Портрет Ласточки

– Из второго туннеля, через который я провёл сюда свою любовь после осуществления нашего плана, не выйти без ключа. Он хранится под сердцем Дирцы, – спокойно сказал он. – Мы проведем остаток жизни вместе, дитя. Сначала я переселю твоё сознание в неё, – обезумевший скульптор кивнул на сестру-близнеца чародейки, – затем ты, став моей настоящей дочерью, перенесешь моё сознание в него, – он указал на массивную ширму, за которой виднелся большой стальной силуэт. – Наше открытие перевернёт эпоху! Нет же, все эпохи мира!

– Вытолкни его из-за укрытия, – прошептала Ови ласточке. – Я готова...

Стремглав иллюзорный силуэт бросился на мастера и начал его заклёвывать. Тот схватил птицу в две руки и, отойдя от кафедры, попытался отодрать её.

– Дочь! Защищай отца!

Чародейка пустила в него чары, мастера связало нироузлами по рукам и ногам. Однако неприятный металлический скрежет заставил её обернуться в тот момент, когда дева-голем плашмя ударила её мечом. Девушка отлетела к лестнице у постамента и кинула несколько чар в наступающую сестру-близнеца, но даже нироузлы отскочили от её укрытой простой мантией корпуса.

– Это металл, Овроллия, – проговорил связанный. – Лучшая выпускница должна знать, что обезоруживающая магия не действует на неживые предметы.

Птица, закончив с ним, кинулась на голема. Стальная дева схватила её свободной рукой и крепко сжала. Раздался неприятнейший писк, отозвавшийся в самом сердце хозяйки. Следующий удар металлического чудовища заставил её потерять сознание.

***

В себя Ови пришла на вертикальном столе с хватами для рук, ног и даже головы. Вокруг неё бегал Алериц, суетливо возящийся с пробирками, инструментами и толстенной книгой. Его шею и верхнюю часть груди покрывали свежие повязки, пропитавшиеся кровью. Дева-голем послушно стояла напротив пленённой, держа в одной руке клинок в ножнах, а в другой – потускневшую и омертвевшую ласточку.

– Пробудилась, дочь? – спросил он, не глядя на жертву. – Твоя дьявольская птица, когда клевала меня, выпила из меня много крови.

Чародейка отмолчалась. Дёрнулась, но хваты держали её крепко. Глазами попыталась отыскать спасение, но Алериц предусмотрительно убрал все инструменты подальше от неё.

– Взгляни на неё, Ласточка, – отведя ладони в стороны, издевательски сказал скульптор големов. – Это ли не чудо инженерной мысли?

– Это уродливый конструкт, которого вы вылепили с моего лица, но почему-то посчитали, будто я похожа на вашу дочь...

– Дирца... Она оскорбляет нашу семью.

Стальная дева вытянула вперёд руку ножнами и ударила концом по щеке Овроллии. Она почувствовала, как по лицу потекла кровь. Чудовище опустило руку, и его создатель сказал:

– Она не рассчитывает силу, прощения... Хотя скоро тебе больше не потребуются чьи-то извинения.

Пока он возился на рабочем столе, Ови читала про себя чары. Она пыталась оживить свою ласточку, но бездыханное тельце не отзывалось ни одним погасшим пёрышком. Сестра-близнец держала птицу крепкой хваткой. В голове чародейки родилась совершенно безумная идея, которую нельзя было назвать не иначе как догадкой.

– Моя птица мертва... – проговорила девушка. – Мастер, ради чистой и искренней любви к собирательнице кристаллов и избранной выпускнице Зеркальной академии... Дайте мне проститься с моим фамильяром.

Скульптор големов прервался от работы, почесал подбородок и посмотрел на своё творение. Он передал слова пленницы деве-голему, и та, дойдя в три шага до Овроллии, поднесла к её лицу птицу.

– Ближе, сестра... – прошептала Ласточка. – К моей щеке... Вот так, подними её головкой вверх, я хочу видеть её потухшие глаза.

– Всё же я ошибался насчёт тебя, – сказал Алериц, вернувшись к изучению трактата. – Что-то тёплое наш северный народ вложил в тебя, кажется, что...

Дальше она не слушала его. Сестра-близнец не умела думать, а лишь выполняла команды, поэтому не остановила чародейку. Она потёрлась носом о головку птицы и заметила, как ей удалось раскрыть клюв. Пока с разбитой головы волшебницы стекала кровь, она водила головой из стороны в сторону, проверяя, попадает ли жидкость в клюв ласточки. Вскоре клюв мёртвой иллюзии покрылся свежей кровью, на которой мелькали крупинки маны. Овроллия продолжала тереться об неё и старалась избегать пустого взгляда двух стальных глаз, покрашенных под человеческие.

Показалось, будто её план сработал. Птица дёрнулась, появилось лёгкое свечение. Она начала впитывать в себя магию, полученную с кровью двух чародеев. Алериц наконец отвлёкся от своего дела и приказал чудовищу вернуться на место.

– Пусть положит её на пол... – произнесла пленница. – Я не хочу запомнить её в цепкой лапе этого создания.

– Слишком много просьб за несколько минут, – спокойно отвечал мастер. – Дирца, положи её. Так твоя сестра-близнец успокоится и будет более податливой, когда...

Едва дева-голем положила ласточку, как та встрепенулась и взлетела прочь. Реакция подвела стального голема. Когда Алериц вышел к кафедре с жезлом наизготовку, птица пронеслась мимо него. Чары скульптора големов не попали по ней.

– Хитрая дрянь... – обернулся он. – Дирца, ко мне, нужно...

Когда он отвлёкся, ласточка влетела на всей скорости в его затылок и начала исклёвывать, наполняя зал страшным криком, а хозяйку – разрывающей голову болью. Из невнятных слов мастера Ови разобрала отданный голему приказ смахнуть пернатую, но та, поймав момент, покинула Алерица, в которого на всём ходу врезалась стальная дева, и они со звоном покатились вниз.

Спустя считанные секунды птица прицепилась к рукаву хозяйской мантии и пыталась проклевать хомуты, однако те были надёжными и не поддавались иллюзорному клюву.

– На столе масло, возьми его! – прошептала чародейка.

Едва ласточка отлетела, Алериц и Дирца поднялись по лестнице и сразу же бросились к пернатой. Сначала она опрокинула несколько колб и увела злодея и его конструкта в сторону выхода. Вернувшись, птица сделала несколько приёмов масла внутрь себя, и на этот раз мастер едва не поймал её и остался на месте, не подпуская иллюзию к пролитому маслу. Овроллия заняла злодея бессмысленным разговором, но безумный учёный был столь увлечён летающей по залу птицей и наблюдающей за ней стальной девой, что не слышал слов пленницы.

Понимая, что мастер готов поймать её, птица налету выплюнула масло на запястье хозяйки. Казалось, злодей не видел этого либо был одурманен желанием поймать пернатую, потому и запустил очередные чары из жезла, которые не попали по ней. Окончательно разочаровавшись в оружии, Алериц бросил жезл и стал колдовать с обеих рук, а голем застыла посреди зала с огромным покрывалом и ждала возможность бросить его.

Ласточка повторила манёвр с маслом, и Ови успела прошептать ей:

– Вымани её под люстру!