Поселенцы (= Пионеры) [старая орфография]

На лобномъ мст множество народа окружило Натти. Между тмъ, констабль поднялъ вверхъ жезлъ и указалъ на отверстія, въ которыя Натти долженъ былъ вложить ноги. Кожаный-Чулокъ, нимало не возражая противъ наказанія, спокойно услся на землю, и даже не вздохнулъ, когда члены его вкладывали въ отверстія, хотя и кидалъ болзненные взгляды, какъ бы прося сочувствія своимъ страданіямъ. Въ грубой толп онъ не видлъ ни малйшаго состраданія, но нигд не замтилъ и безчувственной радости; слухъ его не былъ оскорбленъ ни однимъ браннымъ словомъ, какія при подобныхъ случаяхъ охотно высказываются.

Только-что констабль хотлъ опустить верхнюю доску, какъ Веньяминъ, протиснувшійся къ преступнику, грубо началъ разговоръ, какъ бы желая подать поводъ къ спору.

— Гд принято, чтобъ надвать людямъ такіе деревянные чулки? спросилъ онъ y констабля, и какую приносятъ они пользу?

— Я повинуюсь приказанію суда, господинъ Веньяминъ, отвтилъ этотъ: — вроятно, на то есть законныя причины.

— Положимъ, такъ; но спрашиваю васъ: что ж изъ этого выйдетъ? вдь эта штука не причиняетъ боли, a безсмысленно держать человка за пятки изъ одного дурачества!..

— Вдь не жаль, Веньяминъ, выставить напоказъ поселенцамъ, какъ медвдя, стараго восьмидесятилтняго человка? грустно спросилъ Натти. — Вдь не жаль стараго солдата, который много разъ стоялъ предъ непріятелемъ и видлъ предъ собою смерть, поставить на мсто, гд мальчишки будутъ указывать на него пальцами и осмивать его? Вдь не больно оскорбить самолюбіе честнаго человка и обходиться съ нимъ, какъ съ дикимъ животнымъ?

Веньяминъ дико осмотрлся кругомъ, и если бы увидлъ хоть одно смющееся лицо, то, вроятно, произошелъ бы горячій споръ; но такъ какъ онъ везд встртилъ хладнокровіе или сострадательные взгляды, то спокойно услся возл охотника, воткнулъ об ноги въ пустыя отверстія и сказалъ:

— Ну, опускайте, господинъ констабль: пусть придетъ человкъ, который желаетъ видть медвдя; онъ найдетъ здсь двухъ, и изъ нихъ одного, который, въ случа нужды, такъ же хорошо уметъ кусаться, какъ и ворчать.

— Но вдь y меня нтъ приказанія запереть васъ въ клтку! вскричалъ констабль. Выходите оттуда, и не мшайте мн исполнять мою обязанность.

— Вы имете мое приказаніе, и вамъ нтъ дла заботиться о моихъ ногахъ. Закройте крышку, и потомъ укажите мн молодца, который засмется на это.

— По мн пожалуй, отвчалъ констабль, запирая клтку. Вдь никому не будетъ вреда, если запрешь человка, который самъ идетъ въ заключеніе.

Чтобы предупредить бду, замыканіе произошло довольно скоро, ибо какъ только зрители увидли Веньямина въ новомъ положеніи, ими овладла такая веселость, что большая часть разразилась смхомъ. Дворецкій сильно старался получить свободу, намреваясь съ ближайшимъ къ нему затять споръ.

— Послушайте, господинъ констабль, вскричалъ онъ, — откройте-ка подножку, чтобъ я могъ доказать тому мошеннику, надъ кмъ онъ сметъ насмхаться.

— Нтъ, нтъ, господинъ Пумпъ, этого нельзя. Вы сами заперли себя, и должны остаться тамъ до срока, назначеннаго преступнику. Такъ какъ барахтанье и сопротивленіе ни къ чему не повели, то Веніаминъ послдовалъ примру спокойнаго повиновенія своего товарища, и удовольствовался тмъ, что выразилъ на своемъ грубомъ лиц презрніе, доказывавшее, что злоба его уступила мсто другому чувству. Наконецъ, онъ обратился къ своему сотоварищу и со всмъ добродушіемъ, какимъ обладалъ, началъ утшать его; однако, скоро прекратилъ онъ это, увидвъ подходившаго Гирама Долитля. Доносчикъ, приблизившись къ концу клтки, гд сидлъ Веньяминъ, расположился противъ Кожанаго-Чулка на безопасномъ разстояніи. Рзкіе и проницательные взгляды, которые бросалъ Натти на своего врага, казалось, сначала испугали жалкаго малаго и поставили его въ неловкое положеніе, обыкновенно ему чуждое. Но онъ скоро собрался съ духомъ, равнодушно посмотрлъ на небо и сказалъ хладнокровно, какъ бы нечаянно встртясь съ своимъ другомъ.

