После Куликовской битвы
Шрифт:
На этот раз удача отвернулась от Рязани. «Побиша литва рязанцев, а князя Родослава изнимаша и приведоша его с нужею к Витовту и сковаша его и ввергоша в темницу, и пребысть в нуже тои великои 3 лета, дондеже Витовт взя на нем… окупа и отпусти его». Сумма «окупа», указанная в летописях, колеблется от 2 тыс. [487] до 3 тыс. [488] рублей. Случайно или нет, но пленен был Родослав Ольгович под Любутском, утерянным его краткосрочным владельцем, Владимиром Андреевичем Серпуховским, около этого времени.
487
ПСРЛ. Т. 25. С. 232.
488
ПСРЛ. Т. 18. С. 150; Т. 28. С. 52–53.
Традиционно считается, что старшим сыном Олега Ивановича был наследовавший рязанский «стол» в 1402 г. Федор Ольгович [489] . Однако, как кажется, первенствующим в семье рязанского князя был все-таки Родослав, в момент кончины отца находившийся, как видим, в литовском плену.
Первое упоминание имени сына Олега Ивановича относится к 1386 гг., когда Родослав «прибежа» из Орды в Рязань [490] . Что делал Родослав Ольгович в Орде, когда и при каких обстоятельствах там оказался, летопись не сообщает, но высказывалось мнение, что в ханской ставке рязанский княжич удерживался в качестве заложника [491] .
489
Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 гг. Т. 1. С. 592; Баумгартен Н. К. К родословию последних великих князей Рязанских // Летопись Историко-родословного общества в Москве. Вып. 3(11). М., 1907. С. 5.
490
ПСРЛ. Т. 15. Стб. 153. В Никоновской летописи оно отнесено к «зиме» этого года (ПСРЛ. Т. 11. С. 91).
491
Кузьмин А. Г. Рязанское летописание. С. 233.
492
Селезнев Ю. В. «А переменит Бог Орду…». С. 39.
Обратим внимание на то, что три последних «аманата» были старшими сыновьями в великокняжеских семьях и, следовательно, прямыми наследниками родовых «столов». Василий Дмитриевич станет великим князем московским в 1389 г., Александр Михайлович, носивший кстати прозвище Ордынец [493] , был старшим из здравствующих сыновей княжившего в Твери Михаила Александровича [494] , равно как и Василий Дмитриевич Кирдяпа – старшим сыном суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича [495] .
493
Оно объясняется долгим пребыванием князя в Орде: Борзаковский В. С. История Тверского княжества. Тверь, 1894. С. 171.
494
Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 гг. Т. 2. С. 496–497. Князь скончался в 1389 г. и тверской «стол» в 1400 или 1401 гг. перешел его младшему брату, Ивану Михайловичу.
495
Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период. с 1238 по 1505 гг. Т. 2. С. 424–425.
Надо заметить, что трое последних, так или иначе, оказались в Орде в связи с событиями 1382 г. Нижегородский князь был задержан Тохтамышем непосредственно во время набега на Москву, Василий Дмитриевич в том же году был послан в ханскую ставку отцом, тверской князь тогда же ездил к Тохтамышу с сыном и вернулся в Тверь, а Иван Михайлович был, как и прочие, удержан в Орде на несколько лет.
Следуя этой логике, рязанским заложником в Орде должен был также быть старший, а не младший из сыновей великого князя Олега Ивановича. И им, очевидно, был не Федор, а Родослав Ольгович. При каких обстоятельствах он оказался в ставке Тохтамыша неизвестно, но и для Родослава Ольговича, скорее всего, это был тоже набег 1382 г. – князь мог быть насильно удержан Тохтамышем либо во время переговоров с Олегом Ивановичем перед походом на Москву, либо каким-то образом захвачен татарами во время разгрома Рязани на обратном пути от Москвы.
Возвращаясь к Брянскому походу рязанцев 1402 г. отметим, что, учитывая серьезность операции и ее политическую значимость, коль скоро прав в своих предположениях А. А. Горский, возглавить полки должен был все-таки не младший, а старший из рязанских князей [496]
Если все вышеизложенное верно, то Родослав Ольгович только по стечению обстоятельств не сумел в 1402 г. после кончины Олега Ивановича воспользоваться правом первородства, поскольку летом этого года находился в литовском плену. При этом в Рязани он продолжал считаться князем. В московско – рязанском докончании 1402 г. Василий Дмитриевич обязуется «не вступатися» «в землю Рязанскую и во все князи в рязанские» [497] , т. е. совместное владение двух сыновей скончавшегося Олега Ивановича, занявшего рязанский стол Федора Ольговича и находившегося в момент заключения договора в плену Родослава Ольговича. В интитуляции двух грамот племянника Родослава Ольговича, великого князя рязанского Ивана Федоровича на «придачи» Солотчинскому монастырю 2-й четверти XV в. имя Федора Ольговича стоит впереди имени брата, [498] но вероятно не в силу старшинства, а потому, что первый титуловался с 1402 г. великим князем, а второй после возвращения в Рязань из плена в 1405 г. просто князем [499] .
