Потапыч

— И д-до отб-б-боя.

— Почему? — не понял Глюкер.

— Потому что в пустом коридоре при полной тишине тебе будет труднее пробраться туда под самым носом у двух постовых и полицейского, дубина! — пояснил Миха, очень гордый оттого, что сам до этого додумался. — Надо менту не снотворного, а слабительного подсыпать! Если он вырубится, это будет слишком палевно. А вот если с толчка не слезет, то меньше надо шавуху по утрам трескать!

Глюкер не то усмехнулся, не то хрюкнул. Хали-Гали покрутил пальцем у виска.

— Чё? — не понял Миха.

Мне пришлось объяснить.

— Мы в больнице, дубина! — в тон ему ответил я. — Пару раз сбегает, а потом у медсестёр каким-нибудь «Лоперамидом» разживётся и будет себе дальше сидеть спокойненько.

— Да и пусть себе сидит, нам и раза хватит! — настаивал Мишка.

— Ага, а если в это время постовухи на месте будут? Что вероятнее всего. Вряд ли он просто уйдёт, оставив свой пост. Скорее всего, попросит кого-нибудь приглядеть за палатой пару минут. Сову, например.

— Тогда я не знаю, — надулся Миха.

— А я знаю, — сказал я. — Мы поступим так.

После того как я озвучил свой план, который в основе своей брал то же, что и у Хали-Гали, но по своей сути имел ряд серьёзных изменений.

— М-мне нравится! — одобрил наш умник. — Т-теперь н-нада р-рас… рас-сказать д-евчонкам.

— Что? — вскипел Мишка. — А им зачем?

— Ш-штобы не об-бижать, — охотно пояснил ХалиГали. — Они и так д-дуются, а ес-сли узнают, ш-што мы п-ровернули это без них…

— Ну, и пусть дуются, нам-то что? — не унимался Мишка, и Глюкер был с ним согласен.

— Они нам всё дело испортят, — поддакивал толстый.

Хали-Гали посмотрел на меня в поисках помощи. Пришлось поддержать парня, и Соня при этом была совсем ни при чём.

— Он прав.

Все с удивлением уставились на меня.

— И ты туда же? Да они же ведут себя, как дети! — в негодовании возопил Мишка.

— Да, но ты не берёшь во внимание один важный факт, — авторитетно заявил я.

— Да? И какой же?

— Новенькая — тоже девчонка. И если с нами пойдёт кто-то из четвёртой палаты, то, возможно, им, девчонкам, будет проще довериться, чем нам.

— Делайте что хотите, — Глюкер развёл руками, — я в этом дурдоме не участвую. Вы, ребята, рехнулись. Конкретно так чердаком поехали. Точно вам говорю.

4

— Сегодня? — воскликнула Соня. — Да вы с дуба рухнули все втроём! Постовухи и так злые, как черти, вы ещё нарваться решили? Мало вам вчерашнего?

Я, Миха и Хали-Гали стояли у раковины в четвёртой палате. Мы не стали тратить время на поиски удобного места, как в прошлый раз, и выложили всё девчонкам прямо перед переселенками из тринадцатой. Но те не удивились. Кажется, после прошедшей ночи Соня, Софа и Кира посвятили их в ситуацию.

— А что нам делать? — кипятился я. — Новенькую завтра выписывают, у нас осталось только сегодня!

— До обеда её никто не выпишет. Выписки выдаются с двенадцати до четырёх. Ну, допустим, ввиду исключительной важности нашего дела её могут выпнуть быстрее, но всяко не раньше одиннадцати!

— Да почему? — не понимал я.

— Да потому! Потому что лечащие врачи приходят к десяти и сразу начинают с обхода. А за выписки садятся только после него. Но даже если они как придут, сразу выпишут её, у нас всё равно остаётся ещё как минимум два часа после подъёма, чтобы со всем разобраться. Два часа — это вот так, Дима! — Соня покрутила указательным пальцем над головой, имея в виду, конечно, что времени выше крыши.

— В-вобще-то я с… с ней с-согласен.

Мы с Михой с удивлением уставились на Хали-Гали.

— Д-нём нам п-проще будет ус-строить н-неразббериху и р… р-разж-житься с-снотворным. А ещё, к-ка-а-жется, н-нам ф-фсё-таки н-нужен Г… Глюкер.

— Он откажется, — махнул рукой Миха.

— П-пусть пап-пробует.

Мишка удручённо покрутил головой, всем своим видом демонстрируя своё отношение к затее подбить Глюкера хоть на что-то. Потом он вдруг поднял голову и спросил:

— Девки, а у вас тоже телефоны отобрали?

Их угрюмое молчание было красноречивее любых слов.

5

Глюкер орал десять минут, чтобы мы не втягивали его в свои шпионские игры. Он не хотел ничего слышать от слова «совсем». И всякие доводы разума вроде «если мы не разберёмся, то, скорее всего, твари из стен разберутся с нами» ничуть его не трогали.

И тогда Миха применил запрещённый приём:

— Если ты нам не поможешь, то мы переведёмся в другую палату. У Хали-Гали вон Олег выписался, койка свободна. А Диман потом по тихой грусти ночью к нам переберётся. Как-нибудь вместе перекантуемся, спать, походу, опять никому не светит. А ты тут один куковать будешь.

— Да? А я тоже к вам приду.

— А мы постовой нажалуемся. И будем гонять её каждый раз, как ты к нам намылишься.

— Тогда и Диму выгонят, — упорствовал толстый.

— Я в третью уйду, там тоже один выписался, — брякнул я.

На самом деле я не слышал, чтобы оттуда кто-то уходил, но понадеялся, что Глюкер не может знать этого наверняка, — мы не общались с пацанами из третьей палаты.

Прокатило бы это или нет, так и осталось загадкой, поскольку вмешался Хали-Гали.

— Нет, — решительно отмёл он наш с Михой шантаж. — Никто н-никого не ос-тавит в… в один-оч-честве! Мы с-своих не б-б… бросаем!

Он прошёл через всю палату и сел напротив Глюкера. Посмотрел толстому прямо в глаза.

— Марк, — сказал Хали-Гали, — п-пожалуйста, п-пойми: м-мы тут все в…

— В жопе! — радостно воскликнул Миха.

— …В одной л-лодке. Мы все з-за одно. Никто н-не б-бросит тебя, М-Марк. Но и т-ты н-не б-росай нас.

И, как ни странно, это подействовало. Минуту Глюкер тупо глядел на нашего умника, а потом вдруг кивнул и выдавил:

— Ладно. Что мне надо сделать?

Мишка с Хали-Гали принялись пересказывать план. Когда с этим было покончено, все вчетвером сходили до чайника с водой, хотя пить хотел только Миха. Потом так же толпой вернулись обратно в палату.