Последний полёт. Книга первая: Исход

Слушая безэмоциональный рассказ Бабы Брундике- она, кстати, тоже входила в состав тех, кто должен был уйти на съедение- я понемногу охреневал. Предполагал ошибки нашего руководства и, как следствие, проблемы для рода, но не такой полнейшей катастрофы. И в чём-то она была права- наша "дружная" деревня, по сути, приказала долго жить. Даже если остатки рода переживут эту зиму (что уже под сомнением), наличие под боком враждебно настроенных чужаков добьёт к следующей. Тут нужно решать кардинально...

– Кто за главного сейчас?- поинтересовался.

– Так дед Микко- кто же ещё?!- немного удивлённо ответила баба Брундике. Интересно, чему она так удивилась, как будто это само собой разумеется, и без этого деда никак. Мне хоть Микко, хоть Пикко, хоть, и вовсе, Микки Маус, главное, чтобы человек был стоящий. Потому, надо бы познакомиться и пообщаться...

Забегая немного вперёд, оказалось, что этот Микко был старейшиной рода до Нисте, пока не одряхлел физически окончательно, но не умственно- это я сужу по моим последующим контактам с этим интересным человеком. И вот, когда жареный петух клюнул в темечко, оставшиеся в живых сразу вспомнили того, при ком жили- сравнительно, конечно- получше. Так обычно и бывает- это я уже вспомнил своё, выразить которое можно лишь нецензурно, из времён перестроечных...

– Баб Брунь, я после болезни почти никого не узнаю, а мне бы до этого деда Микко...

– Так чего, милок, молчишь, бабкины сказки слушаешь... Идём, идём!

Ну, если и сказки, то весьма страшные. Прямо как у братьев Гримм в их первоначальной версии. И послушать их было совершено необходимо, хотя бы теперь представление имею с кем и о чём говорить... Так что, следуй бабуля, а я за тобой.

Дед Микко оказался среднего роста, средней комплекции, с шикарной белой бородой и пигментными пятнами на лысом черепе. Он вообще выглядел каким-то средним, ничем не отличающимся от прочих стариков деревни, любящих погреть свои старые кости на завалинке в солнечный день. Пока не поднимал на собеседника свой цепкий умный взгляд, после которого враз начинаешь понимать, что не всё так просто с этим человеком, и личность он достаточно неординарная. Наверное, лишь болезни заставили его удалиться от дел (как очень скоро выяснилось- так оно и было, у него отказывали ноги), иначе я не понимаю, почему до сих пор с ним не знаком.

– Мир вашему дому,- привычно пожелал, едва переступив порог. И услышал из сумрака ответ мужским, и совершенно не старческим, голосом:

– Сомневаюсь... Но кто бы ты не был, если чтишь духов наших предков- проходи!

Вот так мы с ним и познакомились. Когда я представился, он уверенно кивнул головой:

– Я ждал тебя юный Кайр, а ты что-то не торопился... Располагайся.- и хлопнул ладонью по соседнему пеньку.

Ждал. Не торопился... Ну, дед даёт- на ходу подмётки рвёт. Я, оказывается, должен был бежать впереди собственного визга, потому что он меня, видите ли, ожидает. Мне, может, ещё и оправдываться начать: мол, не известили дурака вовремя- простите великодушно. Аж чем-то из другого мира повеяло, перекликаясь с поведением тамошних начальников... Но, поскольку уже с таким поведением сталкивался, почти никак на подобный экспромт не отреагировал. Спокойно присел возле очага напротив хозяина дома, и только губы в саркастической ухмылке изогнул...

Теперь и дед Микко воззрился на меня с непонятным пока интересом. Пободались взглядами, и я первый отвёл глаза. Не по чину мне, и не по возрасту- надо бы и политес соблюсти. Всё-таки, это я к нему пришёл, а не наоборот. К чему привёл мой демарш на собрании- ни к чему, кроме проблем. А ведь можно было как-то иначе, помягче, но то ли юношеские гормоны, не признающие авторитетов, играют, то ли ещё не перестроил свой менталитет с привычного, но более подходящего другому миру,- вот и вылезло тогда непрошенное. Но на ошибках учатся...

