Поле под репу

Мальчишка не знал, в чём беда, чем он провинился перед отцом да настолько, что родитель низверг его, притом в неведомые доселе земли. Молния недоумевал, злился, проклинал… но более всего хотел вернуться к отцу. Нет, не для того, чтобы отомстить, разобраться, простить — просто-напросто вернуться в семью. Но представления не имел — как. И всё же, несмотря на отчаянье, не имея подсказок, с чего же начинать, сын бога не сдавался, не терял надежды, что когда-нибудь он отыщет дорогу, которая приведёт к порогу родного дома. А потом…

Так бывает. Молния вырос. О-оо, он всё ещё оставался мальчишкой, но его озарило: почему это он пытается найти отринувшую его семью, когда можно создать свою? Зачем ему уже чужой дом, когда стоит возвести свой? К чему ему воспитание отца, когда пора самому воспитывать сына?.. Конечно, мальчишки ни с того ни с сего не задаются такими вопросами. Молния встретил девушку. Богиню вечернего ветра. И полюбил всем сердцем. Но чтобы завоевать девушку, тем более богиню, следует постараться. И тогда Молния решил: если ему не суждено стать верховным богом, то он станет верховным правителем людей. Оттого-то он и явился ко ксеницам.

— И что? — не удержался кто-то из зала.

«Очень приятно, царь… тьфу-ты, богиня», — оценила историю Дуня. Названия были не такими, как помнила их странница, но деятельный Сладкоежка узнавался сразу.

— В общем-то, ничего, — хмыкнул менестрель. — Раз сын бога задумал стать владыкой людей, он станет. Не сразу, но и медлить не будет. Сначала Молния возглавил племя, затем был избран Вождём вождей племён Великого леса — сам Старший шаман поклонился в ноги мальчишке. После духи Прибежища мёртвых признали в нём господина душ, а потом был черёд Большой страны. Не минуло и года, как Молнию провозгласили Императором. Конечно, легко всё это только на словах, на деле трудно пришлось сыну бога, но его хранили крылья вечернего ветра так же, как он хранил верность своей богине.

— И они поженились и были счастливы? — не унимался слушатель.

— Нет, — улыбнулся рассказчик. — Возлюбленная Молнии оказалась девушкой ветреной — что взять с богини ветра, пусть и вечернего? Не дождалась она его. А, может, сын бога и сам оказался виноват: когда он вёл войска, сила и вера богини была с ним, когда воссел на трон, закрутился, завертелся, дозволил придворной жизни захватить себя — коронация, законы-указы, знакомство с подданными, выполнение обещаний… Он действительно сделал ксеницев счастливыми… Когда опомнился, кинулся свататься к богине, но той уж и след простыл.

— Тогда бросил юный Император страну и отправился на поиски избранницы? — фыркнул всё тот же скептик.

— Да нет, — искренне удивился певец. — Молния уже был большим мальчиком и ответственным. Преемника себе он подготовил ещё во время битв — как чувствовал, что не удержать ему корону, не усидеть на троне. Разве может стать Императрицей богиня вечернего ветра? Потому сын бога отречения не боялся, он ждал его. А Империя поныне процветает, хотя в Императорах нет ни капли крови первого владыки.

— То есть Молния всё-таки решил найти возлюбленную?

— Нет, — хихикнул менестрель. Дуню, как и прочих в зале, накрыло подозрение, что парень над ними издевается. — Что искать ветра в поле? Править без богини Молнии показалось скучно. К тому же, за мальчишкой явился отец, сам бог-громовержец. Выяснилось, что не выгонял он сына из дома — кто-то из завистливых членов семейства подсуетился. Обнялись родичи, да и вернулся Молния к своим божественным обязанностям. Вот и весь сказ.

— А мораль?! — возмутился обманутый надоеда.

— Мораль? — менестрель пробежался пальцами по струнам похожего на гусли инструмента. Получилось небрежно и насмешливо. — Это всего лишь легенда, какая в ней мораль?.. Хотя… вы близки к истине, господин воин, из всякой легенды кое-что вынести можно. Из этой… — снова захохотали струны. — Нет никого, кто бы был всезнающ и всегда прав — даже боги ошибаются. Благие намерения могут привести к благим делам, а какова бы ни оказалась причина, следствие может выйти любым. И… пожалуй, ещё: какова бы ни была цель, обдумывайте пути к ней. Пусть результат получится не тем, зато дорога останется хорошей.

— Заумно больно.

— Да уж как есть, — вновь усмехнулся исполнитель. — Споём?

Посетители радостно прогорланили несколько куплетов «Благослови, отец!», и певца-рассказчика сменили музыканты. Начались танцы. Менестрель вместе с едой и выпивкой незаметно исчез, а за Дуней наконец-то пришли «эльфы». Близнецы забрали девушку в выделенную им на троих комнатку.

Несправедливо! Обидно! Завидно аж до посинения!

Нет ничего хуже размышлений «ах если бы да кабы» — внутри всё занимается от досады, от желания всё переиграть, доказать что-то. Иногда думы захватывают всё существо, порождают глупую надежду — и приходят сны, в которых всё иначе, всё не так, как случилось. И после них так тошно!

Как же так? Как она умудрилась всё на свете проморгать-прохлопать?! Сначала магический амулет. Ей нисколечко не жалко, особенно для Сладкоежки — кому-то тирана-завоевателя, а ей просто друга и защитника, даже учителя. Но всё должно, обязано обернуться иначе! Потому что затем она упустила и самого подростка. Он ведь приходил за ней, как хотелось, как мечталось, да её уже не было. И что он теперь о ней подумает?

Дуня, жалея себя, хлюпнула носом, готовая вот-вот разреветься, благо по утверждению турронцев грим относился к классу особо водостойких.

И ничего она не ветреная! За Вирьяна же замуж не выскочила… Впрочем, в этом не было ни её заслуги, ни вины — случайно вышло. Да и не суть: главное, Сладкоежку не дождалась — Дуня и после россказней менестреля не считала, что странный, удивительный паренёк явился бы за её рукой и сердцем. Дело в другом! Ей хотелось с ним свидеться, но она ничего для этого не предприняла. А ведь могла — знала, кем он стал и куда направлялся, имела время и подумать, и придумать, как поступить. Но она не пыталась. Вообще!

— Ты бы смотрел, куда прёшь! — рявкнули в лицо.

— Ой, простите, — пискнула девушка и отпрыгнула в сторону. Похожий на белобрысого веснушчатого медведя детина, которому прошлась по ногам Дуня, добродушно отмахнулся. Он спешил в уборную, только-только покинутую странницей.

Шеренга домиков с вырезанными в дверях окошками в виде сердечек, ромбиков и полумесяцев выстроилась на заднем дворе харчевни. На ближайших подступах к ним подозрительно чмокающую землю устилали мостки — на одном из них Дуня и не сумела разойтись с другим постояльцем.