Последний Герой. Том 1

— Дак своим недорого.

— Беру.

Сразу подумал: самое то — если массу набирать. Помнится, наши качки, что по подвалам тренировались, их десятками в себя заливали. Может, и мне в качалку пойти? Только не в стеклянную с «женскими» тренажёрами и по записи, а в нормальную, чтобы с железом, потом и мужским духом. Найти бы такой подвал…

Открыл свой кабинет, запустил комп. Звякнуло что-то — иконка со щитом и мечом. Всплыло в памяти: ведомственная программа. Через неё теперь и докладные, и справки, и приказы оформляются. Не как раньше — с кипой бумаг по кабинетам. Сейчас всё по сети уходит, подписи — электронные.

Что-то, наверное, в этом есть. Удобно? Как сказать.

Работы-то, если сравнивать, стало только больше. Память Максимушки подсказала: раньше бегал с бумагами — теперь сидишь и вбиваешь до посинения буковки да цифры. Бумажки те же, просто курсором, а не ногами. Но сам документооборот вырос до небес. Из сотрудников делают клерков, а начальство выдумывает очередные планы, отчёты, таблицы, приказы… Бухгалтерия, только с погонами.

Зашёл в свой раздел — а там уже насыпали штабных задач: подготовить одно, согласовать другое, составить третье. Думал, не разберусь. А как увидел знакомые документы — пальцы сами нашли, куда жать. Максимка, оказывается, не зря штаны просиживал, дело свое штабное знает. Спасибо и на том. Продежусь, выходит, штабистом, пока не переведусь.

Ковырялся с бумажками — и не заметил, как пара часов пролетела. Уже к Кобре пора, по любому все планерки закончились.

Встал из-за стола и понял — устал, как после пробежки. Лучше бы по дворам за уголовником гонялся, чем по этим иконкам и «вордам» тыкался. Не моё это — быть писарем.

Только я сборался на выход, как дверь распахнулась — и ввалился тип. Как мы говорили — на шарнирах. Молодой, наглый, с самодовольной рожей. Бородка барбершоповская, костюмчик моднявый — без единой складки, на запястье котлы золотом сверкают, не по зарплате явно. Сразу видно — парниша эффект любит и в бабках не ущемлен совсем.

— Слышь, там это… пункт плана надо снять, по линии потеряшек, — проговорил он небрежно, суя мне какие-то бумаги. — Кобра отправила.

А в памяти всплыло: Николай Шульгин. Старший оперуполномоченный. Мажорчик с гонором. Скользкий тип. Вот какие сейчас старшие опера, что петушки ряженые.

— Тебя стучаться и здороваться не учили? — упёрся я в него взглядом.

Глава 7

— О, я смотрю, ты у нас и вякать умеешь? — хмыкнул мажорчик, прищурившись.

— Во-первых, не «вякать», а «говорить», — отозвался я холодно. — А во-вторых, ещё и тебя научу, если нужно будет.

— Ярик, ты, гляжу, после удара головой борзый стал… это же я, — опер шагнул ближе, положил бумаги на стол. — На вот. Набей докладную на списание пункта 5.12 плана за второй квартал. И подпиши там всё, как обычно. За меня, если чё. Кобра с меня трясет, там уже просрочили.

— А мне за это что будет? — подыграл я, не отрывая взгляда.

— Вот именно что — ничего. Спокойно работай дальше. Бумажки свои перебирай. Ха…

— Жаль, — вздохнул я. — Не люблю спокойно. Предпочитаю — с огоньком. Так сказать, с перчинкой.

— Чего? — парень подвис, не понял сарказма, а потом принялся с удвоенной силой раздавать указания: — Слышь! Ты это… меньше болтай, ладно? Мне быстро надо. Короче, с обеда зайду, копию докладной заберу — Кобре отрапортовать, что пункт снят. Всё. Не затягивай.

— Погоди, Коля… — я прищурился. — Напомни-ка мне. Я за тебя раньше бумажки печатал? Да?