496
А. А. Горский предположил, что в случае военного успеха Рязани Брянский удел, возможно, был бы отдан отцом Родославу Ольговичу. (Горский А. А. Брянское княжество в политической жизни Восточной Европы (конец XIII – начало XV вв.). С. 94).
497
ДДГ. С.53.
498
АСЭИ. Т. 3. М., 1964. С. 356, 368 («Се яз, князь велики Иван Федорович, придал есмь… как придал… дед мои князь велики Олег Иванович… и потом отец мои князь велики Федор Олгович, и дядя мои, князь Ро[до]слав Олгович…»).
499
Аналогичным образом в конце XV в. в Рязани титуловались братья-соправители, Иван Васильевич великим князем рязанским, Федор Васильевич князем рязанским. (ДДГ. С. 329–341), но с принципиальной разницей, что титулование отражало и возрастное старшинство, и соответствующий ему соблюденный порядок наследования «стола».
Два года спустя после возвращения из Орды в Рязань, в 1407 г., Родослав Ольгович скончался [500] , и это третье и последнее упоминание сына великого князя рязанского Олега Ивановича на страницах русских летописей.
Олег Иванович, первый из рязанских суверенов, носивший титул великого князя рязанского [501] , был последним на Руси великим князем, известным под «непрямым» языческим именем: крестильное имя Олега Ивановича в летописях фигурирует один единственный раз, в статье о его кончине [502] . Двойное имянаречение, «княжим» («русским», «мирским») и крестильным, взятым из святцев именами в княжеской среде исчезает к концу XIII в., сохраняясь позднее только в Рязанской земле [503] .
500
ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 135.
501
Горский А. А. Русская земля в XIII–XIV вв. Пути политического развития. М., 1996. С. 51.
502
«6910…
месяца июля в 5 день преставися князь велики Олег Ивановичъ Рязаньскии, во иноцех и схиме, нареченный в святом крещении Иаков, а в мнишеском чину Иаким». (ПСРЛ. Т. 11. С. 188; Ср. Т. 18. С. 150; Т. 25. С. 231–232).503
Комарович В. Л. Культ рода и земли в княжеской среде XI–XIII вв. // ТОДРЛ. Т. 16. М.; Л. 1960. С. 89. Автор не совсем прав – одного из сыновей Владимира Андреевича Серпуховского, появившегося на свет позднее рязанского князя, в 1388 г., звали Ярославом-Афанасием (ПСРЛ. Т. 25. С. 214), и последним носителем «княжого» имени среди Рюриковичей был именно он.
Имя «Олег» традиционно для дома черниговских Рюриковичей [504] , из которого вышла династия рязанских князей. В известной степени прямым политическим предшественником Олега Ивановича надо считать его тезку, рязанского князя Олега Ингваревича, при котором «оформилось владычество Орды над Рязанью, ордынские чиновники «изочли» Рязанскую землю… была установлена татарская власть» и «как бы заново началась история Рязанской земли» [505] . От сына последнего, Романа Ольговича, погибшего в Орде, собственно и пошла династия рязанских князей [506] .
504
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Выбор имен у русских князей в Х-XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. М.,2006. С. 104–107. Ср.: «Без имени (Олег. – А. Л.) не обходилось почти не одно поколение Рюриковичей XI–XIII вв.» (Комарович В. Л. Культ рода и земли в княжеской среде XI–XIII вв. С. 91).
505
Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. С. 157–158.
506
Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период. с 1238 по 1505 гг. Т. 2. С. 572–573.
Даже отрешившись от давнего спора о том, кто же из рязанских князей с именем Иван был отцом Олега Ивановича, согласимся с мнением А. Ф. Литвиной и Ф. Б. Успенского о «стратегической» подоплеке имянаречения в княжеской среде, когда «выбор имени…был попыткой задать династическую судьбу ребенка… репликой правителя, обращенной в будущее» [507] . Возможно, таким имянаречением сына рязанский князь, либо Иван Иванович Кортопол, либо Иван Александрович [508] заявил о своих династических претензиях на «черниговское наследство».
