Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

— Ну ладно. Оставим глупости. Не правда ли, капитан Мэллори? — Белые зубы немца сверкали в яком свете электрических ламп. — Ведь у нас впереди еще целая ночь.

Мэллори посмотрел на него и отвернулся. В караульном помещении было душно, но он почувствовал, как неприятный холодок пробежал по телу. Стоящий перед ним немец весь был пропитан злобой. Мэллори видел это.

— Но-но-но, теперь-то мы стали неразговорчивы, а, мой друг? — Он что-то замурлыкал под нос, потом резко вскинул голову, улыбка стала еще шире. — Где взрывчатка, капитан Мэллори?

— Взрывчатка? — Мэллори вопросительно поднял бровь. — Не знаю, о чем вы говорите.

— Так. Значит, не помните?

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Так, — Шкода снова что-то замурлыкал и подошел к Миллеру. — Ну, а вы, друг мой?

— Конечно, я помню, — весело сказал Миллер. — Капитан ошибся.

— Вот и умница, — проворковал Шкода. Но Мэллори мог поклясться, что в голосе немца звучали нотки разочарования. — Продолжайте, друг мой.

— Капитан Мэллори не замечает деталей, — растягивая слова, сказал Миллер. — В тот день я был с ним. Он ошибся. Это был гриф, а не марабу…

На секунду улыбка исчезла с лица Шкоды. Потом снова появилась. Мертво застывшая, безжизненная, будто нарисованная.

— Они очень и очень остроумные люди. Не правда ли, Турциг? Как сказали бы англичане, прямо комедианты из мюзик-холла. Пусть посмеются, пока могут. Пока петля палача не затянется… — Он посмотрел на Кейси Брауна. — Может быть, вы?..

— Почему бы тебе не пойти куда-нибудь подальше?

Шкода выбрал сигарету из плоского портсигара, задумчиво постучал ею по ногтю большого пальца:

— Хм, нельзя сказать, что они собираются с нами сотрудничать, лейтенант Турциг.

— Этих людей не заставишь говорить, герр гауптман, — в голосе Турцига слышалась твердая уверенность.

— Возможно, и так, возможно, и так, — в тоне Шкоды не было превосходства. — Как бы то ни было, я получу информацию, которая нужна. Буквально через пять минут. — Он подошел к столу, нажал кнопку, вставил сигарету в нефритовый мундштук и облокотился на стол. В его движениях были надменность и небрежная презрительность. Даже в том, как он скрестил ноги в сияющих сапогах.

Открылась боковая дверь, и в комнату вошли Лука и Панаис, а за ними капрал и автоматчик со шмайсером в руках. У Мэллори перехватило дыхание, ногти яростно впились в ладони.

Лука и Панаис, связанные, истекающие кровью. У Луки — рана под глазом. У Панаиса пробит череп. Значит, их тоже схватили, несмотря на его предостережение! Оба голые по пояс. Лука без своей богато расшитой куртки и алого кушака, без того маленького арсенала оружия, который он носил за поясом, создавал двойственное впечатление, с одной стороны жалкое и потерянное, но лицо его покраснело от гнева, а усы топорщились яростнее обычного. Мэллори равнодушным ничего не выражающим взглядом окинул маленького человечка.

— Что же, капитан Мэллори, — укоризненно сказал Шкода, — у вас и двух слов не находится, чтобы поприветствовать своих старых друзей? Или вы слишком удивлены? — ласково предположил он. — Или вы не ожидали такой скорой встречи? А, капитан Мэллори?

— Дешевый трюк! — презрительно ответил Мэллори. — Я никогда не встречал этих людей, — его взгляд скрестился со взглядом Панаиса. В глазах грека была черная ненависть, дикая злоба. В этом было что-то пугающее.

