Полное собрание сочинений. Том 26

25. ⁴³²

Вс люди связаны, вс блага личныя пріобртаются одними въ ущербъ другимъ. ⁴³³ Человкъ любитъ многихъ, и потому ему надо ршить, какой любви отдаться, одной или другой, теперешней малой или будущей большой. Взвсить этаго нельзя, и потому въ выбор онъ будетъ руководиться только тмъ, что ему пріятне, т. е. не любовью къ себ. Любви въ будущемъ нтъ, любовь есть только въ настоящемъ. ⁴³⁴ Люди, непонимающіе жизни, не могутъ имть и любви. ⁴³⁵ Люди же, понимающіе жизнь въ животн[омъ] сутцествованіи и свои предпочтенія называющіе любовью, становятся зле животныхъ. Чувства предпочтенія есть дичокъ, на который прививается любовь.

26.

Прививка истинной любви есть ⁴³⁶ подчиненіе животной ⁴³⁷ личности закону разума. ⁴³⁸ Она начинается только при отсченіи всхъ дикихъ побговъ животной личности. Не вслдствіи любви люди отрекаются отъ блага животной личности, а ⁴³⁹ отреченіе отъ блага животной личности длаетъ возможнымъ произрастаніе любви. Предпочтете однихъ, другихъ не только не спасаетъ отъ бдственности животной жизни, но также увеличиваетъ эту бдственность. Только любовь, выросшая изъ подчиненія личности закону разума, даетъ полное удовлетворенiе и благо. Любовь ⁴⁴⁰ возможна только для человка, находящегося въ согласіи съ міромъ; человкъ же, понимающій жизнь въ животной личности, всегда во вражд съ міромъ и потому не можетъ любить. Ему прежде чмъ любить, надо откинуть и все то, что стоитъ между нимъ и любовью. Любовь есть жертва собой и потому возможна только для человка, не пользующагося чужими жизнями, человку у котораго нтъ преградъ для жертвы своей личностью любимому предмету.

27.

Любовь есть жертва собой, и потому то она разршаетъ вс противорчія и она то и есть сама жизнь. Любовь это какъ любовь къ жертв, извстная каждому въ дтств, есть сама сила жизни. Но люди видятъ этотъ маленькій ростокъ и или захватывають или затаптываюсь его, а воспитываюсь вокругъ него ростки сорныхъ травъ, которые заглушаютъ ихъ.

28.

⁴⁴¹ Люди знаютъ, что ихъ животная жизнь погибельна, что единственно доступное благо есть любовь, и вмсто того, чтобы отдалять обманчивое благо и стремиться къ истинному, они длаютъ обратное. Страхъ смерти увеличиваетъ борьбу за существованіе и жадность къ наслажденіямъ, и это увеличиваетъ страхъ смерти. Борьба за существованіе чмъ напряженне, тмъ больше отдаляетъ отъ себя единственную возможность блага — любовь. Люди, ⁴⁴² не понимая или не признавая того, что благо ихъ животной жизни есть ноль, равный всякому другому нолю, вс силы свои употребляютъ на умноженіе этаго ноля. Вырабатываютъ поколніями представленія о хорошей и дурной жизни, и на достиженіе лучшей жизни направлена вся дятельность людей. И имъ кажется, что подчиненіе ⁴⁴³ себя разуму и жизнь любви есть погибель жизни. Какъ въ горящемъ дом баранамъ кажется, что вытаскивающіе ихъ, хотятъ сжечь ихъ.

29.

