Последний Герой. Том 1

— И вам здрасте, Оксана Геннадьевна, что за кипиш?

— Ты какого лешего из больнички свинтил?

— Выздоровел, а что? Вы мне апельсинчиков хотели привезти? Спасибо, я уже в форме.

— Ты что такой дерзкий вдруг стал? — вскинула бровь майорша, подойдя ближе, и оценивающе стала разглядывать, будто видела впервые.

Хотя память Максимки мне подсказывала, что пересекались они, то есть, мы, неоднократно и… и он даже запал на Кобру. Ну, пострел, ну дает… А что?.. Хоть в чём-то он молоток: «танцевать» — так королеву.

От нее пахнуло духами. Не сладковатой приторностью, не женской легкостью, а парфюмом с запахом самки.

— Головой ударился, немного переклинило… в правильную сторону, так сказать, — прищурился я. — Привыкайте, теперь всегда такой буду.

— Ну-ну… знаю я вас, таких, только на словах горазды. Я чего пришла-то, Морда приказал найти тебя срочно. Озадачить оперов моих разыскать.

— Чёй-то?.. За побег из больнички теперь у вас срок дают?

— У кого — у вас?

— У нас…

— Странный ты, Яровой… — всё сканировала меня немигающим взглядом Кобра… — Нет, просто там завотделения звонил, еще видос скинули с твоими подвигами.

— Видос?

— Ну да, с камер наблюдения.

— В больнице по камерам наблюдают? Как в режимной психушке?

Кобра опять недоуменно вскинула бровь, а я сразу выкрутился:

— Да шучу, шучу, конечно, я знаю, что там камеры. Три штуки.

По взгляду майорши я понял, что не угадал. И отмахнулся:

— Много, короче… Ну а в чем вопрос?

— Как в чем? Ты там человека ограбил, раздел. Все зафиксировано.

— Ну во-первых, не ограбил, а поменялся одеждой, я ему пижаму подогнал, новую, с карманами. Это уже не грабеж получается, а самоуправство. Но без заявы нет состава. Заява есть? Терпила имеется?

Пауза. Женщина молчала.

— Нет, — ответил я вместо собеседницы. — И не человек это был, а Венька Пианист.

— Пианист? — удивилась Кобра, то ли моему напору и прозорливости, то ли услышанному прозвищу. — Вот гаденыш, не успел откинуться, уже опять старушек щиплет. И когда уже кошельки таскать перестанут?

— А деньги в чем носить? — удивился я.

— Ну и шутки у тебя, Яровой, — поморщилась Кобра. — Лучше молчи, если петросянить не умеешь.

Этот вопрос был не шуткой, но вслух говорить такого нельзя.

— И что мне с тобой делать? — вздохнула Оксана Геннадьевна. — Я же тебя нашла, так что теперь пойдем к начальнику сдаваться.

И взгляд такой усталый, мол, ну куда деваться. Ну, куда — это мы придумаем.

— Лучше до дома меня докинь.

— А ты не охренел ли? — снова вскинула бровь она.

— Охренел, но буду благодарен, если подвезешь.

— С чего вдруг?

— По-братски. Как майор майо… э-э… Будущего коллегу.

— Тоже мне коллега, полмента с кокардой, внутренняя служба, блин.

— Я опером буду. В отдел к себе возьмешь?

— Кого? Ха! тебя?..

Но она не рассмеялась, а снова прищурилась. Понятно, чует своего, только не бьётся у нее пока одно с другим. Ну, ничего, склеим.

— Короче, — невозмутимо проговорил я. — Поехали, по дороге расскажу.

Я встал и направился к выходу.

— Стоять! — рявкнула Кобра. — Ты куда собрался?

Я обернулся и проговорил:

— Жду тебя на парковке, Оксана Геннадьевна, — а после тихо добавил: — Ты же не стукачка… Да? Своих не сдаешь…

И вышел, а слушая, как каблуки бодро цокают за мной, еще расслышал бормотание:

— Господи… Я не верю, что это делаю…

Сказала она это тихо, но слух у меня нынешнего, что у молодого пса.

— Ладно, — уже громче проговорила женщина. — Поехали… Только в одно место сначала заскочим. Выходим из отдела по одному, встречаемся у моей машины.

Хотел спросить, какая у неё тачка, но не стал — не хватало ещё себя палить. Раз уверена, что все её авто знают — значит, машина зачетная. На улице разберусь.

Спустился на первый этаж первым. Подошёл к вертушке, приложил пластик к считывателю. Пискнуло. Прошёл дальше. Постовой — тот самый «сивуч» у входа — и ухом не повёл.

Прав был Ляцкий. Молодёжь нынче не та. Ни огонька, ни рвения. Блеск только один — на экране смартфона.

Вышел на улицу, раздумывая, по какому такому адресу Кобра меня повезет, что я ей скажу? Не знаешь ли ты, где я живу? Думал, прокачусь по городу — авось что-то и всплывёт в памяти. Как с кабинетом вышло: только на порог ОВД — и ноги сами понесли. Но город не ментовка, тут можно и часами кружить, да всё без толку. Ладно… Если ничего не вспомню — попрошу высадить где-нибудь у магазина.

А вообще, раз я молодой лейтенант, и живу, вроде, не с родителями — значит, должен обитать где-то в общаге ведомственной. Есть такая в городе, была, по крайней мере. Если что, туда двину.

Точно не с мамкой проживаю, потому как в телефоне ни одного сообщения в духе «купи хлеба» или «не забудь за квартиру заплатить». Значит, сам по себе. Это уже плюс.

На парковке машины выстроились, как на смотре: от крошечных «мини-куперов» до здоровенных джипов. Так-так. На чём же ездит Кобра? Интересно…

Тут мое внимание привлек «марковник» девяностых годов. Смотрелся в ряду, как старый солдат среди зализанных мажорчиков. «Марк 2» — цвета мокрый асфальт, движка два с половиной на двести кобыл. Кузов — девяностый, «самураем» мы его называли. Добрый аппарат из моей жизни, аж тепло стало по сердцу. У моего товарища был такой.

Подошел, потрогал капот.

— Ты тоже, брат, здесь залетный? Как и я…

Пик-пик! — прозвучала сигналка, и «Марк 2» замигал габаритами, возвещая, что двери разблокированы.

— Ты чего тут тачку гладишь? — спросила Кобра, распахивая водительскую дверь. — Фетишист, что ли? Падай.

— Нормальный аппарат, — хмыкнул я.

— А ты знаток, я смотрю, — иронично кольнула Кобра, заводя двигатель.

— Люблю мужские тачки, — кольнул я в ответ.

— С каких пор? Ах да-а… Дай угадаю, как головой ударился?

— Типа того.

Машина выехала на улицу и покатила в сторону центра.

— Так, щас в одно место заскочим, потом тебя докину, — рулила Кобра. — Морде ни слова, что я тебя видела. Но ты тоже давай, вопрос не затягивай, решай. Нарушение режима лечения дело такое — тебе больничный порежут и прогул влепят. А дальше — очередной залёт, и здравствуй, аттестационная комиссия. Пойдешь кассиром в «Пятерочку», и кто мне кофе варить будет?