После Куликовской битвы
Шрифт:
Независимо от того, какие разногласия разделяли в это время главу церкви и великого князя московского, рязанский князь явно держал сторону Пимена. В проведении церковной политики Олег Иванович придерживался, похоже, собственной, а не московской ориентации. При встрече Пимена в Перевитске присутствовал рязанский владыка, «Еремеи епископ гречин» [458] , рукоположенный, как предполагается, в Царьграде митрополитом Киприаном [459] , не принятым Дмитрием Ивановичем и вынужденно жившим вплоть до кончины великого князя в Киеве.
458
ПСРЛ. Т. 25. С. 214.
459
Воздвиженский Т. Историческое обозрение Рязанской иерархии и всех церковных дел сея епархии… С. 32.
Что же касается политики Рязани в отношении Великого княжества Литовского, то если конец 80-х гг., совпавший с кончиной великого князя Дмитрия (1389), принес мир в московско-рязанские отношения, то именно в это время началась острая конфронтация Рязани и Литвы, едва ли не союзников еще десятилетием ранее. Объектом притязаний стал литовский Любутск, форпост Литвы на рязанском рубеже [460] .
Когда Любутск стал литовским – неизвестно, но, как полагал М. К. Любавский, ранее крепость принадлежала Рязани [461] . На территории
460
Kuczynski S. M. Ziemie Czernihowsko-Siewierskie pod rzadami Litwy. (Праці Украшського наукового інституту. Т. 33). Warszawa, 1933. S. 193; Болдин И. В. Археологическое исследование городища летописного Любутска // Дмитрий Донской и эпоха возрождения Руси. События, памятники, традиции. Тула, 2001. С. 25–26.
461
Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского статута. М., 1893. С. 246.
462
Иловайский Д. И. История Рязанского княжества. С. 165.
В ноябре 1393 г., под письменное поручительство Олега Ивановича королю Владиславу-Ягайло, был отпущен на свободу плененный Витовтом в ходе междоусобной борьбы, вспыхнувшей после кончины в 1377 г. великого князя Ольгерда, его сын, Дмитрий-Корибут [463] . Последний был зятем рязанского князя [464] , и очевидно отношения Рязани и Литвы в этот момент еще носили мирный характер, позволявший Олегу Ивановичу выступать гарантом в такого рода переговорах.
463
Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. Т. 2. СПб., 1865. С. 104.
464
Wolff J. Kniazowie litewsko-ruscy od konca czternastego wieku. S. 178.
Однако либо в исходе того же года, либо скорее в следующем, 1394 г. рязанские полки предприняли поход на литовский Любутск; ответные действия Литвы последовали немедленно – «Литва… Рязань воевала» [465] . Зимой 1395–1396 гг. Витовт еще раз «посылал рать на Олга Рязанского… повоеваша землю Рязаньскую» [466] .
Второй поход рязанской армии князя на Любутск относится к осени 1396 г. Город подвергся осаде, снятой только при посредничестве великого князя московского Василия Дмитриевича: «князь… великы посла к нему (Олегу Ивановичу Рязанскому. – А. Л.) и отведе его от Любутьска» [467] . Но, несмотря на, казалось, мирный характер завершения конфликта, осенью того же года Витовт «иде ратью на Рязань», причем с большим успехом, чем его противник на Любутск, «прогна (из Переяславля Рязанского. – А. Л.) князя Олга… а люде исъсече и в полон поведе» [468] . Вложенная в уста Витовта авторами Хронографа редакции 1512 г. фраза, адресованная союзнику литовского князя, Тохтамышу (она читается в статье под 1399 г.) о планах совместных военных действий против «царя Темиръ Кутлуя», «а ты мене посади на Московскомъ великомъ княжении и… на Новегороде Великом и на Пъскове, а Тферь и Рязань моа и есть» [469] , очевидно, отражает успешные результаты похода.
465
ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 373.
466
ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 379–380; Т. 25. С. 225–226.
467
ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 379–380; Т. 25. С. 225–226.
468
ПСРЛ. Т. 25. С.227.
469
ПСРЛ. Т. 22. Ч. 1. СПб., 1911. С. 423.