— Конечно, нет, — устало вздохнул Шкода. — О, конечно же, нет! Человеческая память так коротка, не правда ли, капитан Мэллори? — Вздох его был явно притворным. Шкода наслаждался, как кошка, играющая с мышью. — Тогда попробуем по другому. — Он подошел к скамье, на которой лежал Стивенс, сорвал накидку и, прежде чем кто-либо смог догадаться о его намерениях, ударил ребром ладони по искалеченной ноге. Тело Стивенса содрогнулось, но сам он даже не застонал. Он был в полном сознании и улыбался Шкоде… Кровь сочилась по подбородку из прикушенной нижней губы.

— Вы не должны были так поступать, гауптман Шкода, — произнес Мэллори почти шепотом, прозвучавшим неестественно громко в гробовом молчании комнаты. — Вы умрете за это, гауптман Шкода.

— Так… Да, я умру. — Немец снова ударил по сломанной ноге Стивенса и снова без результата. — Теперь мне придется умереть дважды, а, капитан Мэллори? Этот молодой человек очень мужествен. Но у англичан мягкие сердца, не так ли, мой дорогой капитан? — Его рука плавно соскользнула вниз и обхватила ногу раненого за перевязанную лодыжку. — В вашем распоряжении ровно пять секунд. Вы должны сказать мне правду, Мэллори. Иначе мне придется поменять шины… Царица небесная! Что это с этим здоровым болваном?!

Андреа сделал несколько шагов вперед. Он стоял в метре от Шкоды, качаясь, еле держась на ногах.

— Выпустите! — Грек часто и отрывисто дышал, голова свесилась на грудь. Одной рукой он схватился за живот, а другой держался за горло. — Я не могу этого вынести! Воздуху! Воздуху! Мне нужен воздух!

— Ах нет, мой дорогой Папагос! Ты останешься здесь и будешь наслаждаться… Капрал! Быстро! — Глаза Андреа закатились, были видны только белки. — Этот болван собирается потерять сознание! Уберите его от меня, пока он не свалился!

Мэллори скользнул глазами по двум часовым, поспешившим вперед, по лицу Луки, полному невообразимого презрения. Взглянул на Миллера и Брауна. Веко янки едва заметно мигнуло, голова Брауна слегка качнулась в сторону. Двое часовых с автоматами за плечами подошли сзади к Андреа. Мэллори скользнул взглядом влево. Ближайший часовой стоял полутора метрах, погруженный в необычное зрелище полуобморочного и стонущего гиганта. Автомат немца слегка покачивался на боку. «Можно ударить в пах раньше, чем он успеет им воспользоваться…»

Мэллори завороженно наблюдал, как руки Андреа скользили по плечам поддерживающих его солдат, как они обхватили их тела… Грек держал часовых в руках, вот мышцы Андреа резко сократились, и Мэллори тут же молниеносно бросил свое тело назад, в сторону часового. Плечом, с яростной силой ударил немца в живот, прямо в солнечное сплетение. Конвульсивное «ах», удар о деревянную стену, и Мэллори сразу смекнул, что некоторое время часовой будет абсолютно неподвижен. И, уже падая на пол, Мэллори услышал глухой звук стукнувшихся друг о друга голов. Он успел увидеть и четвертого часового, еле шевелившегося под тяжестью тел Миллера и Брауна. Андреа в это время нейтрализовал последнего автоматчика. Сжав шмайсер огромными руками, грек наставил оружие на Шкоду. Бесчувственное тело солдата еще не упало наземь, а гауптман, лейтенант и капрал уже были под прицелом.

Все в комнате замерли. Не слышалось ни звука. Тишина обрушилась неожиданная и полная, но такая оглушительная после переполоха. Неожиданное потрясение привело немцев в оцепенение, близкое к шоку. Внезапно тишина сменилась резким высоким стаккато, заполнившим небольшое пространство комнаты. Андреа молча и решительно всадил в сердце гауптмана Шкоды три пули подряд. Удар подбросил хилое тело немца над полом и швырнул на стену. Долю секунды гауптман походил на распятие, пригвожденное к стене, потом сник, кулем осел на пол: уродливая разбитая кукла, стукнувшаяся бездумной головой о край скамьи. Глаза немца оставались по-прежнему широко раскрытыми. Темные и пустые, какими были и при жизни.