— Послднее время было мало дождя, и я думаю что засуха продлится долго.

Натти съ отвращеніемъ и пренебреженіемъ отвернулся отъ жалкаго человка, между тмъ какъ Веньяминъ постоянно внимательно разглядывалъ его.

Посл нкотораго молчанія, Гирамъ продолжалъ:

— Да, облака, кажется, не содержатъ нисколько влажности, и земля везд покрыта трещинами. Насколько я понимаю, если не пойдетъ скоро дождь, то урожай будетъ плохъ.

— Зачмъ вамъ дождь изъ облаковъ? сказалъ раздраженный Кожаный-Чулокъ. — Вы выжимаете слезы изъ глазъ стариковъ, бдныхъ больныхъ. Прочь! удалитесь отсюда! Хотя ты и созданъ по образу Божію, но въ сердц твоемъ поселился дьяволъ. Прочь! прочь, говорю теб! Сердце мое полно страданій, но при вид твоемъ оно наполняется желчью.

При такомъ жестокомъ выраженіи Натти, Гирамъ забылъ всякую осторожность и приблизился къ дворецкому, который схватилъ его своей костлявой рукой за ноги и поднялъ на воздухъ, прежде чмъ тотъ могъ опомниться и собраться съ силами. Потомъ онъ опять поставилъ его на ноги, и оба внимательно смотрли другъ на друга.

— Хорошъ гусь, господинъ! Долитль! — кричалъ изо всей силы Веньяминъ: хорошъ гусь! Мало вамъ, что вы довели до клтки стараго, честнаго человка, вы пришли сюда, чтобъ опозорить и осмять его. Подождите-ка, мы посмотримъ, кто кого пересилитъ.

– Іотанъ! кричалъ испуганный Гирамъ: — позовите сюда констаблей! Смиритесь, господинъ Петильямъ; я приказываю вамъ быть спокойнымъ!

— Ну, ужь между вами давно было больше спокойствія, чмъ любви, но теперь это должно кончиться! вскричалъ дворецкій, нервически подымая свой кулакъ. Соберитесь съ духомъ. Какъ нравится вамъ этотъ кузнечный молотъ?

— Троньте меня, если достанетъ храбрости! вскричалъ Гирамъ какъ только могъ громко, потому что тотъ схватилъ его за горло: — Прикоснитесь, если смете!

— Ну, если, по-вашему, это не называется прикасаться, то посл этого я не знаю, чего вамъ еще надо.

Дйствія дворецкаго были въ высшей степени насильственны, потому что онъ опустилъ свой кулакъ на физіономію Гирама, какъ на наковальню, и вс окружающіе пришли въ ужасъ и замшательство. Зрители стиснулись y клтки, между тмъ какъ нкоторые поспшили въ судъ, чтобы дать знать объ этомъ. Мальчишки вперегонку побжали за женой Долитля и объявили ей непріятное положеніе мужа.

Веньяминъ съ необыкновенной ловкостью и усердно работалъ, одной рукой держа противника, a другой продолжая колотить его по лицу. Онъ ршительно обезобразилъ лицо Долитля и сдлалъ его коричнево-синимъ. Ричардъ пробивалъ себ дорогу сквозь толпу и продирался къ мсту драки.

— Господинъ Долитль! — кричалъ онъ: — какъ могли вы забыться до такой степени, чтобы нарушить спокойствіе, ввести въ обиду судъ и такъ жестоко обойтись съ бднымъ Веньяминомъ.

При звук голоса Ричарда, Веньяминъ пріостановился въ своемъ пріятномъ занятіи и этимъ далъ время Гираму обратить къ шерифу свою разбитую физіономію.

— Законъ долженъ возстать противъ такой клеветы! кричалъ Долитль, всхлипывая въ отчаяніи. Законъ долженъ удовлетворить меня, и я требую, господинъ шерифъ, схватить этого человка и посадить въ темницу.