Последняя Осень Флойда Джеллиса

микрофона. Несанкционированное семяизвержение. Божественная

комедия, Алигьери, мать его!

В таких, как она, нельзя влюбляться. Она персонаж не моего

романа. Там запрещенные препараты, содомия и членовредительство.

Бог его знает, что у нее в голове, Я вечно ведусь

на этикетки. Просто давно не был с дамочкой тет-а-тет.

К чему оправдания, Я держу себя в руках и равномерно

мыслю — как Шерлок Холмс. Сейчас скооперируюсь с Ринглером,

и пусть сделает милость, объяснит, что происходит.

Главное — не смотреть ему в глаза. Он, как Горгона, чувствует

слабые места, и тогда уже не отвертеться.

Чрезвычайно белая кухня для моего эстетически-маргинального

друга. Весьма компактный стол, боком привинченный

к стене, карликовая посуда с псевдобуддийскими

рисунками и холодильник, заляпанный яркими магнитами,

привезенными из всевозможных путешествий. Я пью кофе

из чашки размером с кошачье блюдце. Ринго аккуратно проделывает

дырки в фольге, и его сопение монотонными наплывами

калечит мои уши. Внезапно он поднимает голову

и, хитро улыбаясь, простреливает меня взглядом. Я знаю,

что это значит. Интрижка сплетена за моей спиной, и правды

Я здесь не услышу. Ему нравится играть в Господа Бога.

Разводить безумно влюбленных и сводить буйно-несовместимых.

Психология — страшное оружие в руках таких сценаристов.

Он дурачит головы малолеткам и осаждает вполне

сформировавшихся людей. Таких, как Ринго, называют дурной

компанией, но дураком он не является. Он парень, приковывающий

вас к вашим же воздушным замкам. Сдвинутая

Фейка-Крестная против начинающего социофоба — Питера ’ Пэна. Это опасная дружба. Но если знаешь, откуда

ждать удар, почаще улыбайся в эту сторону. Я знаю, что

Мартин бы не подпустил к себе такого, как Ринго. Но его

скрещивание идей и манера держаться костью в горле просто

ошеломляет меня. Может быть, овладев нужными навыками,

Я накину нашей дружбе на шею петлю. Но сейчас мы

все еще с одной орбиты.

— Ты так смотришь, будто я опять вторгся в твою жизнь

и ты хочешь поплевать на гробик нашей дружбы. — Он мастерил

из бутылки символ подростковой независимости —

тот, что вы так часто находите в своих парадных.

— Да, Я как раз мысленно рассказывал читателям, какой

ты паразит и как Я мечтаю свалить куда подальше.

— О-о, ты пишешь книжку. Хоть в уме, уже хорошо. Не делай

из меня монстра, Флойд. Дверь всегда открыта, но ты не

бежишь, а ссыкливо рассуждаешь о свободе. Я считаю тебя

интересным человеком, наверное, как и твои выдуманные

читатели. Я поддерживаю твои занятия творчеством, чем

еще… мастурбацией, пам-пам-пам, всем чем угодно. А эта девочка,

та, что ты видел… это редкий цветок! И ты, мать твою,

еще не представляешь, к чему тебя приведет это знакомство.

— Будто ты представляешь! — На долю секунды Я представил,

как швыряю пепельницу в его нижнюю челюсть,

усеянную бородой. Наверное, Я бы даже не вздрогнул, глядя

на кровь из волчьей пасти. Кофеин на меня плохо действует.

Клянусь, Я слышал свой внутренний голос, он кричал:

«ШАЙБУ!»

— Ты не знаешь, что в ее голове, Фло-фло. Вчера я читал

ее дневник в Сети — один он как сраная «Герника». Она умрет,

не дожив и до тридцати, со своей исковерканной философией.

Но такие, как она, — идеальный объект для Вдохновения.

Узри это и заткнись!

Идея для картины: Рональд, который Макдональд, стоящий

в профиль, болезненно худой, в его руках сигарета, а рядом

размашистая желтая надпись-приговор: «Изолировать

от общества!»]

Мир устроен таким образом, что мы привязываемся

к тем, к кому не следовало бы. И даже понимая это, сидим

и пьем кофе у них на кухне. Все эти психостратеги фасуют

людей по полочкам и прививают объяснения к любому их

закидону. Психология. Иногда мне кажется, что сам Люцифер

стоит у руля этой науки.

Наверное, в ваших глазах Я такой же двуличный трус,

что называет друзей врагами и постоянно отбрехивается

от своих же слов. Может быть, но, спорю на передние зубы,

возле вас имеются люди, с которыми вы обмываете победы,

забывая на время ущербы, которые они же вам и принесли.

’est la vie!

Приручите вашего Лиса, но не забудьте вовремя свалить

на другую планету.

Я пришел домой около шести вечера. Пережитки «свидания

» остались в прошлом. Быть может, Я совсем бы забыл

о встрече с Джейн, только пошел первый снег, а такое

обычно замечаешь, когда ты уже под колпаком. Она явно не

из тех, кто будет донимать звонками. За все то время, что

Я штудировал ночной Интернет, она ни разу не засветилась

в онлайне. Мне была интересна Джейн, но, продолжая общение

с ней, Я невольно буду двигаться по предписанному

сюжету Ринго. Ринго — имя нарицательное, на самом деле

он — говнюк, копошащийся в головах. Да, да, скажи мне,

кто мой друг, и Я скажу… кто Я.

Жизнь — совершенство непостоянности. Когда начинаешь

верить в знаки свыше, они свыше начинают сыпаться

килограммами на голову. На одноименной странице JA/ROO

появилась ссылка на ее виртуальный дневник. И вот здесь,

стоя на перепутье дорог, осознаю, что, если бы Я тогда не залез

в ее мысли, лег бы спать или засел рисовать, Я бы оградил

себя от бездны, в которую рухнул всем своим существом.

Точно вам говорю: воспоминания об этой встрече выветрились

бы и все дальнейшее пошло б по иной сюжетной ветке.

Но нет. Конечно, Ринго специально упомянул о дневнике. Он