Чтобы разбить установившееся молчание, а заодно перевести мяч на поле собеседника, спросил как бы в пустоту:

– Что делать планируешь?

Тот хмыкнул удивлённо в бороду. И ещё бы ему не удивиться: приходит пацан среднего школьного возраста (это чтобы понятнее было) к директору, и начинает подобными вопросами грузить.

Потому, наверное, сразу не ответил. Я было подумал, что ошибся с этим человеком, и он мне сейчас свой снобизм старшего покажет, но нет- чуть позже всё же ответил. Тем самым показав, что дело для него важнее эмоций. Обсуждать с пацаном перспективы рода- не каждый глава на такое пойдёт. Вот только я не любой, и если, как он утверждает, ждал, значит, и понятие обо мне имеет. Да, и выбора особого, как понимаю, у него, после гибели почти всех дееспособных мужчин- нет. С кем тогда работать, если только малолетки да старики и остались?

– Рассказывали про тебя- не верил,- не разочаровал дед Микко, начав с комплиментов, или наоборот- пока не разобрался.- Говорили, щенок, но уже кучу врагов покрошил...

И неожиданно выззверился на меня:

– Где ты был, герой, когда всех воинов рода убивали?!

Понимаю, эмоции: баба Брундике- ох, и болтушка она- кое-что по дороге сюда рассказала про последнего из внуков деда Микко, не вернувшегося в ТОТ день- и потому отреагировал спокойно. А чуть позже, когда эмоции немного улеглись, ответил:

– Спроси это у тех, кто про меня рассказывал!

– Ты мог бы помочь...- глядя в огонь, с горечью вымолвил Микко.

– Да, мог,- ответил я. И немедленно- потому что, реально, накипело- обозлился:

– Только кто мне позволил всем этим великим героям помочь?! Как врагов убивать- так молодец, а если голос на собрании подал- значит, сопляк! Вон! Не слышал про такое?

Перевёл дыхание и уставился в пламя, успокаиваясь. Что-то как порох вспыхнул, обиды свои высказывая- буквально, как пацан какой. Что, вообще-то, для меня нехарактерно. Прошлого. В нашей профессии не принято держать людей чересчур эмоциональных- чревато. Ладно себя подведёшь, так ещё и людей погубишь.

Немного привёл мысли в порядок, и после взглянул на собеседника. Хотелось узнать его реакцию на мою экспрессию, но увидел лишь печаль на челе деда Микко, грустно свесившего голову вниз. О своём думает старик, наверное, о неизбежном, что ему до юношеских страданий.

Молчание затягивалось. Я понимаю печаль старика, действительно- понимаю, потому что тоже терял близких людей, когда сердце омывалось слезами, но время- увы- не ждёт, и потому вновь повторил мой первоначальный вопрос:

– Так что думаешь предпринять? Или мне позже зайти?

Дед Микко тряхнул головой, тяжело вздохнул, но всё же ответил, вернее, спросил встречно:

– А ты?

Кажется пришло время прояснить позиции. Что же- так даже лучше...

– Я думаю, что мы оба хотим одного- чтобы род выжил. Но поодиночке у нас ничего не получится... Ты то, надеюсь, понимаешь, что для этого мы должны трудиться совместно?

Старик ответил не сразу, задумчиво любуясь весело танцующими языками пламени, а я терпеливо ждал, когда он наконец оторвётся от этого зрелища.

– Я стар и болен- мне недолго осталось...

Понятно. Сейчас ещё про милые сердцу могилы расскажи, и будешь в точь-в-точь, как дед Кайра...

– А борьба, выживание- это дело молодых. Ты, как никто среди оставшихся...тех, кто останется после, достоин возглавить род. Дерзай...

И вновь уставился в костёр. Э, нет, так дело не пойдёт. Дед Микко похоже решил дезертировать- так мы не согласные.

– Это несерьёзно! Сопляк во главе рода? Даже если соглашусь на эти галеры (старик явно не понял последнее слово- вон как бровь удивлённо изогнулась, но по контексту догадаться вроде не трудно), мне помощь нужна будет... Или ты с другими стариками в лес на погибель собрался? Так я против! Вы мне все и живыми нужны!