⁴⁴⁴ Голосъ истины говоритъ людямъ, что нтъ смерти; но они видятъ и боятся ея. Смерть свою никто изъ нихъ не можетъ знать и видть, но они видятъ ее, какъ видятъ привидніе. Но вдь они живутъ среди смерти, пользуются смертью, разсчитываютъ на смерть. Смерть есть самое естественное явленіе, такъ чего же они боятся? Есть два логически взгляда на жизнь: одинъ что жизнь есть смерть, другой что жизнь есть жизнь. И ни при томъ, ни при другомъ нельзя бояться смерти; п[отому] ч[то] для перваго взгляда она всегда есть, а для 2-го ея никогда нтъ. Животное не боится смерти, и разумное существо не можетъ бояться ея. Страхъ не отъ смерти, а отъ неопредленности взгляда, отъ перехода отъ однаго къ другому. Страшно имъ только жизнь, которую они теряютъ, когда не должно бы терять ее.

30.

Страхъ смерти происходитъ отъ предположенія, что существованіе плотское совпадаетъ съ жизнью, и потому уничтоженіе плотского существованія должно быть и уничтоженіе жизни. И они боятся потерять свое особенное я, которое имъ кажется жило въ ихъ тл и выражалось ихъ сознаніемъ, но вдь этаго нтъ. Тла не было однаго, также и не было сознанія однаго. Есть только рядъ послдовательныхъ прерывающихся сознаній. Сонъ. Если есть одно особенное я, то оно должно быть не въ сознаніи, а въ томъ, что связываетъ послдовательныя сознанія въ одно. Связываетъ сознанія въ одно то, что называется характеромъ, что есть особенное отношеніе къ міру каждаго живаго существа. Только это ⁴⁴⁵ мы знаемъ, какъ основу жизни, и въ себ и въ другихъ существахъ. Основа эта ⁴⁴⁶ не совпадаетъ съ существованіемъ, и потому уничтоженіе тла и сознанія не можетъ служить признакомъ уничтожения этаго особеннаго я. ⁴⁴⁷

31.

Мы боимся потерять при смерти свое пространственное тло и свое временное сознаніе, но ⁴⁴⁸ мы и то и другое теряемъ и не боимся. Если мы боимся, то мы боимся потерять то, что соединяетъ и то другое въ одно? Потерять же этаго мы не можемъ, п[отому] ч[то] это не явилось съ нашимъ рожденіемъ, а живетъ вн времени. Это есть особенность моего отношенія къ міру, къ добру и злу. И это въ сознаніи моемъ представляется мн независимымъ отъ времени, по разсужденію же всегда наблюдаемымъ представляется происшедшимъ отъ причинъ, скрывающихся въ безконечномъ времени и пространств, т. е. тоже вн ихъ. Тло и сознаніе временныя ⁴⁴⁹ прекращаются, но истинное сознаніе своего отношенія къ міру не можетъ прекратиться, п[отому] ч[то] оно живетъ вн времени и пространства.

32.

Смерть видна только человку, не понимающему жизнь въ своемъ отношеніи къ міру и въ простр[анственномъ] и временномъ существовавiи. Для такого человка вся жизнь есть смерть. Для человка же, положившаго жизнь въ установленіи согласнаго съ разумомъ отношенія, движеніе временной жизни, огрубеніе членовъ, ослабленіе, устареніе есть увеличеніе жизни, a прекращеніе плотскаго существованія есть начало новой жизни. Вдь есть только, истинно есть отношеніе къ міру и, когда есть это отношеніе и выработано новое, неумщающееся въ существованiи, то нельзя думать и говорить о смерти. Существованіе и жизнь въ обратномъ отношеніи: увеличеніе одной уменьшаетъ другую, и на оборотъ. ⁴⁵⁰ Думать что человкъ умираетъ съ плотской смертью, все равно что думалъ человкъ, вообразившій, что его тнь онъ самъ, когда бы онъ пересталъ видть свою тнь.

33.

