После Куликовской битвы

Для нашей темы, связанной с судьбой московско-рязанско-литовских отношений после Куликовской битвы особого внимания заслуживает операция «окупа» сына рязанского князя из Литвы. Суровые условия содержания пленника могут быть объяснены ожесточением Витовта относительно наступательной политики рязанского князя в отношении Смоленска. Надо также помнить, что, возможно, огромные денежные контрибуции были частью внешней политики Витовта, неслучайно имевшего на Руси репутацию корыстолюбца. Среди прочих грешников, оказавшихся в аду «ради… лихоимъства и сребролюбия и немилосердия» преп. Пафнутий Боровский «виде… во огни… Витовта краля и мурина (беса. – А. Л.)… емлюще руками изо огня златница и в рот мечущу ему и глаголющее сице: «Насытися, окаянне» [514] .

514

Житие преп. Пафнутия Боровского, писанное Вассианом Саниным. Изд. А. Кадлубовский. Нежин, 1898. С. 39.

После страшного поражения 1399 г. от татар на Ворскле военная мощь Литвы была значительно ослаблена, а в 1402 г., в год похода рязанцев на Брянск и пленения Родослава Ольговича, Витовт был занят очередным обострением отношений с Орденом, доверив оборону своих восточных владений младшим Гедиминовичам [515] , князьям Семену-Лугвеню Ольгердовичу и Александру Патрикеевичу Стародубскому, которые и пленили сына рязанского князя. Последнее обстоятельство, кстати, не помешало год спустя заключению брака между младшим братом Василия Дмитриевича, Андреем Дмитриевичем, и дочерью стародубского князя [516] .

515

Prochaska A. Krol Wladyslaw Jagello. Krakow. 1908. T. 1. S.193.

516

ПСРЛ. Т. 6. Вып. 2. М., 2001. Стб. 11; Т. 8. М., 2001. С. 76 (здесь указано имя дочери, Аграфена).

Впечатляет и огромная сумма, выплаченная за освобождение Родослава Ольговича – 2000, а по другим данным 3000 рублей. «Окуп», запрошенный Витовтом за рязанского пленника, составлял от половины до двух третей ежегодного общерусского «выхода» в Орду. Сразу после Куликовской битвы он исчислялся в 4000 рублей, а к концу столетия достиг 7000 за счет присоединения к Москве новых уделов, и из этой суммы на Рязань приходилось всего 750 рублей [517] .

Таким образом, сумма выкупа трех – четырехкратно превышала ежегодную дань Рязани Орде, выплату которой, естественно, никто не отменял, и ее надо было производить параллельно литовскому «окупу». И повторимся, речь шла о судьбе старшего из сыновей Олега Рязанского, ответственность за судьбу которого неожиданно пала на плечи младшего.

517

Селезнев Ю. В. Мобилизационный потенциал Руси в конце XIV–XV вв. (к постановке проблемы) // Н. И. Троицкий и современные исследования историко-культурного наследия Центральной России. Т. 2. Тула, 2002. С. 50; Он же. «А переменит Бог Орду…». С. 92–93; Горский А. А. Москва и Орда. С. 134.

Летописи зафиксировали и несравненно большую сумму «окупа». В 1371 г. Дмитрий Иванович заплатил в Орде долг в 10 000 рублей князя Ивана, сына великого князя тверского Михаила Александровича, увезя его с собой в Москву [518] . Великий князь московский при этом руководствовался в первую очередь практической целесообразностью, намереваясь сделать из тверского княжича предмет политического торга с его отцом. Сравнивая финансовые возможности Москвы и Твери, C. М. Соловьев отметил, что «важно…, что тверской князь принужден был задолжать… 10 тысяч, а московский князь имел средства выкупить его – борьба была неравная!» [519] .

518

ПСРЛ. Т. 25. С. 187.

519

Соловьев С. М. История россии с древнейших времен. Кн. 2. С. 263.

Трудно сказать что-либо определенное о финансовых возможностях Рязани, но, как и у Твери, они были несопоставимы с московскими. Известно, с какой ужасающей периодичностью подвергалась татарским погромам Рязанская земля [520] , и это не считая ударов со стороны Литвы и Москвы. Положение Москвы, безо всякого сомнения, выглядело более надежным. Только с Новгорода после похода 1386 г. великий князь Дмитрий Иванович получил восемь тысяч рублей, не считая задолженности по ордынскому «выходу» [521] и такую же сумму тремя годами ранее московский князь оставил в Орде, противодействуя попыткам Александра Михайловича Тверского перехватить ярлык на великое княжение [522] .

520

Селезнев Ю. В. Русско-ордынские конфликты XIII–XV вв. С. 54, 62, 75, 80, 83, 99. 102, 105–108, 110, 116–117.

521

ПСРЛ. Т. 8. С. 50–51 («осмь тысящ рублев и черной бор князю великому с них взяти»); ср. ПСРЛ. Т. 25. С. 212–213.

522

ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 339; Т. 16. Стб. 130.

Сама операция по выкупу плененного Родослава Ольговича, возможно, проходила с финансовым участием и при посредничестве московского князя. Василий Дмитриевич неоднократно «окупал» почетных пленников. В 1390 г. послами московского князя был выкуплен плененный Витовтом смоленский князь Глеб Святославич [523] , а около интересующего нас времени Василий Дмитриевич выкупил у того же Витовта попавшего в литовский плен знатного ордынского вельможу [524] .

523

Барбашев А. И. Витовт и его политика до Грюнвальдской битвы (1410 г.). С. 53. Прим. 44.

