенные, и спустя года вышеозначенные начали возвращаться святые отцы в обители святые.

Жались друг к другу, как зверь какой в зиму холодную. Голодны были, похудали вовсе за время отсутствия того.

Пожалели тогда их люди и начали обратно пущать к их домам. Тихо они сходились все и , как мыши, в своем огороде копошились.

Обосновали они тогда "государство" свое небольшое, только на горе той, в лавре значит, и заключающееся. Сходилась вся туда разошедшаяся ранее чернь.

Братией то стало вскоре называться. Женщин тогда еще не было в монахинях. Так вот, понемногу собравшись, начала та братия дело свое возводить.

Поняли, что у народа просить нечего, а потому у киевских мужей попросили земли, чтоб ведать ею и работой заниматься по делу жития своего во имя господа.

Согласились те мужи городские и дали то все. Выделили также снедь иную для обзаведения хозяйства, да так оно за ними и сохранилось. Практически то же начало происходить и в других землях. Весть об том разнеслась повсюду и потому люди,с жалившись, приняли и других остыльников.

Остыли они от службы богоугодной, - так говорили люди. А потому и звали именно так.

Долго церковь после тех лет восставала. Слишком много причинила людям боли своей веронесущей деятельностью. И пока она сама в

себе вновь утверждалась, новым делом обосновываясь, на Руси другие события происходить начали.

Церковь в покое оставили, а на княжеский трон или царский престол Рюриковича пригласили из земель варягских.

– Только там и остались князья, - говорили мужи киевские, да еще Новгородские, - больш ходить не к кому. Половцы сильно на нас не схожи. Может смута возникнуть от того. Так что, другого выбора не приходится.

На том порешили и гонцов-послов заслали. Долго те путь пробивали, пока вконец добрались до варягов тех. С ними мужи новгородские были, возглавлял которых муж один Никодим.

Здоров был и видом свиреп. Но на самом деле добротою слыл своею везде. Потому и послали его люди, говоря:

– Добр ты и знать дело какое иноземное вести сможешь. А видом своим варягов немного спугнешь. Пусть, знают, что мы в силе здоровы, но все ж хотим князя ихнего на престол киевский. Помним о родстве великом и в преданиях сохраняем то. Упросить сможешь их. Верим тебе, Никодим. Потому, с послами и отправляем.

Так и отправили его в земли те далекие. И вот, наконец, встреча та состоялась. Приняли варяги те гостей охотно.

Только на охоте они побывали, да дичь какую принесли. С тем и за стол сразу сели, и говорить по делу тому начали.

Долго беседа та длилась, долго меды проливали и те, и другие. Но вконец, добро они свое дали, согласились значит, возвести князя из роду своего варяжского.

– Тут вот только заковыка имеется, - сказал один из тех варягов старших. Кого возводить будя? То ль князя Рюриковича, то ль Романовича. Две ветви

княжеских у нас теперя. Все они сыновьями полны. Видать, бог наш Сварог, а по-тутешнему Свенинг знает по чем дело какое строить. Вера христианская пока далече от нас состоит. Слыхали мы, что и вы своих христиан побивали премного. Так ли это?

Да, было дело, - согласился Нинодим, кторый был там от земель киевских, новгородских за главного.
– Не токмо так, как люди передадут, но все ж было. Много и они вреда принесли нам верой своею бесконечною. От зари до зари богу кланялись. Работа какая стояла. Лошадь и та падать начала от застоя того.

Чего ж обратно приняли?
– спросил тогда тот человек от варягов.

Жалече стало их. Все ж, люди русские. Дурью своей только отуманенные. Думаю сам по тому поводу так. Бога всякого почитать надобно, а дела

вершить свои мирские, яко земля того просит. Нипочем тут празднества Христовы, коль в поля идти работать надобно. Глядь, через день какой уже поздно дело какое строить: то мряж засеет, то солнцем опалит. Сушь взойдет, и зерно в мякоти земли не утонет.

И я так мыслю, - согласился тот человек, - да и все мы так совмеще думаем. Ладно, пуща живут те монахи скорбные. Можа и до них ум какой дойдя в лета какие. Так, что же с князем делать будя? Кого позовете сперва? Того аль другого?

– Да, нам все одно. Лишь бы князь был, да люд уважал и ценил за труд его великий по земле благодатной. Коль дадите Рюриковича – не откажемся, а коль Романовича - так же не в обиде состоять будем.

Да, на том вот порешили, совсем не думая, что на дале из этого сотвориться может. Но Никодима того в деле том винить нельзя иль людей других с ним. Они людскую просьбу исполняли и всяк знаки уважения чтили. Дело то от другого пошло и вперед о нем сказ будет.

А тогда, забрали они с собою князя Рюрика молодого из роду того же. И первым делом в Новгороде показали, так как путь чрез него и лежал.

Захотел тогда народ новгородский князя себе оставить. Понравился он им с первого взору. Чем-то Владимира - красно солнышко напоминал.

А был еще в папке он островерхой, кторая камнем немного усыпана была и блеск издавала. Так и породилась легенда о сыне Владимира, якобы Владимире Мономахе.

Но Никодим, как главный тогда, не разрешил сего и сказал, что негоже так поступать.