507
Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. К стратегии наименования у Рюриковичей XII в. (наречение племянника по живому дяде) // Ruthenica. Т. 2. Киiв, 2002. С. 126.
508
А. В. Экземплярский твердо считал отцом Олега Ивановича князя Ивана Александровича, сидевшего на рязанском столе с 1344 г. (Экземплярский А. В. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период, с 1238 по 1505 гг… Т. 2. С. 582. Прим.582), хотя и не дает никакого объяснения наличию у него двух христианских имен, «Иван» и «Василий», под которыми последний фигурирует в летописях (Подробнее см.: Кузьмин А. Г. Рязанское летописание. Сведения летописей о Рязани и Муроме до середины XVI в. С. 203–204). О принципиальной возможности двойного христианского имянаречения князя: Литвина А. Ф., Успенский Ф. Б. Сколько христианских имен могло быть у князя Рюриковича? // Оппозиция сакральное / светское в славянской культуре. М., 2004. С. 180–213.
В известной мере имя «Олег» было на Руси нарицательным. В Лаврентьевскую летопись, написанную в 1377 г. в Суздале для суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича вставлены три не имеющих никакого отношения к летописному изложению известных литературных памятника, среди которых – послание XII в. великого князя киевского Владимира Мономаха дальнему предку Олега Ивановича Рязанского и его тезке, Олегу Святославичу Черниговскому. Последний, известный «Гориславич» «Слова о полку Игореве» – своеобразный антигерой сочинения, причем не только Мономаха, носитель не лучших черт нрава и характера [509] .
509
Впрочем, А. В. Соловьев полагает известный образ князя в «Слове о полку Игореве» не столь негативным: Соловьев А. В. Политический кругозор автора «Слова о полку Игореве» // ИЗ. М., 1948. Т. 25. С. 75, 88.
А. А. Горский предположил, что сочинения Мономаха, включая и упомянутое письмо, были заимствованы составителем летописи из архива заказчика свода, князя Дмитрия Константиновича Суздальского [510] . Не было ли включение послания в летопись, написанную для тестя Дмитрия Ивановича накануне Куликовской битвы своеобразной политической аллюзией современнику Дмитрия Константиновича и потомку Олега Святославича, Олегу Ивановичу Рязанскому, постоянному политическому оппоненту московского зятя заказчика свода? В. А. Кучкин отмечал резко-негативное отношение к Олегу Ивановичу в памятниках русской литературы, созданных после нашествия Тохтамыша [511] , но определенная репутация «строптивого» рязанского князя сложилась в Москве гораздо ранее событий лета 1382 г.
510
Горский А. А. К вопросу о судьбе произведений Владимира Мономаха // Неисчерпаемость источника. К 70-летию В. А. Кучкина. С. 117 и след.
511
Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV в. С. 270. Следует все же уточнить, что речь должна идти о памятниках московского происхождения.
Несомненно, политический смысл содержало и наречение первенца Олега Ивановича, как и его отца, «непрямым» именем. Христианское имя Родослава Ольговича вообще не известно, и он так и останется в русской истории последним претендентом на великокняжеский титул с языческим именем.
В отличие от имени «Олег», достаточно широко распространенного, имя «Родослав» относится к числу редких [512] . Такая устойчивая приверженность старой традиции двойного имянаречения в семье рязанских Рюриковичей, практически везде на Руси давно изжитой, сочетается с подмеченным С. Б. Веселовским архаизмом формуляра рязанских грамот [513] , возможно, отражавшим архаизм не только великокняжеской канцелярии, но и устройства рязанского двора. С имянаречением старшего сына Родославом рязанский князь связывал политические планы, о которых мы можем только догадываться.
512
Н. М. Тупиков отмечает в своем справочнике всего два случая употребления этого имени (Тупиков Н. М. Словарь древнерусских личных собственных имен. М., 2005. С. 388, 775), но на самом деле их было больше. Например, в Ипатьевской летописи под 6672 г. упоминается боярин черниговского князя Олега Святославича, Иван Радьславич (ПСРЛ. Т. 2. С. 523), а у митрополита Феогностабыл некий протопоп с «непрямым» именем «Ратьслав» (ПСРЛ. Т. 25. С. 170).
513
Веселовский С. Б. К вопросу о происхождении вотчинного режима. М., 1926. С. 52–58; Он же. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947. Т. 1. С. 118–121.