524

Почти семьдесят лет спустя от великого князя московского Ивана III бежал некий «татарин Киреи Кривои, холоп великого князя купленои, а купил еще деда Киреева Мисюря князь велики Василеи Дмитреевич у своего тестя великаго князя Витовта» (ПСРЛ. Т. 15. Стб. 395). Возможно, именно этого Мисюря, служившего в Орде в 1375 г., упоминает Тверская летопись: «Того же лета князь Василии посылал…в Орду на Всеволода, и тамо без соуда выдали князя… и Мисюрь привел его во Тверь» (ПСРЛ. Т. 15. Стб. 67. В публикации имя напечатано со строчной буквы).

Кроме того, все предшествующие годы Литва и Рязань пребывали в состоянии войны, и в таком случае посредничество Василия Дмитриевича в деле выплаты «окупа» было для Рязани неизбежным. Когда в 1426 г. Витовт ходил ратью на Псков, принудив псковичей на выплату «мзды тысячю рублев», то в Вильно деньги отвозил псковский посадник в сопровождении московского посла, специально прибывшего во Псков для сопровождения «мзды» ко двору Витовта [525] .

Кроме кровнородственных мотивов подтолкнуть московского князя к участию в судьбе рязанского родственника могли и чисто практические цели. Связанный с Витовтом и родственными узами, и политическим соглашением, Василий Дмитриевич, как полагал Л. В. Черепнин, «молчаливо поддерживал те силы, которые могли противостоять намечавшемуся литовскому захвату русских областей» [526] . Родослав Ольгович, как помним, был пленен в районе Любутска, накануне рязанского похода утерянного московскими Рюриковичами и отошедшего к Литве.

525

ПСРЛ. Т. 5. Вып. 1. С. 38–39; Вып. 2. С. 41–42.

526

Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Т. 1. С. 82.

Говоря о возможном участии Москвы в выкупе из Литвы рязанского князя, обратим внимание на показательную единицу расчета «окупа», рубль. В интересующее нас время на Руси это были клейменые серебряные слитки около 200 г серебра или два слитка половинного веса, полтины, которые изготавливались централизованно в Москве из серебра, собранного с удельных княжеств для выплаты дани в Орду [527] . Существовали в это время и литовские рубли, в серебряном эквиваленте почти идентичного московским веса [528] , что должно было облегчать взаимные расчеты. Само же Рязанское княжество в княжение и Олега Ивановича, и Федора Ольговича собственной монеты не чеканило [529] : когда в 1428 г. Витовт встречался на территории Литвы с великим князем Иваном Федоровичем, то получил от рязанского князя «много подарков, коней, соболиные меха и татарские монеты» [530] .

527

Орешников А. В. Русские монеты до 1547 года и материалы по истории русской нумизматики доцарского периода. М., 2006. С. 318; Кистерев С. Н. Рубль Северо-Восточной Руси до начала XV в. // Очерки феодальной России. Т. 3. М., 1999. С. 31–84.

528

Бектинеев Ш. Литовско-татарская денежновесовая система // Славяне и кочевой мир. Средние века – раннее Новое время. М., 1998. С. 18–19.

529

Орешников А. В. Русские монеты до 1547 года и материалы по истории русской нумизматики доцарского периода. С. 73–77.

530

Цит. по: Барбашев А. Витовт. Последние двадцать лет княжения. 1410–1430. СПб… 1891. С. 198–199.

Таким образом, резкий поворот во внешней политике Рязанского княжества, зафиксированный докончанием 1402 г., возможно был связан с неожиданно возникшими финансовыми обязательствами нового рязанского великого князя, Федора Ольговича, своему московскому шурину, взявшему на себя «окуп» из литовского плена первенца скончавшегося Олега Ивановича Рязанского. Это мог быть тот рычаг давления, который и повернул Рязань, формально еще более века сохранявшую самостоятельность, целиком в русло Москвы.

Возможно, этот долг рязанского великого князя московскому или его часть был погашен более полувека спустя. Между 1456 и 1462 гг., в княжение сына Василия Дмитриевича, Василия Васильевича Темного, к Москве перешла едва ли не половина территории Рязанского княжества. Границы новых московских владений зафиксированы в московско-рязанском докончании 1483 г., а само приобретение названо «куплей» [531] . Актуализация двадцатилетие спустя более раннего приобретения и целый ряд иных договоренностей, связанных с распределением полномочий между Москвой и Рязанью на Верхнем Дону, очевидно диктовалась резким изменением политической обстановки на южнорусском пограничье, концом золотоордынского ига в 1480 г. и необходимостью организации обороны на новых принципах и в новой внешнеполитической обстановке [532] .

531

ДДГ. С.285, 288–289.

532

Подробнее см. гл.6 настоящего издания.

Мы можем осторожно предположить, что в конце княжения Василия Темного произошел перевод финансовых обязательств Рязани московским князьям начала XV в. в земельные.

В истории складывания домениальных владений московских Рюриковичей известны подобного масштаба крупные территориальные приобретения, также называвшиеся «куплями» и, как и рязанская «купля» докончания 1483 г. юридически зафиксированные много лет спустя после заключения сделки. Речь идет о так называемых «куплях Ивана Калиты», приобретениях в Галицком, Белозерском и Углицком уделах. Как и рязанская «купля», не упоминаемая в духовной Василия Темного, они также не попали в духовную Ивана Калиты и впервые фигурируют в духовной только его внука, Дмитрия Ивановича.