Потапыч

И конечно же, совершенно случайно в ходе этой потасовки мы снесли к чёртовой матери термокружку полицейского. Она звонко ударилась о бетонный пол и исторгла из своих недр плохо заваренный молотый кофе, от которого отчётливо шёл запах коньяка.

Мент смотрел на это с таким видом, будто мы разбили ему жизнь.

Конечно, мы с Михой рассыпались в тысяче извинений и даже пообещали возместить все убытки. А чтобы загладить свою вину прямо сейчас, даже вызвались быстро сбегать вниз и купить там за свои деньги новый кофе. Как ни странно, но полицейский запросто на это согласился.

Мы с Мишкой быстренько сгоняли до палаты за деньгами и скорее двинули к лестнице. И надо же было как раз тогда этому придурку Рите затеять похожие догонялки с Сэмом!

Первым из палаты нарисовался Натурал. Он чуть не сбил Миху, но обошлось. От неожиданности мы встали как вкопанные. И в этот самый момент из десятой палаты выскочил Рита и со всего размаху впечатался в меня. Я, как мячик, улетел в стену, отскочил от неё и рухнул на пол. И вот в какой-то момент у меня из кармана выпал шприц со снотворным.

— Димон, ты жив? — возопил Сэм и бросился меня поднимать.

И растоптал нам шприц.

Миха взвыл, как ненормальный. Я думал, он прибьёт обоих пацанов. Те ничего не поняли и, сбитые с толку, решили на всякий случай убраться подальше.

Чтобы не попасться с поличным постовым, мы с Мишкой быстро собрали осколки с иглой и выбросили их в столовскую мусорку.

Поймав хмурый взгляд мента, мы вспомнили, что вообще-то обещали купить ему кофе. Оглядевшись по сторонам, мы двинули вниз.

— Диман, а ты походу экстрасенс! — зашипел Миха, только оказавшись на лестничной клетке. — Молодец, что подстраховался и сказал Глюкеру скомуниздить ту ампулу. Хз, чё б мы делали без неё. Как ты узнал?

— Я не знал. Просто подумал, что лишним не будет. Теперь главное и её не прошляпить.

— Не боись! Ща кофейку нацедим и быстренько до нашего неустрашимого героя. Всё сделаем сразу, чтобы не получилось, как со шприцом.

И тут я встал как вкопанный.

Мишаня прошёл ещё несколько ступеней, прежде чем заметил, что идёт один. Тогда он медленно остановился и, обернувшись, вопросительно уставился на меня. Я мрачно посмотрел на него.

— Миха, а нам нельзя этого делать.

— Почему?

— Если мента вырубит или он залипнет, как Глюкер, сразу после того, как мы ему кофе принесём, всем сразу станет ясно, что это из-за нас.

— А-а-а, — Мишка трагично закатил глаза и запрокинул голову. — И чё теперь делать?

— Хз. Принесём ему нормальный кофе, а потом посоветуемся с Хали-Гали, он у нас мозг, вот пусть и думает. А может, и девчонки чего предложат.

После этих слов мы посмотрели друг на друга и покрутили головами.

— Не… Ну на фиг этих девок. Пусть лучше ХалиГали! — выпалил Миха, и я кивнул.

А что тут скажешь, если он прав?

Спустившись на три этажа вниз, мы оказались перед кофейным автоматом и вдруг поняли, что не спросили у полицейского, какой кофе ему взять.

Блинский! И почему именно в день операции «Цитадель» обязательно всё должно было идти просто из рук вон плохо?

Немного пораскинув мозгами, в итоге мы решили малость раскошелиться и купить сразу по стакану лат-те, капучино и эспрессо.

Когда мы вернулись к дяденьке полиционеру, такое разнообразие его хорошенько развеселило. Несколько минут он просто хохотал над нами, а потом забрал капучино с эспрессо, великодушно оставив нам один стакан латте на двоих.

От этого нас с Михой взяло такое зло, что мы были готовы прямо тотчас же подсыпать негодяю двойную дозу лекарства, но здравый смысл таки возобладал.

По крайней мере, тогда мы в это верили.

Отделавшись от полицейского с его кофе, мы первым делом заявились в десятую палату и всякими знаками и недомолвками дали понять Хали-Гали, что ждём его у себя на срочное совещание.

Наш местный планировщик явился быстро, и в итоге пришлось ждать Глюкера. Когда же толстый наконец объявился, начался совет.

По какой-то неизвестной нам причине Хали-Гали сразу же высказался за то, что нужно пригласить ещё девчонок, и наотрез отказался продолжать без них. Мы с Михой долго сопротивлялись, но негодяй был непреклонен, и пришлось позвать в нашу палату всю троицу — Соню, Софу и Киру.

Девчонки к этому моменту уже успели известись ожиданием того, когда же Хали-Гали даст отмашку, чтобы начинать их часть плана. И по молчанию нашего стратега сразу поняли, что дело нечисто и что-то явно пошло не так, как нужно.

Они согласились с моим доводом, что нам с Михой никак нельзя было при таком раскладе поить полицейского снотворным. Даже выразили удивление, что я додумался до этой мысли.

Конечно, блин, додумался, я же не совсем тупой!

Соня меня даже ободряюще похлопала по плечу, что оказалось до ужаса приятно.

После короткого мозгового штурма, через рекордные двадцать минут у нас был готов новый план. Приходилось поторапливаться, ибо стрелочки на часах над столом второго поста неумолимо отсчитывали время до обхода лечащих врачей.

Девчонки, все втроём, отправились вниз за очередным стаканом кофе. Ампулу с лекарством они забрали с собой и вылили его в стакан сразу же, как автомат выдал готовый напиток.

Хали-Гали в это время занял наблюдательную позицию на кухне почти у самого выхода, откуда более или менее просматривалась кушетка у тринадцатой палаты.

Мы с Михой, как личности уже «засвеченные», тёрлись всё время где-то рядом, но не так чтобы совсем, то спасаясь от пристального взгляда дяди полицейского в игровой, то курсируя до туалета, то периодически забегая к пацанам в десятую палату.

Когда на этаже появились девчонки с «отравленным» кофе, Хали-Гали со всей поспешностью, на которую только был способен, встал со своего наблюдательного поста и, доковыляв до чайника с питьевой водой, принялся греметь там стаканами.

Это был условный знак.

Миха стремглав вылетел из игровой, где мы находились в этот момент, и за три прыжка добрался до нашей палаты. Там дожидался своего часа Глюкер. Он должен был отвлечь внимание полицейского, чтобы девчонки успели незаметно заменить стаканы с кофе. Но, как, в общем-то, следовало ожидать, в самый последний момент Глюкер перепугался и включил заднюю. И как Миха ни пытался его вразумить, парень ни за что не согласился даже носа высунуть из палаты. В конце концов он обозвал всю нашу затею полным идиотизмом и демонстративно забрался под одеяло.