Трудно сказать что-либо конкретное о мирной миссии московского зятя рязанского князя под Любутском – возможно, Василий Дмитриевич имел здесь какие-то собственные интересы. А. Е. Пресняков полагал, что его участие в посреднических переговорах не обязательно носило мирный характер, он мог «отвести» рязанского князя угрозой совместных действий Москвы и Литвы [470] . Скорее, однако, речь должна идти о несамостоятельности внешней политики Москвы этого времени. В год первого похода Олега Ивановича на Любутск, открывшего череду военных действий между Рязанью и Литвой, московский князь выдал замуж за «подручника» Витовта, князя Семена-Лугвеня Ольгердовича сестру, «и бысть свадьба на Москве» [471] . Сразу после разгрома литовскими полками Рязани осенью 1396 г. Витовта встетился с Василием Дмитриевичем в принадлежавшей Москве Коломне [472] . Три-четыре года спустя, не позднее 1401–1402 гг. Любутском, похоже, владела не Литва, а двоюродный дядя московского князя, Владимир Андреевич Серпуховской, получивший его вместе с Козельском непосредственно от Василия Дмитриевича [473] . И если это так, то нет никаких сомнений, что переход литовской крепости на Оке мог быть произведен только с санкции Витовта.
470
Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. С. 412. Прим. 97.
471
ПСРЛ. Т. 16. С. 143; Т. 25. С. 221.
472
ПСРЛ. Т. 25. С. 227. Месяц встречи князей в Коломне в летописной статье не указан. но логичным видится соотнесение ее с литовским походом на соседствующую с Коломной Рязань.
473
В духовной грамоте Владимира Андреевича Любутск завещан на определенных условиях старшему сыну серпуховского князя, Ивану Владимировичу («благословилъ еси сына князя Ивана, дал… ему князя великого удела Василья Дмитреевича Козелеск…, Гоголь, Олексин, куплю, Лисин. А отъимется какими делы Козелеск, и в Козелска место сыну князю Ивану Любутеск с волостми» – ДДГ. С. 47). С. М. Кучиньский (Kuczinski S. M. Ziemie Czernihowsko-Siewierskie pod rzadami Litwy. S. 194) считает, правда, упоминание Любутска в духовной не более чем претензией Владимира Андреевича на владение городом.
Между первым и вторым походами Олега Ивановича на Любутск обозначилось другое направление конфронтации с Литвой, смоленское.
В 1395 г. Витовт захватил смоленский удел, наследственный суверен которого, великий князь Юрий Святославич был женат на дочери Олега Ивановича и «бе в то время… у тестя своего» [474] . В 1399 г. армия Витовта была разгрома татарами
на Ворскле, и в 1401 гг. Олег Иванович, воспользовавшись ослаблением Литвы, вернул смоленский стол Юрию Святославичу, лично возглавив поход [475] . Вторично и навсегда Юрий Святославич лишился Смоленска в 1404 г., но произошло это, заметим, после кончины рязанского тестя.474
ПСРЛ. Т. 15. Стб.457.
475
ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 390–391; Т. 18. С. 148–149; Т. 25. С. 231. Известный историк Смоленщины полагал, что роль Олега Ивановича была второстепенной: Голубовский П. В. История Смоленской земли до начала XV в. Киев, 1895. С. 179–180. Летописный же рассказ свидетельствует, что смоленский стол был обретен именно благодаря военному вмешательству Рязани. Наиболее красочный рассказ содержит Никоновская летопись (ПСРЛ. Т. 11. С. 184), хотя целый ряд деталей (участие союзных Олегу Ивановичу князей пронского и муромского) не относится к числу достоверных (Кузьмин А. Г. Рязанское летописание. С. 242).
Оценивая ситуацию вокруг Смоленска, А. Е. Пресняков увидел в действиях рязанского князя полную самостоятельность, шедшую вразрез политики Москвы [476] .
На самом деле, с одной стороны Василий Дмитриевич, не считая недолгого, между 1405 и 1408 гг. «розмирья» с тестем [477] , постоянно пребывал в союзниках литовского князя, назначив его в двух духовных грамотах опекуном своей семьи [478] и утвердив, как минимум одну из них, в Вильно [479] . Формальным признанием Москвой прав Литвы, а не Юрия Святославича, на смоленское княжение можно считать два визита московских родственников к Витовту в Смоленск после включения его в состав Великого княжества Литовского: самого великого князя (1396) и его жены Софьи Витовтовны с детьми (1398) [480] .
476
Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. С. 170.
477
Селезнев Ю. В. «А переменит Бог Орду…». С. 69–70.
478
ДДГ. С. 59, 62 («А приказывыаю своего сына, князя Василья, и свою княгиню, и свои дети своему брату и тистю, великому князю Витовту, как ми рекл, на Бозе да на нем, как ся имеет печаловати»).
479
Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV вв. Т. 1. С. 89–91.