— Почему «печатал»? — усмехнулся самодовольно Шульгин. — Не «печатал», а печатаешь. До сих пор.

— Нет, — цокнул языком. — «Печатал». Прошедшее время. С обеда можешь не приходить. Сам строчи свои бумажки. Кончилась лафа.

Я взял лист, который принес Коля. Аккуратно и медленно подцепил его пальцами, поднял и… разорвал на мелкие клочки, а после смахнул в мусорную корзину. Снова медленно. Чтобы видел.

— Э! Охренел?! — выдохнул Шульгин, шагнул ближе.

Рука его пошла вверх — то ли леща хотел прописать, то ли просто показать, кто тут «старший».

Только я уже встал со стула. Мажорчик, конечно, был крупнее. Плечистый, холёный — природа физикой не обидела. А вот с мозгами — экономия, видать, вышла. Уверенный в себе бычок. Видно, привык, что всё сходит с рук. Но внешность моя обманчива. Совсем как у Марго с Заречной — та, что в девяностые бордель держала, — девочка-припевочка с виду, а такие дела мутила.

Вот и я: на вид — штабной, а внутри — тот же Лютый. Просто с обёрткой не совпадает пока.

Биться, конечно, я всерьёз не собирался. Всё-таки полиция, не подворотня. Нарушение служебной дисциплины мне сейчас вообще ни к селу. А вот проучить Коленьку — это надо. Без видимых телесняков и свидетелей, как говорится. Но так, чтобы запомнил.

Он уже был на расстоянии удара. Пацан к успеху шёл. Но я атаковал первым. Без лишнего замаха — короткий удар ногой, подъёмом стопы. Прямо по причинному.

Бил точно, но без перебора. Чтобы не до скорой, но главное — запомнилось.

Н-на!!!

Шульгина скрючило, как оловянного солдатика под паяльной лампой:

— У-у-у…

То не ветер воет — то опер стонет.

— Дыши, Коля, дыши, — уселся я обратно на стул.

— Урою… с-сука… — выдавил он, налившись краской и корчась от боли в позе Машкиной «собаки», только раненой. — Выцеплю… после работы… Хана тебе, я ж КМС по боксу… падла…

— Да ну? Целый КМС? Не похоже, — сказал я, демонстративно разглядывая его. — Настоящие спортсмены себя скромнее ведут. И котлы такие не носят.

В этот момент дверь кабинета распахнулась — и ввалился немолодой майор. Пухлый, с рыжеватыми усами, как у одного мультипликационного мышиного персонажа. Кажется, что ещё чуть-чуть — и скажет: «Сы-ыр-р!»

Начальник штаба, в этот раз на удивление услужливо и оперативно подсказала память. Власенко Василий Степанович. Человек Мордюкова, типчик трусоватый, начальству в рот заглядывает. Любит, чтобы всё делали за него, мастерски перекладывает работу на подчиненных. На себя ответственности не берёт — а сам при этом делает вид активный и деятельно-кипучий. Только занимается всем, кроме прямых обязанностей. Как говорится, корабль тонет, красим якорь.

— Чего это вы тут устроили?.. — Власенко удивленно пригладил усы и уставился на скорчившегося Шульгина.

— Василий Степанович, всё в порядке, — заверил я. — Это не то, что вы подумали.

— Ему плохо?

— Да нет, — замотал я головой, честно и искренне. — Шульгина икота мучила. Вот я и посоветовал позу «зю» принять. Помогает. Сам проверял. Главное — не дышать. Да, Николай? Ты как там? Проходит икота?

— С-су-у-ка-а… — прошипел тот еле слышно, как порванный ниппель.

Власенко, похоже, толком ничего не расслышал. Да и не стремился, впрочем. Принял мои слова за чистую монету, кивнул с облегчением — мол, не драка, и ладно. Он вообще по жизни предпочитал не вникать, особенно если пахло керосином. Любил повторять свою коронную: