Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

— Глотай залпом, так ты не почувствуешь привкуса. — Мэллори пнул ногой ящик передатчика. — Опять не пофартило?

— Да нет, проблем не было. — Браун весь скривился от терпко-приторного вкуса вина, — Прием был первоклассный и здесь, и в Каире.

— Тебе удалось связаться!? — Мэллори весь подался вперед. — Ну и как? Они были рады услышать своих пропавших парней?

— Этого они не сказали. Первое, что они мне передали, был приказ заткнуться и помалкивать, — Браун задумчиво ткнул дымящимся ботинком в костер. — Не спрашивайте как, но им намекнули, что недавно на остров доставили два передвижных пеленгатора.

Мэллори выругался.

— Пеленгаторы! Этого только не хватало! — Он мельком вспомнил как из-за этих пеленгаторов им с Андреа приходилось петлять по горам на Крите. — Черт бы их побрал, Кейси! На острове вроде этого, величиной с обеденную тарелку, они засекут нас с закрытыми глазами.

— Вы правы, сэр, — тяжело кивнул Браун.

— Ты что-нибудь слышал про эти станции, Лука? — спросил Мэллори.

— Ничего, майор. Ничего, — Лука пожал плечами. — Не имею понятия, о чем идет речь.

— Ладно, не имеет значения, не будем сейчас об этом. Кейси, что еще сообщили?

— Приказали отвечать короткими кодовыми сокращениями: лишь да или нет, просьба повторить и все в этом духе. Длительную передачу разрешили лишь в экстренных случаях или когда скрываться будет уже бесполезно.

— Ну да, как говорится, смерть на боевом посту, умираю, но не сдаюсь — пробормотал Мэллори.

— При всем моем уважении к вам, сэр, сейчас не до шуток, — угрюмо сказал Браун. — Десантный флот немцев, в основном катера и лодки, сегодня утром вышел из Пирея, — продолжал он. — Около четырех часов. Каир ожидает, что сегодня ночью десант будет скрываться где-нибудь на Кикладах. [50]

50

Киклады — архипелаг в южной части Эгейского моря, в составе территории Греции.

— Это очень проницательно со стороны Каира. Где же еще они могут скрываться? — Мэллори закурил вторую сигарету и невидящим взглядом уставился в огонь. — Как бы там ни было, а приятно услышать, что они на подходе. Это все, Кейси?

Браун молча кивнул.

— Вот и отлично. Спасибо тебе за связь. Теперь покури и немножко поспи, если сможешь. Лука считает, что до рассвета мы должны уйти отсюда к Маргарите. Зарыться там на целый день (у него на примете какой-то заброшенный колодец), а на следующую ночь двигаться к форту Наварон.

— Боже мой! — простонал Браун. — Сегодня сырая пещера. Завтра целый день — заброшенный колодец, быть может, наполовину заполненный водой. Где же мы остановимся в Навароне? В склепе местного кладбища?

— В нашем положении предложение Луки единственно приемлемое, — сухо сказал Мэллори. — Будем надеяться на лучшее. Уйдем отсюда еще до пяти. — Он посмотрел на Брауна, укладывающегося рядом со Стивенсом, перевел взгляд на Луку.

Маленький человечек сидел на ящике по другую сторону костра, время от времени заворачивал нагретые камни в тряпки, прикладывал их к окоченевшим ногам Стивенса и блаженно грел руки над пламенем. Наконец он почувствовал, что Мэллори в упор глядит на него, и поднял глаза.

— Вы чем-то обеспокоены, майор? — проворковал он. — Вы кажетесь… как это у вас говорят… расстроенным. Вам не нравится мой план? Я думал, что вы согласны…

— Ваш план меня не волнует, — откровенно сознался Мэллори. — Я даже о вас не беспокоюсь. Я волнуюсь за тот ящик, на котором сидите. В нем достаточно взрывчатки, чтобы поднять на воздух линкор. А ведь он всего в метре от огня. Это не слишком хорошее соседство, Лука.

Лука неловко заерзал на сиденье и потянул себя за ус:

— А я слышал, что, если тол бросить в огонь, он сгорит, как сосновое просмоленное полено.

— Истинная правда, — подтвердил Мэллори. — Вы можете его ломать, крошить, резать, гнуть, прыгать по нему, колотить кувалдой. И в любом случае только разогреетесь от работы. Но если он начнет потеть в жаркой влажной атмосфере то… Мне не хочется отрывать вас от дела, но, по-моему, это сейчас и начинает происходить — в этой дыре становится слишком жарко и сыро.

— Вон его отсюда! — Лука поднялся на ноги и отступил подальше, в глубь пещеры. — Вон его отсюда! — Он немного помедлил. — Если только сырость и снег не…

— Его можно оставить и в морской воде без всякого вреда, — наставительно заметил Мэллори. — Но в ящике лежат детонаторы и взрыватели, а они могут отсыреть. Я не говорю уж о ящичке с детонаторами, который лежит рядом с Андреа… Мы уберем все наружу и защитим от сырости.

— Ха! У меня есть план почище! — воскликнул Лука. — Хижина старика Лэри. Самое место. Точно! Оттуда можно взять ящик в любое время. А если придется смываться, то о взрывчатке можно не беспокоиться.

Раньше чем Мэллори успел возразить, Лука наклонился над ящиком, кряхтя, поднял его и, согнувшись в три погибели, обошел костер. Он не ступил и трех шагов, как Андреа подошел к нему, отобрал ящик и сунул под мышку.

— Если позволите…

— Нет, нет! — оскорбился Лука. — Я сам справлюсь! Это мне вполне по силам.

— Знаю, знаю, — примирительно сказал Андреа, — но взрывчатку необходимо нести особым способом. Меня специально обучали, — пояснил он.

— Вот как? А я и не знал. Тогда делайте так, как нужно. А я понесу детонаторы. — Честь Луки не была уязвлена, самолюбие не пострадало. Возмущаться повода не стало, он, поднял ящичек и торопливо засеменил вслед за Андреа.

Мэллори глянул на часы. Ровно час ночи. Миллер и Панаис должны вот-вот вернуться. Ветер стал стихать. Снег совсем прекратился. Идти будет намного легче, а вот следы на снегу останутся. Они опасны, эти следы. Но не очень. К рассвету сойдем вниз, в долину. Снега там не должно быть, а если попадется заснеженное пространство, обойдем по ручью, и следов не останется.

Огонь затухал. Сразу со всех сторон стал подползать холод. Одежда Мэллори еще не высохла. Он вздрогнул, подкинул несколько досок в огонь, поглядел, как они разгораются, наполняя пещеру яркой игрой света. Браун уже спал, свернувшись калачиком на подстилке. Стивенс лежал без движения, спиной к Брауну, дыша часто и прерывисто.

Один Бог знает, сколько ему еще осталось жить: он умирал, как определил Миллер, но ведь это такое неопределенное понятие. Ведь если искалеченный человек решит не умирать, то становится самым стойким и выносливым существом на земле. Мэллори и раньше приходилось видеть подобное. Жить, преодолевать страдания, вынести боль от ран — значит утвердить себя перед самим собой и остальными. А Стивенс очень молод, самолюбив и страдал так, что желание выжить могло стать для него самым важным желанием в мире. Но с другой стороны он, конечно, понимал, каким стал калекой. Слышал, что об этом говорил Мэллори, осознавал, что Мэллори заботится прежде всего не о его здоровье, а о том, чтобы ненароком не отдать его немцам, которые будут пытать и могут получить сведения о целях группы. Он также знал, что крепко подвел друзей, и для них будет лучше, если он умрет. Так жить или умереть?! — Невозможно предугадать, чем кончится борьба этих противоборствующих сил в душе Стивенса. Мэллори покачал головой, закурил новую сигарету, вздохнул и придвинулся поближе к огню.

Через пяток минут вернулись Андреа и Лука. Миллер и Панаис пришли следом за ними. Справедливости ради стоит отметить, что они услышали Миллера, когда тот был еще довольно далеко. Дасти спотыкался, падал, ругался не переставая, карабкаясь вверх по склону с тяжелым, неудобным грузом. Он ввалился в пещеру совершенно измотанный и рухнул возле костра. Мэллори сочувственно ему улыбнулся.

— Ну как, Дасти? Панаис не слишком тебя обременял?

Миллер его не услышал. Он недоуменно уставился на огонь. Челюсть его отвисла и отвисала все больше: до его сознания доходила одна очень существенная мысль.