Полное Затмение

Стейнфельд верил, что последовательность верная. Он обязан был верить. Слишком мало агентов уровня Пэрчейза.

Вообще говоря, их не было вовсе, кроме Деверо. А Деверо может оказаться пустой тратой времени.

— Свенсона подберёшь через час, и... — Он выудил из кармана пластиковую ключкарту отеля и протянул её Пэрчейзу. Тот принял карточку быстрым, но осторожным движением. — Он там. Отчёт пошлёшь Бен-Симону в израильское посольство. Он по-прежнему мне верен. И Уитчеру. Если он сблизится с ними... с ней, дай мне знать.

— Ты так говоришь, как будто сомневаешься, что Деверо преуспеет.

Свет снова мигнул, лицо Пэрчейза стало зелёным, потом посинело.

— Я просто варианты просчитываю.

— Если Деверо провалится, надо будет спасать его людей. И быстро.

— Сами справятся. Я улетаю через несколько часов. Они всё правильно сделают. Обязанности у них несложные, но с ними они хорошо справляются.

Он посмотрел вдаль, на океан.

Если Деверо провалится...

В комнате находились восемь человек, все убийцы, но каждый — по-своему. Хотя нет, убийц было только семь, а один только надеялся убийцей стать. Для этого ему предстояло убить одного из семёрки в этом подводном конференц-зале под ВольЗоной, в течение следующего часа.

Колоссальный восьмиугольный плот ВольЗоны был наполнен воздухом и слоями синтетического флотатора. Большая часть зданий эксклюзивного комплекса в центральной секции острова, отгороженных кордоном безопасности от остальной ВольЗоны, уходили под воду, словно исполинские сталагмиты: это улучшало устойчивость к ветру и повышало стабильность всей структуры. В одном из этих зданий, на вершине перевёрнутого клина отеля люкс «Фудзи-Хилтон», и проходило совещание. Председательствовали Ричард Крэндалл и Эллен Мэй Крэндалл.

Комната была погружена в полумрак. За столом перед огромным дисплеем сидели пятеро мужчин и женщина. Кроме них, за спиной Крэндалла во главе стола стояли ещё два эсбэшника МКВА. Мертвенный синеватый свет экрана заливал верхнюю часть противоположной стены до самой двери.

С трёх сторон комната выглядела как обычный конференц-зал для «мозговых штурмов», сорок на пятьдесят футов. Покрытие стен имитировало обструганное дерево, стол дизайном ему соответствовал. На одном конце стола имелся блок дистанционного управления электроникой конференц-зала.

За спиной Крэндалла вместо четвёртой стены располагалось окно из толстого стекла, выходившее на изнанку плавучего города. Синий сумрак рассекали белые прямоугольники света из других подводных зданий. Водоскребы напоминали отражения обычных небоскрёбов в спокойном озере, но, присмотревшись внимательнее, можно было заметить, что люди в окнах не перевёрнуты. То там, то сям рядом со стёклами проплывала какая-нибудь морская живность, привлечённая светом. Чаще всего — медузы, напоминавшие вскрытые клапаны вырванного сердца.

Деверо сидел за столом и смотрел в подводные глубины, тщательно следя за собой. Удерживать на лице маску безразличия ему помогали размышления о медузах. Он ни на миг не позволял себе задуматься о том, что ему предстояло. Ещё не время. Лучше вообще об этом не думать. Пускай часы дотекают до нужного момента, и потом всё свершится.

Из динамиков бубнил синхронизированный со сменой картинок на синевато-белом экране голос. Картинки исчезали и появлялись. Спокойствие воздуха кондиционированной комнаты ничто не нарушало.

— ...приток рекрутов в Брюсселе, — говорил голос, — вырос на сорок три процента за последние шестьдесят дней. Координатор сил Альянса в Брюсселе относит этот внезапный прирост на счёт грамотно проведённой анти (русской/американской) инфокампании. Основной движущей силой добровольной мобилизации бельгийцев в Альянс послужила ненависть к иностранным «разжигателям войны»; Альянс обещает изгнать всех иностранцев с бельгийской земли. Координатор Кастерман ожидает крайне низкой побочной реакции среди бельгийских инициатов во время Заключительной Фазы и рассчитывает полностью купировать любое сколько-нибудь значительное противодействие (каковое, по словам лидера Сопротивления Шартра, следует «оказывать иностранцам, которые, обещая защитить нас от других иностранцев, в действительности захватывают страну») путём предварительной индоктринации в лагерях Альянса.

Крэндалл нажал кнопку. Ролик остановился. Он прибавил освещение и развернулся к Сэквиллю-Уэсту, начальнику службы внутренней безопасности ВА. Резко спросил:

— Кто составил этот отчёт?

Южный акцент Крэндалла был едва уловим. Он был стройного, чтобы не сказать костлявого, телосложения, чёрные глаза немного запали. Крупный подвижный рот растягивался в улыбке с лёгкостью взмаха голубиного крыла и так же легко стягивался в презрительном недовольстве в ниточку, способную перерезать металл. Он начинал лысеть и пытался компенсировать утрату волос на макушке за счёт густых висков. Сильный, волевой нос и крутые скулы придавали бы ему сходство с Линкольном, отпусти Крэндалл бороду. Он носил пиджак с галстуком; костюм был из коричневой кожи и кремового шёлка.

Сидевшая рядом с ним сестра казалась Деверо неприятно точной копией брата, хотя виски у неё были не такие густые, лицо мягче, губы полнее и краснее. Но всё же... может, дело тут в выражении лица.

— Отчёт... — Сэквилль-Уэст запнулся, прокашлялся пару раз, полез в папку. — О, этот отчёт составлен... э-э...

Сэквилль-Уэст был краснощёкий британец с тройным подбородком и остаточным завитком волос на лбу. Он всегда обильно потел, даже сидя в кондиционированном помещении.

— Этот отчёт составлен Свенсоном, — наконец ответил он, подняв глаза от папконсоли.

Деверо осторожно поднял руку к щеке и коснулся вживлённого под кожу контрольного узла сразу под правой скулой. Правый глаз ему заменили в Моссаде, что увеличило перцептивную ёмкость органа зрения на пятьсот процентов. Он помассировал левый глаз, сделав вид, что тот слезится, чтобы воспринимать происходящее только правым. Кибернетический глаз замечал детали, недоступные обычному. На лице Сэквилля-Уэста мелькнул страх, но так быстро, что без импланта Деверо не имел бы шансов уловить это выражение.

Деверо лишний раз убедился, что Сэквилль-Уэст боится Крэндалла — опасается физической расправы.

Ничего нового.

— Джон Свенсон, — повторял меж тем Сэквилль-Уэст, — номер в Альянсе 34428, инициирован в феврале...

— Мне не нравится, что он цитирует Шартра, — перебил Крэндалл.

— Я понимаю, Рик, — отвечал Сэквилль-Уэст, горячо кивая. Имя Рик он произнёс тоном, каким другой человек сказал бы О да, сэр. — Но... я полагаю, что так проявляется его чувство юмора. У него высоко развита ирония. Я склонен списать эту ремарку на элегантное проявление духа товарищества. Заметь: слова боевика Сопротивления он повторяет с издёвкой.