Поле Куликово
Шрифт:
Никогда на Руси не состояло большое количество князей. Их просто не было.
Точнее, были те, кто царские места занимал, да их дети непосредственные или братья, которые в том же народе по-разному могли зваться.
Всех тех липовых удельных князей или людей волостных просто обозначали так и величали. Так люди хотели. Не возражал тому и царь, не желая с ними спорить или ссориться.
Ибо ссоры уже знал, чем заканчиваются для всех. Подле каждого такого липового князя сидел летопитец или человек божий из числа тех недобитых ранее.
Они писать, читать мал-мала
Вообще, запрет на Руси - то только так считалось. Каждый на месте по-своему власть чинил, но внешне приличия соблюдали, и закон якобы исполняли. Оттого и разврат душевный состоит и в делах каких также.
Так вот, собрав всех тех, в новь нашу обозначенных князьями и уделами, царь речь свою такую произнес:
– Желаю я видеть вас почаще здеся подле меня. Токмо не так дела правите мои в землях своих. Надобно отчет держать по ему и докладывать мне устно али пером, коль умеет кто. К делу сему своих преданных слуг приспособите. Пуща, пишут, коли умеют, за вас. Вы же говорите писать, что им надобно.
Хотел я было вольную вам создать всем, чтоб сами дела сотворяли, а я, как царь, только общим заведовал. Но сетуют люди, что так, мол, нельзя с вами поступать. Спаскудитесь вы и их до предела какого доведете. Велю докладать каждому, близ али подалек стоящему люду, мне о делах каких непригожих ваших или вам о их действиях каких. Токмо сам вершить суд буду.
Правду добывать стану и за то вы все правдивым меня обозвать должны. Такой есть мой указ царский для вас и всех остальных. Сие не писано будя как закон. Но исполняться должно и на деле подтверждаться.
Распустил царь Иван-1 тех, кого собрал, и так они и не поняли, чего сюда в Киев приезжали. Но все ж, чрез время челобитные всякие и прошения пошли к нему. Порадовался тогда Иван делу тому.
– Всяк бы так исполнял, яко люд русский. Грех жаловаться мне на усадников княжных. Дело исправно чинят, всю весть доставляют.
Так вот пошло в народе еще одно имя, приданное тому царю. По его же велению сотворенное.
Был ли он на самом деле справедлив, об этом можно судить из того, что с новгородцами вытворял, да и с другими. Но, как говорят, слава та состоялась и вера в царя справедливого повсюду пошла.
И вера та кровью часто омывалась людскою, ибо праведники на местах творили свои подчиненные дела в угоду тому царю.
Что еще можно сказать за его правление?
Обосновал он город Остросмысл, позже именований именем его, Иваново - то и есть град тот царский.
Хотел он там успокоение свое найти вне дел всяких. Потому и обосновал и даже храм воздвиг, чтоб, как говорят, под рукой был. Даже монастырь небольшой соорудил из древа. Позже он снесен был, хотя след небольшой все же имеется от того.
Назвали град тот так потому, что то царское имение или, как тогда говорили, удел его был.
Так и прозвали - Иваново. Значит, Ивана-царя.
Особо в делах каких важных сей царь замечен не был. Так, как говорят, текла вода тихо из-под камня, да на том все и кончилось. Опосля смерти его, году на сорок седьмом, стал брат меньший править - Иван-2 значит.
Ему битва та предстояла, что Куликовской ныне обозначена. Да, не дожил он до времени того и власть всю брату последующему передал .
Иван-3 на себе "иго" то монгольское испытал, и битву ту учинил.
А как то все было, сейчас по порядку и расскажем.
Иван-2 правил немного. Всего восемь с небольшим лет. Город Ярославль при нем на ноги стал, и город Острогожск он обосновал. Да, на том все дела земные завершил.
Ко времени кончины его к границам Руси той Литовское княжество близ подступило. Челобитные шли к царю бесконечно или доклады, значит, о деле том. Грань литовцы-рыцари не переходили.
Боялись, что русские снова их не поймут и всей землею своей восстанут. Просто на то время народы те пополнились, и само княжество разрослось в стороны и к граням той Руси.
С другой стороны начали "моголы" "наступать". Но слово то само по себе дело такое не обозначает.
Тазымская орда в своем составе сильно пополнилась. Было решено вновь реку перейти и двинуться на запад поближе к землям плодородным.
Вначале, послал тот хан, который Чингиз-ханом звался, небольшой отряд, чтоб он разведал, как дела обстоят по ту сторону реки. Удалился тот отряд, который всадников 600 насчитывал. По дороге на запад, вокруг моря обойдя, он разбился на группы по 100 человек, которые разошлись, как говорят, во все стороны света.
Своим видом, точнее обликом, те моголы казанцев напоминали и вначале люди их за тех и принимали. Так и говорили:
– Глядь, татары идут. Что ж то у них случилось, paз курь так стоит? Надобно спросить. Вестей уж давно каких не слыхивали.
Останавливались моголы те, а их спрашивали:
Куда это вы, татары, так торопитесь? Пожар аль у вас какой трафился?
Не татары мы, - отвечал старший из отряда, - и их никогда не видели. Кто то такие?
А вы кто же?
– Мы племя могольское. Ордынцы. Князь наш ханом прозывается. Я сам сотник. Старший среди своих людей. Ищем землю мы более плодовитую, чем у нас под копытами состоит. Хотим в другом месте обжиться. Может и рядом с вами, если пустите.
Мы того не решаем, - отвечали люди простые, - подневольные мы. Князь какой нами руководствует или посадник киевский.
А поговорить можно с ним?
– Та можно, но далече он отсюда состоит.
– Ничего, кони наши быстроходные. Добьемся до него.
И разъезжались по сторонам. Так примерно все те первые разговоры заканчивались. С посадниками или волостными также разговоры велись. Те, в свою очередь, отвечали, что царю подчинены и без ведома его ничего не решают. Крутили головами моголы те, ничего не понимая, и решили двинуться все в Киев до царя.
Спустя время небольшое все те отряды вновь слились возле самого Киева.
Только один где-то задержался. Не стали они ждать его и, выделив сотника одного с несколькими другими воинами, отправили к царю.
А заместо Ивана-2 уже Иван-3 встал.
Только недавно похорон состоялся, и он власть ту царскую принял. Скорбел по брату царь и особо в разговор тот не вслушивался. А лишь рукой отмахнул, сказав, что некогда ему речи вести и что он того якобы не решает.
– Пуща, удельники решают, - так он велел, - им право то даю.