«Но какъ же отрицать смерть, когда мы видимъ уничтоженіе жизни. Человкъ былъ и его нтъ»? Какъ нтъ? А что значитъ то, что какъ дйствовалъ на меня умершій человкъ при жизни, также дйствуетъ онъ и теперь. Его жизнь входитъ въ меня, становится моей жизнью. Становясь на ступень, на которую онъ сталъ, я начинаю видть, гд онъ, но и, наблюдая вн себя, я вижу, что онъ дйствуетъ на людей какъ растущее живое, но не умирающее. ⁴⁵¹ Сократъ дйствуетъ на ⁴⁵² людей, переворачивая имъ жизнь. Они живутъ послдствіями его жизни. «Да и это и есть жизнь. Послдствія же [ 1 не разобр.] Да ⁴⁵³ [ 1 не разобр.]и есть его жизнь. — Я не вижу только пространственнаго и временнаго центра, но центръ есть. Каковъ онъ, не знаю, но знаю, что то, что была его жизнь, то и осталось. На этихъ людяхъ мы можемъ видть основу, по которой они не сомнвались въ своемъ безсмертіи. Они видли въ этомъ существовали жизнь, къ которой они шли. И видли свтъ впереди себя и позади свтъ, разливаемый ⁴⁵⁴ новымъ центромъ жизни на людей. Вру въ безсмертіе нельзя принять по доврію, надо ее сдлать. Зерно повритъ въ жизнь, только когда проростетъ.

* № 8. 455

11.

Но удивительное дло! Люди съ родившимся разумнымъ сознаніемъ продолжаютъ утверждать, что жизнь не въ этомъ разумномъ сознаніи, а въ животной личности. Зерно проросло и утверждаетъ, что жизнь въ немъ, а не въ ростк.

«Да», говорятъ люди, «правда, что человку кажется иногда, что въ немъ есть два я, но это иллюзія. И иллюзія не есть я животной личности, которое не можетъ про себя знать, но иллюзія въ томъ самомъ разумномъ сознаніи, которое отрицаетъ жизнь одной личности. Существуетъ, дйствительно существуетъ только то, что подлежитъ наблюденію: подлежитъ же наблюденію животная личность человка. То же, что человку кажется, что дятельность этой животной личности управляется разумнымъ сознаніемъ, есть обманъ. Кажущіяся независимыми проявленія этого сознанія вс зависятъ отъ физическихъ причинъ. Поврежденія мозга, гипнотизмъ и сотни другихъ явленій показываютъ, что проявленія разумнаго сознанія вс находятся въ зависимости отъ матеріальныхъ причинъ. Человкъ лишается этаго сознанія и продолжаетъ жить, и потому проявленія сознанія суть послдствія дятельности животной личности.

<Безъ земли подъ кореньями не могла бы вырости груша. Если вынуть землю изъ подъ нея, не будетъ груши, поэтому появленіе груши есть послдствіе дятельности земли.> Совстно распутывать такой нелпый софизмъ, но софизмъ этотъ, не смотря на свою нелпость, составляетъ догматъ вры, такъ называемыхъ ученыхъ нашего времени.

<Животное даже мы признаемъ живымъ только тогда, когда оно ⁴⁵⁶ какъ Буридановскій оселъ не можетъ взять одну или другую вязанку сна, и когда оно ⁴⁵⁷ можетъ выбрать.

Свобода, которую мы чувствуемъ въ себ какъ самую жизнь, есть для насъ и призракъ всякой другой жизни. Безъ этаго сознанія свободы мы не имли бы понятія ни о какой другой жизни.>

То обстоятельство, что въ разумномъ сознаніи являются перерывы и прекращенія, происходящiя отъ вншнихъ причинъ, столь же мало доказываетъ то, что она есть произведете вншнихъ причинъ, какъ и то, что груша, выросшая на дерев, есть произведете земли подъ ея кореньями.

И чтобы вывести понятіе груши изъ земли, необходимо надо придумать сложную ми ологію происхожденія органическаго изъ неорганическаго, въ которомъ ничего не будетъ реальнаго, то самое, что длаетъ наука, стараясь показать возможность происхожденія органическаго изъ неорганическаго и разумнаго изъ животнаго.