Последняя из рода. Скованные судьбой

Мамору посмотрел на кандалы. Он ведь станет первым, кого она убьет. Он читал эту жажду в ее взгляде, видел в каждом жесте. Талила жила ненавистью к нему. Дышала ею.

Что ж.

Девчонке нужно что-то, за что она сможет цепляться.

Пусть этим будет ее желание отомстить ему.

— Что здесь было? — отрывисто спросил Мамору, наблюдая, как Юми смачивает в воде ткань, которая успела полностью высохнуть за считанные минуты, едва коснувшись лба его жены.

— Я сказала госпоже Талиле, что вскоре придут стражники, чтобы сопроводить ее в библиотеку по вашему приказу. В следующий раз, когда я вошла, она уже была без сознания.

— Я велел тебе присматривать за ней, Юми, — сурово припечатал он и разочарованно покачал головой.

Служанка всхлипнула и опустила голову.

— Я... я присматривала, господин. Как могла.

Мамору не удостоил ее ответом. Он протянул руку и взял Талилу за запястье, и удивился тому, какими холодными оказались ее пальцы. Словно ледышки. Взгляд вновь упал на оковы, от которых по бледной коже расползались уродливые лиловые ниточки. Как будто зараза проникла в кровь и растеклась по всему телу.

Их нужно снимать. Три человека в Империи могли это сделать: он сам, его младший брат и чернокнижник, который и был человеком, который запечатал магию Талилы.

И Мамору нужно было дозволение от Императора, чтобы прикоснуться к оковам. И он не намеревался его получать. Знал, что последует отказ. И знал, что последует за его неповиновением.

Он не сказал, сколько прошло времени, прежде чем разъехались двери, и в покои вернулся Такахиро. За его плечом, с поразительной для старости легкостью, следовал невысокий человек в широком плаще. Лекарь. Его лицо скрывала глубокая тень соломенной шляпы, но в руках он крепко держал деревянный ларец, украшенный потертыми символами.

— Она здесь, — сказал Мамору и взмахнул рукой, оборвав приветственные слова.

У них не было на это времени.

Лекарь опустился на колени, ловким движением раскрыл свой ларец и извлек несколько свертков и пузырьков.

— Лихорадка сильна, — пробормотал он, не отрывая взгляда от мертвенно бледной Талилы.

Потом его взгляд упал на ее запястья, и лоб прорезали сразу несколько морщин. Он поднял голову и посмотрел Мамору в глаза.

— Если их не снять... я не смогу ей помочь, господин, — сказал он очень тихо.

— Делай все, что нужно, — ответил Мамору.

Он давно уже принял решение.

— Тогда... тогда их нужно снять. А я пока займусь снадобьем.

И лекарь принялся смешивать свои порошки, добавляя в них по капле воду из кувшина. Пахучие травы, терпкие и горькие, наполнили комнату своим ароматом.

Мамору склонился ближе к Талиле, осторожно отодвинул прядь волос с ее лба, изучая лицо, словно пытался запомнить каждый его изгиб. Когда еще он сможет вот так на нее смотреть, а она не станет кривиться в гримасе, полной ненависти и отвращения?..

Прикрыв глаза, он накрыл ладонями ее оковы и позволил магии потечь по рукам. Как и каждый раз, в теле ощутилось приятное тепло. А затем Мамору услышал тихий щелчок: открылся зачарованный замок, и два тяжелых обручья остались у него в ладонях.

Лекарь, увидев свободные от оков запястье, забормотал молитву и еще быстрее принялся помешивать кашицу в своей миске. Талила же, словно почувствовала что-то даже в своем забытьи. Она успокоилась, затихла, даже задышала ровнее. Со лба исчез залом, разгладилась морщина меж бровей, и веки больше не дрожали, как если бы она сдерживала слезы.

Талила выглядела... умиротворенной.

Мамору посмотрел на оковы в своих руках. Они жгли ему ладони. Даже касаться их было... мерзко.

Глава 6

Талила открыла глаза и, увидев нависающее над собой лицо незнакомого старика, поспешно вскочила и отползла назад, выставив перед собой руки. Она тяжело, громко дышала, как после долгого, изнуряющего бега, и чувствовала невероятную слабость, которая давила на нее, пригвождая к татами.

Ее взгляд метнулся со старика на Юми. Служанку она узнала, но легче от этого не стало. Она вспомнила, где находится: проклятый дворец проклятого Императора. В голове смутно мелькали несвязанные обрывки памяти. Кажется, она упала в обморок. Или ей стало дурно? Последнее, что Талила запомнила особенно ярко: ужасающая вспышка боли, которая зародилась в руках и расползлась по всему телу ядовитой, обжигающей волной.

Талила посмотрела на свои запястья и застыла, не поверив собственным глазам. Могли ли на нее наслать видение? Она слышала, что Клятвопреступник изучал магию Теней...

На руках она увидела повязки. Плотные, добротные, чистые. А уже поверх них — кандалы, которые сидели не так туго, как прежде. Не сдавливали кожу, не впивались в выпирающие кости...

— Госпожа Талила? — старик окликнул ее, заметив, что она чуть успокоилась, и дикий страх больше не отражался в ее взгляде. — Как вы себя чувствуете?

— Кто вы?

— Я лекарь, — спокойно отозвался тот, притворившись, что не заметил ее грубости. — Меня позвал ваш муж, когда...

— Муж? — переспросила Талила, облизав сухие губы, и перевела взгляд на повязки на запястьях. На сей раз она посмотрела на них с отвращением.

Клятвопреступник ее вылечил. Как благородно. Конечно, ведь она еще не исполнила своего главного предназначения в его глазах и глазах его брата.

Губы Талилы сжались в жесткую, непримиримую линию. Она скрестила на груди руки и посмотрела на лекарь с вызовом.

— Благодарю, мне больше ничего от вас не нужно.

Юми дернулась: кажется, хотела что-то сказать, но не посмела заговорить. А вот лекарь слегка пожал плечами, словно грубость Талилы никак его не задела. Он подвинул к ней два мешочка со своими порошками.

— Заваривайте поочередно каждый день в течение недели одну горсть утром и вечером. Это поможет вам восстановить силы, юная госпожа.

Старик принялся собирать свои вещи, Юми подорвалась ему помогать, а Талила покосилась на мешочки, которые так и остались лежать на татами нетронутыми. Она ни за что к ним не прикоснется. Неизвестно, что мог намешать лекарь, которого позвал Клятвопреступник.

— Вам что-нибудь нужно, госпожа Талила? — проводив старика, Юми остановилась у дверей и посмотрела на нее.