480
ПСРЛ. Т. 25. С. 226, 228. Первое свидание Витовта с московской родней в Смоленске произошло еще в 1393 г. (Барбашев А. Витовт и его политика до Грюнвальдской битвы (1410 г.) (Записки историко-филололгического ф-та СПб. ун-та. Т. 15). СПб., 1885 С. 90).
С другой стороны, именно на время рязанско-литовского противостояния вокруг Смоленска приходятся два показательных брака.
В 1400 г. в Москве состоялась женитьба младшего брата Василия Дмитриевича, звенигородского и галицкого князя Юрия Дмитриевича на дочери Юрия Святославича, Анастасии Юрьевне, внучке Олега Ивановича Рязанского по матери [481] . В следующем, 1401 г. другая внучка рязанского князя, дочь Федора Ольговича, Василиса (Васса) вышла замуж за князя Ивана Владимировича, старшего сына серпуховского князя Владимира Андреевича [482] , союзника и ближайшего родственника Василия Дмитриевича.
481
ПСРЛ. Т. 25. С. 229.
482
ПСРЛ. Т. 25. С. 231.
Так что родство и союз московского князя с Витовтом не стали препятствием для укрепления связей через браки московских и рязанских Рюриковичей.
К 1402 г., году кончины великого князя рязанского Олега Ивановича, последний, как видим, смог вернуть себе рязанские владения на правобережье Оки, отошедшие Москве по докончанию 1381 г., военными и политическими действиями дезавуировав унизительный для Рязани договор и восстановив status quo в московско-рязанских отношениях по ситуации до Куликовской битвы, вернул смоленское княжение своему ближайшему родственнику и проводил достаточно энергичную и независимую от Москвы политику в отношении Орды и Литвы. Мнение А. Е. Преснякова о том что «политика великого князя Олега потерпела полное и решительное крушение» и «вся энергия, затраченная Олегом на борьбу с Литвой, пропала даром» [483] , справедливое в исторической перспективе, тем не менее, не кажется таковым относительно времени правления Олега Ивановича.
483
Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. С. 169–170.
После успешного решения «смоленского вопроса», в 1402 г. Олег Иванович отправил рязанские дружины на Брянск. Возможно, акция носила карательный характер: наместником Витовта в только что возвращенном Юрию Святославичу Смоленске сидел брянский князь Роман Михайлович, вместе со своими боярами оказавший ожесточенное сопротивление сторонникам возвращения на княжение смоленского князя. А. А. Горский, однако, полагает, что поход Олега Ивановича мог иметь и более серьезную внешнеполитическую мотивацию. Брянское княжество, сильнейшее из государственных образований, сложившихся после распада Черниговского княжества, еще в 90-е гг. XIII в. попало под власть смоленских Рюриковичей. Они рассматривали Брянск как собственный удел, и, вернув родовой Смоленск зятю, Олег Иванович, возможно, получил от Юрия Святославича право на брянский удел. В таком случае поход 1402 г. надо рассматривать как попытку реализации такой договоренности князей-родственников [484] .
484
Горский А. А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII – начало XV вв.) // Средневековая Русь. Вып. 1. М., 1996. С. 77, 93–95.
Поход возглавил не сам великий князь рязанский, как это бывало почти всегда ранее, а его сын, Родослав Ольгович. Выступление полков не могло начаться ранее первой декады мая, когда просыхают дороги, а 5 июля Олег Иванович скончался. Возможно, назначение сына на пост главнокомандующего для Олега Ивановича (даже первый раз упомянутого как участника военного похода) [485] было связано с нездоровьем и преклонным по русским средневековым меркам возрастом [486] ; всего годом-двумя ранее Олег Иванович лично водил рязанцев на Смоленск.
485
Впервые имя Олега Ивановича упоминается в 1353 г. во время похода рязанцев на Лопасню, причем хотя «князь… велики… еще тогда млад был», но уже принял участие в походе «с своими рязанцы» то есть явно вышел из младенческого возраста (ПСРЛ. Т. 15. Стб. 63; Т. 18. С. 98–99).
486
Великий князь рязанский, которому к моменту кончины было около 60 лет, по тогдашним понятиям должен был принадлежать к глубоким старикам. При средней продолжительности жизни на Руси в 30–35 лет те, кто доживал до 60 вплоть до XVIII в. составляли всего 0,33 % общего числа здравствующих современников. Подробнее: Козюба В. Средняя продолжительность жизни взрослого населения Древней Руси (историко-археологический и демографический аспекты). С. 125, 127.